— Евгений Владимирович, помимо актерского и педагогического таланта, у вас есть, несомненно, менеджерский талант, который вы успешно демонстрируете уже 21 год, возглавляя Театральный институт имени Бориса Щукина в роли ректора. В этом году «Щуке» исполняется 110 лет. Расскажите, пожалуйста, какая она сегодня?
— Ой, она живая! Она живая, разнообразная, и мне нравится, что востребованность в нашей школе есть, что о нас слышат, о нас знают. Мы умудряемся набирать талантливых детей, которые через какое-то время, пройдя стайерскую дистанцию, становятся достойными, известными артистами. Наши выпускники становятся носителями, продолжателями театрального российского искусства.
Наши студенты замечательные, я горжусь своей школой, мы продолжаем любить свое училище, продолжаем существовать в контакте. Несмотря на сложность окружающего нас мира, мы стараемся в нашей школе жить по любви, по определенным нравственным законам, которые пытаемся соблюдать. Я боюсь сглазить, поэтому плюю три раза, но школа у нас находится в очень качественном состоянии: и профессиональном, и духовном. Дети понимают, что они учатся русскому театральному искусству. Мы гордимся, что мы — русская театральная школа Станиславского. Мы чуть ли не из рук в руки получили эту школу от Евгения Вахтангова, который получил ее от Станиславского. Именно Вахтангову Константин Сергеевич Станиславский велел нести его школу в массы.
Я горжусь своей школой, потому что мы — основной ствол того самого генеалогического древа, у которого самыми главными ветками является Вахтанговский театр, потому что он вышел из нашей школы. Конечно, Вахтанговский театр на сегодняшний день — это столп, так что я не буду каким-то образом делиться, мы будем говорить о том, что вахтанговское направление — это ствол, а дети, которые поступают в театральную школу, — наши прививочки к этому вахтанговскому дереву. Те, которые прививаются, превращаются в эти ветки, в эти стволы, и кто-то вырастает в огромные, мощные ветви, кто-то в маленькие веточки, но это дерево живо, мы его подкармливаем, поливаем тем, что сохраняем школу. Мы ее ни разу не предали, и за все 110 лет свою методологию, которая была предложена Вахтанговым от Станиславского, не поменяли. И как бы нам ни говорили, что это скучно, и как бы ни говорили, что время пришло и надо поменяться, я твержу: это букварь, а букварь нужно сначала изучить, нужно научиться грамоте. А как только ты научишься грамоте, только тогда ты можешь пойти в любую разведку, но у тебя уже есть основы профессии. Вот мы занимаемся основами профессии.
Ладно, я про себя не буду говорить, скажу про Владимира Этуша, который руководил школой в страшные 90-е годы, когда нужно было выживать. И приходили очень известные артисты, говорили: «Я пойду к вам работать, но только позвольте мне поменять принцип преподавания», и тогда Этуш отвечал: «Все, что угодно, но принцип преподавания неизменен». И вот это для нас принципиально важно. Мы считаем, что это наша заслуга, а не поражение. И сколько угодно можно говорить: «Ах, нужно двигаться вперед». Будем ли мы пользоваться знаниями, если мы только в «Википедии» или в «Гугле» будем искать ответы на какие-то вопросы? Будем ли мы понимать что-нибудь про теорему Пифагора? Да ты ее прочитать не сможешь, если ничего про нее не понимаешь. Нужно учиться. Вот этим мы гордимся — тем, что мы консерваторы по обучению.
— Евгений Владимирович, как бы вы объяснили доступным языком читателю, в чем отличие вахтанговской школы и системы обучения Щукинского училища от всех остальных театральных школ Москвы?
— Все театральные школы Москвы все равно имеют отношение к системе Станиславского. Сейчас очень трудно отделить МХАТ, Театр Маяковского, театр «Ленком», Театр сатиры, а ведь они когда-то все имели свое собственное лицо. Сейчас лиц практически нет ни у кого. Ну, может быть, осталось лицо только у Малого театра, потому что он тоже не предавал себя и свою школу. И есть Театр Вахтангова, который тоже ни разу не предал себя. Он за все эти годы не разделился, не развалился, мы ни с кем не перессорились, работаем при всех трудностях в едином, цельном существовании.
