Женя — гениальный актер, судьба которого сложилась трагически. Сейчас в адрес каждого лицедея с наметками мужественности сразу кричат: «Секс-символ!» А уж круче Киндинова природа не создавала!
Как же я ликовала! Анатолий Эфрос пригласил меня в Театр на Малой Бронной! Увидел на сцене ленинградского «Ленкома» и позвал. Он приезжал на гастроли с московским Театром имени Ленинского комсомола. С Анатолием Васильевичем была жена Наташа Крымова — великая женщина, умная, эрудированная, обладавшая невероятным чутьем. Убеждена, не только мужчины способны ваять Галатей. На мой взгляд, Крымовой принадлежит немалая заслуга в сотворении режиссера Анатолия Эфроса. Наташа была известным театральным критиком, искусствоведом, до сих пор цитирую ее своим студентам.
Я приехала в Москву и начала репетировать в пьесе «Платон Кречет». В один прекрасный день на прогон пришла прима Оля Яковлева. Когда Эфроса «попросили» из московского «Ленкома», она не раздумывая ушла за ним. Оля решила полюбопытствовать, что за актрису пригласил Анатолий Васильевич.
Он так меня хвалил! Так был доволен моей работой! А еще, как нарочно, Тоня Дмитриева ходила и на каждом шагу приговаривала: «Какая артистка пришла! Ах, какая артистка!» Вот Яковлева и заинтересовалась. И артистки этой тут же в театре не стало. После того как Оля меня увидела, на сцену у Эфроса я больше не вышла.
На лето театр уехал на гастроли, а поскольку я была «новенькой», занятой лишь в репетициях одного спектакля, то осталась в Москве. И вскоре узнала, что мою роль отдали другой актрисе, жене Толи Грачева. Осенью, когда Эфрос вернулся, пошла к нему и подала заявление об уходе.
— Ты не понимаешь, что значит театр! — вскричал Анатолий Васильевич. — Все предъявляют мне требования. Вот заявление Льва Дурова: если его жена Кириченко не сыграет кормилицу, грозит уйти из театра. Кто, по-твоему, должен получить роль — Дмитриева или Кириченко?
— Конечно Дмитриева!
— А играть будет Кириченко!!! Потому что мне нужен Дуров!
Режиссеры создают актеров. По интонациям артистов слышу, кто их вырастил из своих клеток. А им-то кажется, будто сами по себе гениальные. Вот и Дуров, которого «оживил» Эфрос, вложив в Леву все, что зазвучало, засверкало, решил: он таким и родился.
— Ты обязательно будешь играть! — успокаивал Анатолий Васильевич, пытаясь примирить с тем, что роль у меня отняли.
Искренний человек, он плакал, когда говорил со мной. А уж как рыдала я, объяснять не надо. Эфрос — моя голубая мечта! Всегда хотела понять, почувствовать, как этот гениальный режиссер работает с актером, лепит из него образ, открывая грани, о существовании которых ты даже не подозревал. В каждом его спектакле были выдающиеся актерские работы!
