Нашу семейную жизнь безоблачной не назовешь. Мы проходили разные периоды — и выяснений, и бурных ссор, когда предметы летали по комнате, и даже одного расставания. Но у нас есть хорошее качество: хотя оба эмоциональные, быстро отходим и делаем вид, что ничего не произошло.
— Валерий... Или все же Валерий Миладович?
— Мой товарищ, который моложе меня на четверть века, всегда зовет меня Валерием Миладовичем.
— Хорош уже! Давай по имени! — предлагал не раз.
— Не могу...
Ну и хорошо, есть ощущение, что еще не все потеряно! С уважением к взрослым и нас в советское время воспитывали. Нынешние молодые чаще другие — у них авторитеты отсутствуют. С третьей минуты разговора могут уже и приложить хорошенечко: «Валерка, а давай-ка...» Поймал себя на мысли, что и сам не в состоянии кого-то из уважаемых людей называть по имени. Того же Ширвиндта язык не повернется назвать Шурой. Несмотря на то, что вместе выпивали... Нет, от вас не требую отчества, можно по имени.
— Валерий, в марте вам исполнится шестьдесят три. Глядя на вас, думаешь, что это какая-то ошибка.
— Наш с Виолой младший ребенок, Лео, Лёва, родился в августе, когда папе было шестьдесят два, а маме — сорок четыре. Мы сразу стали молодыми... родителями.
Я сказал себе: «Ну что, старик... Двадцать следующих лет ты обязан быть в рабочем состоянии, чтобы успеть поставить мальчика на крыло».
Папа — это авторитет, совесть, поступки. С отца сыновья берут пример, как следует относиться к жизни, поэтому придется держать хорошую форму. Сын мотивировал меня изменить режим на более щадящий. Теперь тщательнее выбираю работу, и если особенного смысла нет, лучше побуду с ребенком. В разы сократилось буквально все, что раньше казалось захватывающим. Теперь мой главный «аттракцион» — сын.
К счастью, время изменилось и ощущение возраста иное, чем у наших родителей. Мы стали грамотнее и осознаннее. Мой папа вообще вряд ли знал, что такое холестерин, а я в курсе. Раз в год прохожу медицинское обследование, просто чтобы ничего не прозевать. Фитнесом, правда, не увлечен. Мой спорт — это ежедневные прогулки с коляской, километров по десять. Наматываем с женой круги по поселку, дышим свежим воздухом.
Мальчик явно исправил ту самую ошибку, о которой вы упомянули. Возраст я ощутил единственный раз — занервничал, как большинство людей, накануне пятидесятилетия. Тогда все вокруг спрашивали:
— Ну как полвека-то?!
Отвечал шуткой, она, правда, не моя, другого автора:
— Ночью не спал, размышлял о возрасте, о смысле жизни. Задремал, и тут пришла волшебная фея. «Валера, — говорит, — пятьдесят — настоящий юбилей! Вот мой подарок. Выбирай: либо мужскую силу немереную, либо память идеальную». Пауза. Тут все мои слушатели в один голос:
— Ну? И?!
— Что «ну»? Не помню, что выбрал!
В общем, волнений было много, а в результате — «ничего не помню». Отметили — и поехали дальше! Оказалось, жизнь та же, что и прежде, ничего страшного. Шестьдесят встретил намного спокойнее.
Вспоминаю, как в юности пребывал в убеждении: сорок пять — максимум, пятьдесят лет — это пенсия. Старики доживают, гордясь успехами детей и внуков. Тогда вообще считалось, что до тридцати — «слишком рано», после сорока — «уже все поздно». Оставалась эффективная десятилетка, когда «давай лети!» У меня так и получилось — дал... Карьерный взлет оказался совсем не ранним, тридцать плюс.
— Вы сразу стали популярным исполнителем.
— Знаете, я ведь никогда не стремился к популярности, славе. И не мнил о своих способностях слишком много. Мой тембр голоса — «доверительный сип». Но он пришелся по вкусу многим. Удивительно, что не признание, не награды убеждали в том, что я состоялся, а появление на свет Льва Валерьевича...
Конечно, в силу возраста у меня теперь больше страхов. Когда тебе двадцать пять и твой ребенок качается на качелях, даже мысли не возникает о чем-то беспокоиться: это же весело! А в шестьдесят — другая история. Года через два мальчик потащит меня на детскую площадку и я занервничаю: тут поскользнется, там упадет.
Начну просчитывать — где таится опасность и как ее избежать. Говорю, и от одной мысли все внутри сжимается. Когда мы с женой ждали Виолочку, отношение к беременности было совсем иным. Поехали в Питер? Легко! Летим на другой конец земли — да пожалуйста! Теперь же, когда узнали, что станем родителями, затихли, залегли на дно. «Все! Заканчиваем со всеми поездками, вечеринками, любым дрыганьем. Надо выносить нашего мальчика, — сказал я жене. — Возраст... Мало ли что!»
Пандемия всех прижала, оставаться дома было самым верным решением. О том, что мы ждем ребенка, знали только самые близкие, и то не с самого начала. Решили широко не афишировать — все позже! Кто захочет, порадуется, кому не терпится сказать гадость, пусть выскажется, но после того, как малыш родится. Нам будет до лампочки.
