Во время репетиционного процесса Фоменко периодически заставлял артистов делать иезуитские вещи, он придумывал чудовищно сложные мизансцены с актерской точки зрения, они ни в какие ворота не лезли. И однажды он сказал, что нужно монолог вести свысока, с верхотуры, и нужно туда залезть. Я уже было стал говорить ему, что это невозможно, а Юлия Константиновна меня остановила:
— Подожди, Женя.
Я спрашиваю:
— Что?
— Принесите мне лестницу!
— Зачем?
— Так ведь Петр Наумович велел вести оттуда репетицию, мне надо залезть наверх.
Лестницу принесли, и Юлия Борисова в длинном платье полезла наверх и оттуда мне кричит:
— Жень, идите сюда!
Режиссер говорит:
— Зачем?
— Ну, Петр Наумович, вы же сказали нам здесь вести этот диалог, поэтому мы здесь и будем. Женя, иди сюда, поднимайся.
И когда я полез за ней, Фоменко нам сказал:
— Ладно, спускайтесь.
И в этот момент я вынес для себя второй урок: спорить не надо никогда, а нужно попытаться сделать все, что говорит режиссер, пусть вскоре он сам и откажется от идеи.
Без успеха актеру трудно расти дальше. Своим первым большим достижением, которым я могу гордиться, считаю успех на репетициях спектакля «Без вины виноватые». Бывают моменты, когда сцена идет правильно, но неинтересно — не вызывает отклика ни у тебя, ни у зрителей. Это очень обидно, ведь ты говоришь слова, стараешься, слышишь замечания режиссера, а все равно не получается должным образом. И тогда я стал думать про своего персонажа Незнамова: про его несчастье, про его внутренний надрыв. И вдруг на меня нахлынуло — за горло взяло так, что говорить дальше не могу, стою и слышу, как Фоменко кричит: «Не торопись, стой, смотри на зал и думай про нее». Я стою, думаю про Кручинину, и в этот момент слезы у меня полились из глаз, комок боли подкатил, я закрыл лицо руками...
И вот тогда подошел ко мне огромный режиссер всей страны, патриарх российской сцены Петр Фоменко, поцеловал и сказал: «Молодец, дальше ты будешь эту роль играть». И большего успеха в своей жизни я не испытывал, это был самый лучший комплимент, который я помню до сих пор.
— У вас есть страх перед неизвестностью, перед погружением в новый материал, перед премьерой?
— Конечно! Перед премьерой страх огромный, ведь неизвестно, к чему она приведет. Во время репетиций спектакля «Война и мир» у меня случился небольшой конфликт с режиссером, который все время делал мне замечания и был всеми артистами доволен, кроме меня. Так продолжалось вплоть до самой премьеры, при этом второго состава режиссер не дал мне, репетировал я один. У всех артистов второй состав есть, а у меня нет. И только на премьере, когда я почувствовал, что публика меня приняла, и я получил слова поддержки и похвалы, только тогда страх, что ничего не получится, стал проходить.
Страх перед неизведанным присутствует перед началом любой роли. Актерская профессия — это движение только вперед, и поэтому, когда получаешь следующую роль, ты не можешь никоим образом рассчитывать на свой опыт, на звания и на то, что тебя зрители принимают и любят, — про все это надо забыть. И тебе нужно качественно потрудиться и сделать новую роль так, чтобы публика, которая придет в зрительный зал, сказала: «О, смотри-ка, а он еще что-то может, он не отработался, еще не шлак».
Это очень жестокая профессия. Начиная работу над новой ролью, думаешь: а получится ли, а нужно ли тебе, а как же это сделать... Но все равно ступаешь в эту воду и снова пытаешься преодолеть реку либо вброд, либо вплавь — как угодно. Преодолевая страшные течения, стремнины, ты пытаешься прорваться, как рыба, которая прет на нерест — поперек всего. Вот так же актерская профессия — поперек всего, но обязательно нужно двигаться вперед.
— Есть такое понятие, как «трудный зал», когда нет реакции, отдачи. Что делать в таком случае?
— Не обращать совсем внимания, а заниматься своим делом. Тебя все равно начнут слушать и воспринимать. Если люди пришли на спектакль, они будут ждать от тебя того, что мы всегда ждем: откровения, неожиданного, чтобы с тобой поговорили на заданную тему, которая может взволновать зрителя. Если ты умеешь это делать, то публика пойдет за тобой, а если не умеешь, тогда зритель останется равнодушен и будет попивать воду из бутылки, шушукаться, полулежать в кресле и разглядывать, что там происходит на сцене.
