Свою Дуняшку Мелехову в герасимовском «Тихом Доне» я сыграла, едва окончив десятый класс. Прихожу поступать во ВГИК, а в вестибюле висит объявление о наборе актеров в шолоховскую киноэпопею. Я вихрем влетаю в аудиторию, где за столом сидела съемочная группа во главе с режиссером Сергеем Герасимовым. И вдруг слышу, как его жена, красавица Тамара Макарова, довольно произносит: «Ой, смотри, Дуняшка пришла!» Так почти шестьдесят лет назад я вытянула свой счастливый билет...
Героиня мне сразу же показалась родной, вживаться в роль даже не пришлось. У меня ведь отец кубанский казак, мама на четверть грузинка, благодаря этой гремучей смеси и получилась вылитая Дуняшка, такая же черноокая и с косой!
В процессе съемок я запоем прочла шолоховский роман и обрыдалась: это ведь было написано и про нашу семью тоже! Деда, царского генерала и градоначальника Липецка, в революцию расстреляли красные, и мама с сестрой остались одни. Галина Архангельская, так звали маму, с моим будущим папой познакомилась на теннисном корте, в молодости она неплохо играла и даже давала уроки. Отец, Виктор Степанов, был крупным строителем, работал в Германии, проектировал гостиницы в Сочи и других городах. В 1937-м, за несколько месяцев до моего рождения, его расстреляли. Мне было лет семь, когда мама вновь вышла замуж — за военного врача, генерала медицины. Отчим заменил мне отца, дал свою фамилию. Но придя в кино, я взяла девичью фамилию матери, и с тех пор Архангельская — мой актерский псевдоним...
«Тихий Дон» снимали долго — три года. Я поступила в ГИТИС, предпочтя его ВГИКу, мне все-таки хотелось стать театральной актрисой. Занятия в институте перемежались съемками: летом в станице, зимой в павильоне студии имени Горького. Работать с Сергеем Аполлинариевичем мне, дебютантке, было легко. Он все время подбадривал: «Давай, давай, Наташка! Ты — актриса первого дубля». Однажды Герасимов пообещал: «Вот закончим, я потом «Войну и мир» поставлю, Наташу Ростову будешь играть!» Но, увы, «Войну и мир» снимал Бондарчук, а Наташу сыграла Людмила Савельева...
Как-то во время съемки моей сцены в павильоне появился незнакомый мужчина с шапкой курчавых волос. «Яков Сегель... Сегель», — зашептались коллеги. Конечно, я знала, кто такой Сегель, как, впрочем, и вся страна: двенадцатилетним мальчишкой он сыграл сына капитана Гранта, который задорно распевал с экрана: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер...» Позже Яков мне рассказывал, как его, московского школьника, на студию привела мама, прочитав в «Вечерней Москве» объявление: «Для съемок фильма «Дети капитана Гранта» требуется мальчик с английской внешностью...»
С того дня Яков стал часто наведываться к нам на площадку. Придет, встанет за камерой оператора и смотрит, как я играю. Ну а что тут такого? Ученик приходит к своему учителю. Он недавно окончил режиссерский факультет ВГИКа и в соседнем павильоне с таким же учеником Сергея Герасимова, как и он сам, Львом Кулиджановым снимал фильм «Дом, в котором я живу».
Сегель был интересный мужчина, старше меня на четырнадцать лет, после ранения на фронте ходил с тросточкой, как Грушницкий. Конечно, это не могло не подействовать на воображение юной девушки. Вскоре он начал настойчиво за мной ухаживать, а я, как под гипнозом, его ухаживания приняла, хотя совсем не была влюблена. До сих пор не могу найти этому объяснение. Может, все дело в одной истории, которую я приняла за знак судьбы?
