Больше суток я провела в «палате для самоубийц». Страшная обида на Любу, отчаяние и страх навалились такой глыбой, что возможности выбраться я не видела...
В конце января в Интернете и газетах прошло сообщение: «Пиар-директор Любови Успенской Алина Макова пыталась покончить с собой из-за скандала, устроeнного ей певицей». О том, что оказалась в героях «желтой» прессы, я узнала только после выписки из Боткинской больницы, куда была доставлена в бессознательном состоянии и где больше суток провела в «палате для самоубийц»...
Господи, какой же виноватой я себя чувствовала перед близкими, в глазах которых читала вопрос: «Как ты могла?!» Сейчас и сама этого не понимаю. Но вечером двадцать восьмого января страшная обида, отчаяние и страх навалились такой глыбой, что возможности выбраться я не видела, как не видела и собственного будущего. Разве только уснуть и не проснуться...
Уверена, среди читателей нашлись люди, которые покрутили пальцем у виска: нашла из-за чего руки на себя накладывать! Подумаешь, работу потеряла — будто других нет! В том-то и дело, что Успенская была для меня не просто работодателем. Это я в начале девяностых отыскала Любовь Залмановну в Лос-Анджелесе и убедила поменять эстрадку в тамошнем русском ресторане на московские концертные площадки. Я находила для нее спонсоров, была рядом в самые тяжелые минуты, помогла восстановить порванные отношения с дочерью.
Потратила на этого человека огромную часть жизни и многое, очень многое прощала — в том числе и то, что обычно не прощают даже родственникам. И верила, что Успенская это ценит, до последнего питала иллюзии.
Конец 1992 года. Я и мой хороший друг Валерий Шмыков работаем в творческом центре Леонида Дербенева «СТИМ». Мне двадцать четыре года, Валере — двадцать один. Молодые, амбициозные, воодушевленные лестными отзывами, на которые Леонид Петрович не скупится: «Вы, ребята, — очень талантливые администраторы, за такими будущее». Дербенев бредит Сюзанной Тэппер — молодой певицей, которую родители в тринадцатилетнем возрасте вывезли из Союза в Америку. У девушки хорошие вокальные данные, консерваторское образование.
Одна беда: исполняя песни на русском языке, она слабо представляет, о чем поет. Русский язык для нее — чужой. Дербенев берется это исправить. Едет в Америку, селится в доме Сюзанны и ее родителей и два месяца убивает на то, чтобы научить будущую звезду вкладывать душу в написанные специально для нее песни. Возвращается в Москву с черновой записью, которая всех приводит в восторг, находит для своей американской протеже российского спонсора — главу продюсерского центра «Аленький цветочек» Геннадия Снустикова, а нам с Валерой обещает поручить ее раскрутку. Все хорошо, все на подъеме. И тут Леонид Петрович получает от Сюзанны кассету с записанными в студии песнями — теми самыми, над которыми бился два месяца. Слушает и хватается за голову: «Все впустую! Стоило ее оставить — поперла американщина!»
