Дядя Сеня ворвался в нашу квартиру:
Приглашение на премьеру фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой» я получила от Никиты, который написал для него сценарий. Картина столько всего подняла в душе, что после сеанса я даже не нашла в себе силы поговорить с племянником. А ночью не сомкнула глаз. До утра перебирала в памяти встречи, разговоры, рассказы родителей, связанные с Володей…
Наши отцы родные братья, но иногда мне кажется — более разных людей трудно найти. Семен Владимирович был нацелен на карьеру и остро переживал свое медленное продвижение по служебной лестнице.
Алексей Владимирович, офицер-артиллерист, о карьере вообще не думал, судя по тому, что пошел на конфликт с вышестоящим офицером, решившим приударить за его женой. Дядя Сеня с легкостью переходил из одного романа в другой и считал свои любовные победы доблестью. Мой отец до конца жизни хранил верность одной-единственной женщине... Они были почти антиподами, но стоило мне или маме сказать что-нибудь нелицеприятное в адрес Семена Владимировича, тут же следовал окрик: «Шура! Лялька! Он мой брат — и другого не будет!»
Володя, или, как его звали в нашей большой семье, Вовка, всегда был ближе к дяде, чем к родному отцу. На семейных торжествах они уединялись на дальнем конце стола и часами разговаривали, не видя и не слыша никого вокруг.
Пока Вовка был неизвестен, невнимание со стороны сына хозяина дома не особенно задевало приглашенных Семеном Владимировичем генералов и высокопоставленных чиновников, но потом... Явного неудовольствия никто не выказывал, однако косые взгляды бросали, и дядя Сеня сильно нервничал.
Я младше Володи на шестнадцать лет, к тому же огромная разница в возрасте усугублялась моей патологической стеснительностью. Было безумно интересно, о чем говорят папа с Вовкой, но чтобы сесть рядом и послушать — боже упаси! Настроив «локаторы» на нужную волну, ловила обрывки разговоров издали. В основном они были о войне. Вовка никогда не скрывал, что большинство его «фронтовых» песен написаны под впечатлением от рассказов моего отца.
Уже после смерти брата кто-то передал мне запись его концерта в узбекском городе Навои, состоявшегося двадцать седьмого июля 1979 года — то есть через два дня после воспроизведенных (о точности здесь говорить не будем) в фильме событий.
«Год назад умер мой дядька — единственный мой родственник... — на пленке голос Володи срывается. — И когда несли его тело, впереди шли семнадцать летчиков и на семнадцати красных сафьяновых подушечках несли семнадцать его орденов, а медали уже некуда было класть... Такой вот парень, такой человек».
Имя моего отца из уст Володи звучало на всех выступлениях, а исполнение одной из лучших песен о войне — «О погибшем летчике» — он всегда предварял словами: «Этот случай произошел с большим другом моего дяди — дважды Героем Советского Союза Николаем Михайловичем Скомороховым.
Алексей Высоцкий написал о его подвиге очерк в газету, а я песню...» Кстати, одним из организаторов похорон папы был именно Скоморохов, поэтому в последний путь фронтовика-артиллериста Алексея Высоцкого провожали военные летчики.
С огромной любовью и уважением Володя относился и к моей маме — Александре Ивановне Высоцкой. Звал «тетей Шурочкой». Его потрясла история любви моих родителей. Маму призвали на фронт восемнадцатилетней — она только-только окончила медучилище. Александру Таран направили в пушечный артполк, в подразделение, которым командовал двадцатидвухлетний старший лейтенант Алексей Высоцкий. Спустя два месяца после знакомства они зарегистрировались в сельсовете одной из станиц, а через год едва не потеряли друг друга навсегда.
Двадцать восьмого июля 1942 года мама сопровождала большую партию раненых в госпиталь.
