— Ты куда идешь?
Я говорю:
— Ну вот, к Асе на спектакль, волнуюсь очень.
Он говорит:
— Не надо тебе волноваться. Она может заниматься режиссурой, у нее есть к этому способности.
И у меня не отлегло от сердца, хотя это порадовало, но когда я посмотрел, то понял, что да, получилось. Первую ее режиссерскую работу я смотрел три-четыре раза, потому что в первый раз от волнения ничего практически не понял. Увидев второй раз, подумал: «Ты смотри-ка, здесь пьеса разобрана хорошо». А третий раз я уже смотрел отстраненным глазом, чтобы можно было оценить работу в целом. Так же я смотрел «Чепуху», которая играется у них до сих пор в центре ШДИ.
— А «Дневник писателя» по Достоевскому?
— «Дневник писателя» тоже для меня стал приятной неожиданностью. И какие молодцы ребята — они стараются жить своим вахтанговским практикумом.
— Как вы относитесь к тому, что многие актеры занимаются постановкой спектаклей, не имея режиссерского образования? Вы это допускаете?
— Допускаю, да. Потому что дело не в образовании, а в мышлении. Если мышление тебе дано объемное, режиссерское, то тогда ты имеешь право этим заниматься. Но не каждому это дано. Работая со студентами, могу сказать, что сам я, например, могу сделать отрывок, а целую постановку — нет. Я занят у молодого нашего артиста Эльдара Трамова, он поставил спектакль «Обратная сторона медали», — не хотел там репетировать, но не мог ему отказать. И когда в определенный момент увидел, что он понимает, что говорит и чего хочет, то мне сразу стало легко и я сказал себе: «Доверься и делай так, как режиссер говорит, а потом уже посмотрим, правильно это или нет».
Он победил, доказал, что может мыслить как режиссер. Артист Володя Логвинов тоже стал ставить спектакли, он еще в училище две постановки создал, их приняла кафедра. Работает серьезно, поступил на режиссерский факультет. Я очень рад, что Эльдар у меня в институте работает и в театре создает полноценные спектакли и Володя стал думать про режиссуру, — это значит, что есть надежда на будущее. Наш главный режиссер Толя Шульев тоже окончил Щукинское училище и поставил несколько удачных спектаклей в Театре Маяковского и в Вахтанговском. Дай бог ему на нашей сцене утвердиться и стать творческим лидером.
— Насколько я знаю, артисты делятся на два лагеря: одни моментально включаются в роль, другие долго запрягают, им нужно часа два-три на подготовку перед спектаклем, чтобы настроиться, войти в образ. Вы к какому лагерю относитесь?
— Если спектакль готов, то три часа не нужно. Долго запрягаешь, когда репетируешь. Я не люблю долго. Как Эфрос говорил: «Репетиция — любовь моя». А мне доставляет больше удовольствия, когда я играю спектакль. Совсем не бывает скучно. «Посвящение Еве» мы играли с Василием Лановым больше 20 лет! И каждый следующий спектакль не был похож на предыдущий.
Бывает, иду в театр, думаю: «Господи, опять этот «Маскарад», опять одно и то же». И как только я надеваю костюм, выхожу на сцену, музыка заиграла — сразу другое настроение, тут же забываю обо всем. Только ты и зритель. А ведь в зале много людей, кто пришел первый раз на эту постановку, и артист должен работать так, чтобы, выйдя со спектакля, зрители сказали себе: «Мы хотим еще раз прийти в Театр Вахтангова».
— Кто ваши любимые писатели, поэты, драматурги? К кому вы возвращаетесь спустя время?
— Я люблю перечитывать Бунина, Чехова. Сейчас лежат у меня «Жития святых», с удовольствием их читаю, они наполнены драматическими событиями... Сейчас историческо-публицистическая литература меня интересует. Не так давно я перечитал воспоминания жены Миклашевского, которая не поехала за мужем в эмиграцию, осталась здесь, и как дорого ей это обошлось. Она подробно, талантливо описала всю свою жизнь. И ты понимаешь, что история страны не была простой и легкой ни в какие времена.
А сейчас нужно говорить себе, что твой удел — заниматься только тем делом, в котором разбираешься, и тогда будешь приносить какую-то пользу, потому что вопрос твоего существования на этом свете и прихода в этот мир с возрастом все чаще и чаще тебя одолевает. А если ты пришел играть спектакли, то зачем? Что тогда ты этими спектаклями должен сказать, может быть, какой-то след от тебя должен остаться? Но ведь след так редко остается... Сколько было в истории русского театра и кино больших, великих артистов, которые ушли, от них остался след только в тех людях, которые их помнят. А сколько артистов, о которых не помнит никто? Они были, и про них уже забыли.
