26 августа 1947 года. Небольшой испанский город Линарес бурлит от необычайного возбуждения и выходит из берегов; как река не может вместить избыточный объем воды, так и этот городок переполнялся все прибывающими и прибывающими гостями из Севильи, Кордовы, Мадрида, Барселоны, до отказа заполнившими все кафе в центре города, толпившимися на улицах и осаждавшими гостиницы.
Повод для людского наводнения был более чем существенный: завтра должен состояться исторический поединок между двумя выдающимися испанскими матадорами: непревзойденным 30-летним Манолете и 21-летним амбициозным выскочкой Домингином, заявлявшим, что он легко отберет у Манолете репутацию лучшего матадора Испании.
Девять тысяч зрителей вмещала линаресская арена, и все места были распроданы давным-давно за баснословные деньги; оставшиеся без билета предлагали астрономические суммы, чтобы попасть на дополнительные места, которые предполагала устроить администрация.
Популярность корриды в Испании сравнима разве что с популярностью в остальной Европе футбола.
Впрочем, любой испанец возмутился бы подобному сравнению: коррида для них — даже не спорт, а искусство, ритуал, высокая трагедия.
Когда-то персы поклонялись быкам, как богам; греки практиковали атлетические игры с быками, и сейчас испанские тореро продолжают эту великую традицию.
Матадор Манолете был в Испании богом, рыцарем без страха и упрека; каждый уважающий себя человек знал его имя. За восемь лет, что Манолете находился в звании «полного матадора», он убил 1200 быков, но всего лишь 14 из них происходили с фермы Миуро, где выращивали самых мощных и свирепых животных, которых специально готовят для корриды. Ходили слухи, что великий Манолете избегает быков Миуро и якобы даже боится их. Что ж, наступил час расставить точки над «i» и проверить, правда ли это. Так решил не кто иной, как выскочка — Луис Мигель Домингин. Молодой матадор позвонил на мадридское радио и предложил вызвать Манолете на публичную дуэль, мол, я уверен, его время прошло, и пора уступить дорогу более достойному.
Вечером накануне поединка Манолете сидел в ресторанчике неподалеку от гостиницы «Сервантес», где он остановился.
Как всегда, маэстро окружала восторженная толпа: друзья, приятели, прихлебатели, поклонники и поклонницы, которые смотрели на героя издалека: окружение тореро обычно состоит из мужчин, женщин пускать не принято. Как всегда, у Манолете было печальное лицо с огромными грустными глазами, не умевшими смеяться. Внешне он напоминал Рыцаря печального образа из популярных книжек с картинками — был так же сух, худощав и аскетичен; несмотря на молодость, его лицо избороздили морщины, и тяжелые набрякшие веки свидетельствовали о том, что он или очень устал, или ведет крайне тяжелую жизнь.
Маноло — как называли его друзья — едва отвечал на вопросы, просил постоянно подливать себе вина и очень много курил. Его менеджер Хосе Камара, средних лет мужчина, хмуривший брови и нервно щелкавший пальцами, посматривал на Маноло с тревогой и иногда показывал ему на часы, мол, пора… Ведь перед завтрашним поединком необходимо как следует выспаться, а у него последнее время со сном очень неважно: случается, Маноло не может целую ночь сомкнуть глаз и утром выглядит как призрак — смотреть на него страшно. Как выходить на бой в таком состоянии?
— Прекрати пить, Маноло! — наконец, не выдержав, рявкнул Камара, и его рука с толстыми пальцами почти остановила бокал тореро, направлявшийся ко рту.
— Брось, Хосе! Мне так легче, — улыбнулся Маноло и решительно опрокинул бокал.
Отправляться спать в гостиницу сегодня не хотелось. Будь его воля, он так и просидел бы, погрузившись в свои мысли, среди болтавших и шумевших вокруг людей. Одиночество пустого номера и перспектива бессонницы пугали. Маноло взглянул на часы: половина первого. Матадору перед боем предписано ложиться не позже полуночи, иначе тело и нервы будут плохо слушаться, его противники — быки — в этом смысле удивительные животные, они регистрируют малейшую несобранность и нападают в момент, когда ты не защищен.
Наконец Манолете поднялся, и те, кто видел матадора впервые, отметили его необычайную худобу, таким тонким и прозрачным мог бы быть скорее 13- летний мальчишка.