Я, как моряк, ухожу в дальнее плавание — на съемки: за год провожу дома максимум пятьдесят дней. И мы все от этого страдаем. Когда дети были крохами, перед выходом случались и хватания за ноги у двери, и слезы, и крики «Не уходи!» Малышам ведь не объяснишь, что папа их не бросает, просто работа такая.
Когда закончились семичасовые пробы в сериал «Мурка», продюсер Джаник Файзиев долго смотрел на меня, а потом заявил:
— Все прекрасно, но надо похудеть, твой герой болен туберкулезом. Сможешь?
— Легко! — нагло заявил я.
И началось... Два месяца сидел на одной порции гречки, одной чашке кофе и одной банке тунца в день — сбросил десять кило и выглядел так, будто уже умер. Файзиев при встрече сказал: «Хватит! Можешь даже вернуть килограмма два!» И началось то же самое, только наоборот: набрать вес, пусть и небольшой, и остановиться — это, скажу вам, тоже испытание. Но оно того стоило: я получаю много хороших отзывов и предложений после этой картины.
Одним из самых неожиданных и дорогих зрителей стал Александр Розенбаум, который написал мне в соцсетях, что на гастролях смотрел «Мурку» и ему очень понравились моя работа и картина в целом. Это было просто невероятно, потому что я буквально рос на его песнях и многие знаю наизусть — в детстве папа исполнял их дома на всех семейных праздниках.
Часто спрашивают, как удалось так точно попасть в образ Бланка? Отвечаю: благодаря бурной юности... Несмотря на прекрасных родителей, в середине девяностых связался в Балашихе с дворовой компанией, которая грабила машины. Это тогда воспринималось как что-то крутое. Причем делал я все даже не ради денег, а из романтических побуждений. Отвечал за «вскрытие», как мой герой в «Мурке». Работу надо было делать быстро и тихо: сверлом разбивал стекло автомобиля и проволочкой поддевал замок. На этом моя часть заканчивалась, а ребята залезали внутрь и обчищали салон. Однажды нас заметили — еле ноги унесли. Вот тут мы с другом одумались и решили, что пора с «преступностью» заканчивать. Правда, выйти из той компании оказалось непросто, но мы ребята смелые — подошли к главному и сообщили:
— Хотим завязать!
Это не вызвало воодушевления:
— Так не делается!
Были еще встречи, разговоры, мне даже звонили домой, но я упрямый и стоял на своем. Наконец отстали. Не горжусь давним опытом, но и не стесняюсь о нем говорить: я не идеальный, ошибки допускают все! Виной тому поиски подростковой души.
Меня бросало в крайности: чуть раньше, лет в двенадцать, увлекся религией — ходил в церковь, нравились атмосфера храма, песнопения, молитвы... Наблюдал за тем, как проходят службы, — было просто интересно заглянуть в этот мир. Даже писал иконы, но никогда не рисовал глаза, боялся — для этого нужен особый талант. Через год любопытство угасло.
Родители к религиозному миру отношения не имели, да и к актерскому тоже. Мама Марина Анатольевна была почетным воспитателем детского сада — ее фото печатали в газетах, и меня все вокруг упрекали, когда хулиганил и вредил маминой репутации. С папой Олегом Владимировичем они были одноклассниками — я родился у них практически сразу после школы. Отец тогда поступил в университет, в семье до сих пор хранится письмо, где его просят вернуться, потому что оказался лучшим на потоке. Но он решил, что важнее обеспечивать семью, и отказался от высшего образования. Пошел на завод слесарем, позже работал токарем-краснодеревщиком — изготавливал мебель. Своими руками построил дом, я в этом смысле ничему у него так и не научился. Хотя тоже рано начал работать, еще в школе — рыли с дедом колодцы на дачах, проводили воду. Еще ручным катком заравнивал асфальтовые стоянки для машин богатых людей, грузчиком тоже вкалывал.
На балконе у нас благодаря сестре (она появилась через четыре года после меня) вечно жили подбитые из рогатки голуби, ласточки и брошенные котята. Еще в детстве проснулась у Лизы любовь к животным. Сейчас она — уважаемый в своих кругах ветеринар, записаться к ней на прием непросто. В том, что мы оба состоялись в профессии, большая заслуга родителей, которые не жалели для нас ничего. Например, когда я всерьез занялся бальными танцами, отец продал машину, чтобы сын смог участвовать в крупных соревнованиях, — костюмы были очень дорогими. Став актером, при первой же возможности я подарил ему автомобиль — раньше, чем сам сел за руль.
