— Евгений Владимирович, вы уникальный артист, который может играть и в вахтанговской школе представления, и в то же время быть тонким психологическим артистом. Вы несомненно профессиональный пример для подражания для молодых актеров. А кто был вашим кумиром в профессии?
— Я советую молодежи никому не подражать, а искать исключительно свой путь, становиться самим собой. Молодому человеку должно быть обидно, если его будут сравнивать: вот, пришел второй Ульянов. Не может быть второго Ульянова, потому что Ульянов жил в другую эпоху, он был тем социальным героем, который олицетворял свое время. И надо попытаться жить в том времени, в котором ты находишься, и соответствовать ему.
Артист должен быть личностью и человеком. Мне хотелось бы, чтобы актер, находясь на сцене, показывал высокие образцы, приближающиеся к подлинному искусству. Да, это очень трудно, но нужно пытаться к этому стремиться. Если артист хочет, чтобы за ним следовали, подражали, тогда он должен всегда оставаться человеком, быть порядочным, нравственным, интеллигентным. Ведь за ним следят, пристально смотрят, и поэтому до?лжно сохранить в себе человека.
А я смотрел на артистов советского театра и кино и всегда поражался таланту, необычности. Вот недавно отмечали столетие «Мосфильма», показывали нарезку из лучших фильмов. Смотришь «Судьбу человека», сцену, когда Бондарчук ведет машину, а мальчишка вцепился в него, и у меня комок к горлу подступает. А потом говорю себе: «Это же Сергей Бондарчук, он потом снимал «Войну и мир», ту великую «Войну и мир», которой я восторгался». И я сейчас играю в «Войне и мире» ту роль, которую играл великий Кторов. А его сейчас помнят только историки театра. Вот подойди даже к студентам театрального института и спроси, кто такой Анатолий Кторов, и мало кто скажет. А я горжусь, что играю роль, которую когда-то играл Кторов. И артисты Московского Художественного театра позволили себе после спектакля «Война и мир» сказать: «Мы думали, что никто даже приблизиться не сможет к роли Кторова, а вот ты все-таки сумел». Опять комплименты. И думаешь: «Господи, ну какое счастье!»
— С постепенным уходом великих актеров вы осознаете, что остаетесь за главного хранителя вахтанговской школы?
— Ужасно это осознавать. Да, осознаю. Я не знаю, кем мы там остаемся, кем мы становимся, но раньше мы чувствовали себя защищенными впередистоящими, пусть уже немолодыми, большими артистами. Был замечательный спектакль «Пристань»: когда мы начинали его играть в 2011 году, великие актеры Вахтанговского театра — Юрий Яковлев, Владимир Этуш, Юлия Борисова, Василий Лановой, Вячеслав Шалевич, Галина Коновалова — стояли перед нами, а мы были сзади них, на втором плане. Прошло всего лишь десять лет — и никого не стало, и мы из второго ряда вдруг перешли вперед, а перед нами уже никого нет. И тогда ты думаешь: «Все, вот сейчас ты точно должен понимать, что ты — это и есть сегодня Театр Вахтангова. И будь любезен, соответствуй». Мне кажется, все думают, что вот, ушли большие артисты, а мы, самозванцы, пришли... И тогда начинаю размышлять: но ведь они же тоже пришли когда-то в театр, а перед ними были и Гриценко, и Астангов, и Мансурова, и тем не менее у них получилось занять свое место и оставить свой ярчайший след в истории Театра Вахтангова. И мы обязаны это сделать. (Смеется.)
— У вас колоссальная занятость в институте, в театре. Остается ли время, желание, силы на кино? И каким должен быть киносценарий, чтобы Евгений Князев дал согласие?
— Я мечтаю о хорошей роли. Не мечтаю сниматься в кино, я достаточно часто получаю сценарии, но мне совершенно не хочется в них работать. Буду сниматься только тогда, когда увижу в этом сценарии жизнь, историю, биографию, когда пойму, что это настоящее кино. И тогда войду в работу с огромным, огромным удовольствием. Но я должен вам сказать, что на телевидении периодически появляются очень достойные российские картины. И поэтому есть надежда, что однажды кто-нибудь из сценаристов напишет роль для немолодого артиста, а режиссер скажет: «Может быть, этот артист Князев сыграет эту роль, яркую личность?» И тогда я отодвину все дела, все филармонии, приду в театр и скажу: «Дайте мне возможность, я буду сниматься». А просто так... Нет, кино — это дело молодых, 12-часовой рабочий день, а то и больше, — это производство. Мне бы хотелось, чтобы кино было для души.
