Стас Пьеха: «В семье все занимались карьерой»

25 концертов в месяц - это поступательное движение вверх.
Варвара Богданова
|
22 Июня 2009
Фото: Юрий Феклистов

Многие думают, что жизнь детей известных артистов похожа на сказку: «звездные» мальчики и девочки ни в чем не нуждаются, вращаются в избранном обществе, ходят в элитные частные школы и вообще идут по жизни путем, заранее определенным знаменитыми родителями. Так ли это на самом деле? Во всяком случае, судьба Стаса Пьехи не вписывается в эту схему.

— В детстве я был самым знаменитым бабушкиным внуком в СССР и накушался этой славы выше крыши.

На сцену начал выходить лет с пяти, наверное. Тогда бабушка в своих концертах пела песню «Мужчина, которого я люблю», интриговала зал: о ком это? Потом под аплодисменты с букетом цветов появлялся я. Наверное, бабушке элементарно хотелось похвастаться замечательным, любимым внуком, то есть она не использовала мой чистый детский образ в своих рекламных целях. Но как же унизительно было идти к микрофону в дурацком костюмчике с бабочкой, когда на тебя все глазеют и думают: «Ага, это, оказывается, про него…» Я испытывал колоссальное чувство неловкости из-за того, что про меня пелись песни, а от фотографов просто бегал. Они относились ко мне как к цирковой обезьянке. Когда им все же удавалось меня заполучить, проделывали «фокус»: сунут в рот шоколадку и, пока я ее жую, фотографируют.

С мамой Илоной Броневицкой. 1981 г.
С мамой Илоной Броневицкой. 1981 г.
Фото: Фото из семейного альбома

Прошло уже много лет, а я до сих пор помню свои переживания, вызванные повышенным всеобщим вниманием.

Со стороны может показаться, что моя жизнь — сплошная сказка. Ну как же: родился в знаменитой семье, воспитывался в роскоши, жил комфортно… Словом, «золотая» молодежь. Но у меня ничего этого не было. Одевали меня, как говорится, во что бог пошлет. Помню, как пришли с мамой в «Детский мир», наскоро выбрали там какую-то курточку, и я в ней два года проходил. Ненавидел ее уже потом. Ездил я на метро, а не в автомобиле с шофером. Что касается денег… да, выдавались довольно приличные суммы на карманные расходы, и я, по своим детским потребностям, мог купить себе все, что хотел, — жвачку, игрушки, когда стал постарше — пиво, сигареты…

Не знаю, может, деньгами родственники компенсировали свое отсутствие в моей жизни…

Ведь в нашей семье все занимались своей карьерой. И, кстати говоря, обвинять в этом я никого не могу — у артистов по-другому не бывает. Но получалось так, что все мое детство подстраивалось под концертные графики бабушки и мамы. До 7 лет я жил с родителями, но часто ездил на гастроли с Эдитой. Даже сосчитать не смогу, сколько городов мы объездили — я их не запоминал, для меня они все были одинаковыми, потому что, кроме дворцов культуры, где бабон выступала, ничего не видел. Пока шел концерт и Эдита пела, я, предоставленный сам себе, слонялся за кулисами, обычно крутился около рабочих сцены. Однажды мне надоело смотреть, как они играют в домино, и я побрел по закулисным закоулкам, поднялся по лестнице и вышел на крышу.

«Как же унизительно было идти к микрофону в дурацком костюмчике с бабочкой, когда на тебя все глазеют…»
«Как же унизительно было идти к микрофону в дурацком костюмчике с бабочкой, когда на тебя все глазеют…»
Фото: Фото из семейного альбома

По каким-то причинам проход туда оказался свободным, а людей, встречающихся мне на пути, не заинтересовало, куда это шлепает пятилетний мальчуган. Короче, я оказался на крыше и не нашел ничего лучшего, как начать кидаться камнями в прохожих. Большое счастье, что не свалился оттуда, и вызванный кем-то милиционер привел меня пред строгие очи Эдиты. Я, кстати говоря, ее гнева опасался, потому что она могла отчитать так, что мало не казалось. А когда стал постарше, и хорошего пенделя давала. В силу возраста не понимал, что это все — воспитательные моменты, и по-настоящему боялся, что Дита вообще выгонит меня из дома. Эти детские страхи рождали ощущение беспомощности и одиночества…

— Вам казалось, что вас никто не любит?

— Ну нет.

Нелюбимым ребенком я себя не ощущал. Наоборот, все во мне души не чаяли, особенно бабушка. Она очень радовалась моему появлению на свет, назвала в честь своего отца. А потом мне и фамилию сменили, чтобы я был продолжателем рода. Восемь лет я прожил вместе с ней. Дело в том, что, когда мне исполнилось 7 лет, я больше не мог ездить с Эдитой на гастроли, началась школа. А маме некогда было мною заниматься, у нее карьера пошла в гору. Помните такую песню: «Танцы на завтрак, танцы на обед» — главный ее хит того времени… Она выступала в концертах, записывалась на радио, снималась на телевидении. А тут я, и меня, как любого нормального первоклассника, нужно утром проводить в школу, днем встретить, накормить и еще уроки со мной сделать… Мама поняла, что она такой режим не потянет.

Тогда-то меня и перевезли на 5-ю Советскую улицу, к Эдите. К тому же отдали не в обычную школу, а в Хоровое училище имени Глинки при Ленинградской капелле. Из пригородного района Купчино, где я жил с родителями, туда ездить нереально далеко. Бабон с радостью приняла любимого внука, но поскольку заниматься мною ей тоже было совершенно некогда, создала целый «комитет» из помощниц, которые и отвечали за мое воспитание: кто-то за прогулки, кто-то за питание, кто-то помогал делать уроки. Мама рассказывала, что в детстве она тоже очень редко видела своих родителей, ее воспитывала бабушка. Доходило даже до курьезов. Однажды четырехлетняя Илона, только что переболевшая ангиной, увидела, как в комнату входят незнакомые мужчина и женщина в белых одеждах и с улыбками направляются к ней. Она в ужасе забилась под стол, потому что не узнала собственных родителей, вернувшихся домой в белоснежных концертных костюмах.

Приняла их за врачей… Я Илону ни с кем не путал. Знал, что мама у меня певица и, как и Дита, очень много работает. Это была данность, по-другому я никогда и не жил. Но по маме очень скучал и ждал ее. Когда она приезжала к Эдите, то вместе с ней в дом проникало какое-то удивительное веселье. Ведь мама у меня очень молодая, заводная, задорная… В общем, абсолютно праздничная мама. Обычно она забирала меня и мы вместе ходили куда-нибудь — в зоопарк, в цирк или театр. Потом возвращались домой, и праздник заканчивался, нужно было ждать следующего.

— Складывается впечатление, что ваше детство было окрашено лишь в грустно-черные цвета… — Да нет.

Оно было разным. Вообще-то я рос нормальным, хулиганистым и смышленым парнем. Быстро сообразил, что какие-то особенности жизни можно повернуть в свою пользу. Без особого труда удавалось освобождаться от опеки бабушкиных помощниц, которые, честно говоря, не так уж и рьяно за мной следили. И я зажигал на полную катушку, большую часть времени проводил в компании обычных дворовых ребят. Со своими одноклассниками мне было не так интересно, как в этих веселых уличных компаниях. Собирались мы в подвале одного из старых ленинградских домов. Постепенно вычистили его, вымыли, украсили, чем могли. Даже диван туда затащили. Там, предоставленные сами себе, сидели, болтали, музыку слушали, играли на гитаре. Когда стали постарше, к нам подтянулись девчонки — пошли танцы-шманцы-обжиманцы. Естественно, появилось и спиртное…

«Мы, семиклассники, прямо перед уроками без запивона и закуски выпивали грамм по 50 дешевой водки, после чего шли на занятия»
«Мы, семиклассники, прямо перед уроками без запивона и закуски выпивали грамм по 50 дешевой водки, после чего шли на занятия»
Фото: Елена Сухова

В то время продавались такие маленькие бутылочки дешевой водки, грамм по 50, наверное. И вот мы, семиклассники, прямо перед уроками, практически натощак, без запивона и закуски, выпивали по такой бутылочке, после чего шли на занятия. Водка эта, судя по всему, была некачественная, потому что я до сих пор помню то мерзкое ощущение в организме, меня даже тошнило пару раз. Зато в десятом классе мы уже организовывали все по-взрослому. В складчину покупали мартини для девочек, себе — нормальную недешевую водку. На утро обязательно припасали пиво. Деньги в кармане у меня водились практически всегда. Во-первых, бабушка была щедра. А во-вторых, их и дома-то у нас не прятали. Эдита после концерта привозила гонорар, как тогда говорили, прямо «с кассы», в холщовых мешках. И мешки эти несколько дней преспокойно стояли в коридоре.

Там были разные купюры, даже мелочь, сколько точно — никто не пересчитывал. Иногда я подергивал оттуда одну-две бумажки. Пропажу денег Эдита не обнаруживала, да я, может, пару раз всего и стянул — в самом деле, нельзя же так искушать человека.

— И все это вам сходило с рук?

— Иногда не сходило. Если Дите становилось известно о каких-то моих проделках, она устраивала мне взбучку. В 12 лет по запаху нашла бычок в кармане моей куртки, таким образом открылось, что я курю. Хотя покуривал я к тому времени уже года два, но тут потерял бдительность и оставил улику. Пока Эдита Станиславовна, как заправский следопыт, обнюхивала мою одежду, у меня постепенно темнело в глазах — я понимал, что сейчас грянет буря. И точно, она устроила колоссальный скандал.

Кричала, что курить в моем возрасте — преступление и чтобы больше этого не было никогда!!! Но, поскольку запретный плод вдвойне слаще, я все равно покуривал, придумывал разные системы конспирации: жевал листья лимонника, который рос в горшке на подоконнике, руки брызгал одеколоном. Через год бабушка сдалась. Она решила, что лучше я буду курить дома, чем болтаться по подъездам.

В седьмом классе мне окончательно опротивело хоровое училище, и я сказал, что категорически не хочу там больше учиться. У нас были одни мальчики, а мне уже хотелось общения и с девочками — видимо, пошел процесс полового созревания. Еще я увлекся роком, мы же в хоре пели тоскливую классику, во время службы в кирхах — немецкие церковные песнопения, мало понимая, о чем поем.

Дома желание свалить я постарался преподать красиво. Сказал: «Знаете, я понял, что мне ближе литература». Бабушки, как всегда, не было, поэтому я все выложил нашей домоуправляющей Нине Вячеславовне. А она уж не знаю, в какой форме, но донесла это до Эдиты. В силу занятости, ну и, конечно, из любви ко мне она решила не подавлять мои склонности — я действительно в то время писал стихи, рассказы. И меня перевели в 56-ю гимназию с гуманитарным уклоном. Но седьмой класс я все же заканчивал в училище, посещая только общеобразовательные уроки. Эти несколько месяцев откровенно «халявил» — учиться перестал, с друзьями пил пиво на чердаке и ждал перевода в гимназию. Так отвык от учебы, что и на следующий год, уже в гимназии, целыми днями валял дурака. Поначалу меня вызывали к директору — пытались раскусить: вроде и не глупый чувак, сочинения пишет на пятерки, стихи на конкурс выставляет — в районе первое место занял, в городе — второе.

«В Эрике долго сидела обида на маму. Мне кажется, она чувствовала себя брошенной...»
«В Эрике долго сидела обида на маму. Мне кажется, она чувствовала себя брошенной...»
Фото: Юрий Феклистов

То есть не дурак, а чего хочет — непонятно. Но все дело в том, что я и сам не знал, чего хочу… Потом в школе смирились — не выгонишь же. Все-таки внук Пьехи, любимую певицу нельзя обидеть… Вот так и тянулось мое обучение, пока в десятом классе я вообще не перестал ходить в школу, забил на учебу. Пропадал на разных тусовках, вечеринках… Родственникам в это время было совсем не до меня — у Диты появился московский муж Владимир Петрович, царство ему небесное. Она периодически у него жила или на гастроли ездила. Мама тоже вышла замуж и уже окончательно переехала в Москву.

Но в какой-то момент чаша моих безобразий переполнилась, и бабушка наконец узнала про все подвиги любимого внука.

Она испугалась, наверное, подумала: сейчас выпивка в подвале, а что дальше — наркотики? И вот однажды после очередной гулянки я прихожу домой, а там в полном составе заседает родительский совет — Эдита Станиславовна, ее муж Владимир Петрович, мама и мой отчим Женя. Срочно вызванные бабушкой из столицы, они совещались, что же со мной, с красавцем, делать. Решили в принудительном порядке перевезти к матери в Москву, тем самым лишить, так сказать, тлетворного влияния улицы. Сопротивляться я не мог. У них же все — и финансовые ресурсы, и моральные рычаги. Владимир Петрович работал в аппарате президента, бабушка всегда могла и словом и делом на меня воздействовать, пользовалась и кнутом, и пряником. А мама с Женей — молодые, все понимают, их вообще не обманешь.

Так что я за один день собрался и переехал к ним. Школу оканчивал уже в Москве экстерном. Непросто привыкал к маминому дому — там все другое, свои правила, устои. Поначалу не хватало вольной, питерской жизни. Телефоны, контакты с моими друзьями-гопниками, раздолбаями, я растерял... Сейчас, по прошествии времени, понимаю, что награждать 15-летнего парня неограниченной свободой, да еще давать ему много денег, неправильно. А с другой стороны, у каждого свой жизненный путь. Может, мне все безобразия, все мои пьянки-гулянки были даны свыше? Я тогда мучился, переживал, пытаясь понять, как дальше-то жить, что делать, куда стремиться? Но все-таки, пусть не сразу, а помаявшись, покопавшись в себе, мне удалось переломить ситуацию, стать нормальным человеком. Ведь многих моих друзей юности уже нет в живых…

В общем, я начал жизнь с чистого листа. А куда себя деть, чем заняться, по-прежнему не знал.

Вот кем я точно не собирался становиться — так это профессиональным певцом. Видимо, в детстве меня перекормили сценой. То, чем занималась бабушка, мне принципиально не нравилось, потому что я слушал совсем другую музыку — хард, панк-рок. Но и рок-музыкантом становиться не хотел. Во-первых, не верил, что это занятие принесет мне большие дивиденды. Во-вторых, не прельщало всю жизнь ходить с перстнями в виде черепов и немытой головой. Пока я раздумывал над своим будущим, меня после школы отправили в университет под Лондоном, чтобы учил английский язык. Через год для этих же целей — в Лос-Анджелес. В общем, могу сказать, что в то время язык я знал прилично, но практики-то нет…

«На «Фабрике» я продержался во многом благодаря Тиману...»
«На «Фабрике» я продержался во многом благодаря Тиману...»
Фото: Photoxpress

Хотя вот недавно был на гастролях в Америке, и после концерта мы посидели с местными музыкантами. Ну, естественно, немного выпили, расслабились, и у меня как будто слетел языковой барьер. По-английски я рассказал все анекдоты, которые знал, вспомнил какие-то свои истории, про кино поговорили… Даже удивительно, как это бегло и весело у меня получилось, все смеялись. Но для чего-то более серьезного язык мне в жизни, к сожалению, не пригодился. Хотелось овладеть каким-то ремеслом, чтобы самому начать зарабатывать. Ну не по дереву же вырезать, правда? И вот, вернувшись из Америки, я решил выучиться на парикмахера. А что, думаю, умение стричь всегда пригодится. Мама меня поддержала, и я пошел на курсы при одной известной фирме. Может, кому-то эта история покажется странной, но она совсем не позорная.

В конце концов, меня всегда тянуло к прекрасному, то есть к красивым девушкам. И моя мечта осуществилась. Работая на модных показах, я причесывал потрясающих красоток — длинноногих, с шикарными волосами. Помню, в Кремле проходил фестиваль парикмахерского искусства «Мир красоты», и я делал одинаковые основы под прически двадцати самым дорогостоящим моделям мира, которые работают исключительно с разными Готье, Шмотье… Представляете, двадцать красоток, в одних стрингах… Да я потом спать не мог три дня! Естественно, своих близких тоже стриг. Особенно маму, ее никогда не страшили смелые эксперименты.

Но я понимал, что «парикмахерство» не станет делом моей жизни. Хотя на фирме быстро дорос до ассистента тренера. Мы проводили обучающие семинары, на которых демонстрировались новые методики, современные препараты.

Я сам вел мастер-классы у парикмахеров, приезжавших со всей России. Семинары начинались в 8 утра. Днем — небольшой перерыв, мы наскоро перекусывали, дальше шла практика: стрижки, укладки… Все это заканчивалось очень поздно, и домой я попадал не раньше часа ночи. Засыпал в два, а в семь уже нужно вставать. В общем, организм не выдержал такого графика, стал давать сбои. После очередного семинара по химии, когда в маленьком помещении одновременно делали 20 химических завивок и запах там стоял жуткий, мой иммунитет просто «крякнул». Я, надышавшись, слег на полтора месяца. И выздоровев, уже не вернулся на фирму… А певцом я стал, между прочим, во многом благодаря отчиму Жене. С моим отцом Илона развелась, когда мне исполнился год. Я этого не знал и лет до 12 считал, что мой папа — Юрий Быстров, второй мамин муж и отец моей сестры Эрики.

Любил его очень… Но у Юры с мамой жизнь не заладилась, они расстались. Я в то время уже жил у Эдиты Станиславовны, и перипетии этого развода тоже прошли мимо меня. Вскоре мама мне рассказала, что мой родной отец — Пятрас Герулис, что он живет в Литве. Она сделала все, чтобы эта история не слишком отразилась на моей неокрепшей детской психике, то есть говорила со мной очень осторожно, деликатно и ласково. Но на самом деле я не был ошарашен новостью — отец казался мне абсолютно абстрактным, чужим человеком, о существовании которого я даже не подозревал. В то время я уже носил фамилию Пьеха, то есть считал себя продолжателем рода, наследным принцем, вокруг которого все вертятся. С Пятрасом за всю жизнь мы очень редко общались, и то в основном по телефону, он никогда не выезжает из Литвы — не хочет.

«Вика — двоюродная сестра Тимати. Ей, как и любой нормальной девушке, хотелось семью, детей… Но какая со мной сейчас может быть семья?»
«Вика — двоюродная сестра Тимати. Ей, как и любой нормальной девушке, хотелось семью, детей… Но какая со мной сейчас может быть семья?»
Фото: Марк Штейнбок

Ему уже к шестидесяти, взрослый дядя. Когда-то пел джаз, у него был хороший голос, потом занимался кинорежиссурой. Полгода назад вместе со съемочной группой одного телеканала я к нему приехал. Мы довольно тепло встретились, поговорили — перед телекамерой — поиграли на фоно… Я же говорю, я редко общался с отцом, поэтому и тем для разговора нашлось немного…

С Женей же у мамы союз оказался крепкий и необычайно творческий — они музыку не только писали, они ее слушали целыми днями, причем самых разных направлений. Женя мне показал, что музыка может быть невероятно многогранной и в ней есть масса возможностей для самовыражения. Поэтому я решил поступать на вокальное отделение в училище имени Гнесиных… и провалился на первом же прослушивании.

Во-первых, переволновался, потому что, когда пел дома, не думал, какое произвожу впечатление, — там меня всегда слушали с удовольствием. А тут в приемной комиссии сидят какие-то тетки и неприятными сиплыми голосами командуют: «Ну давай, пой». И я сразу почувствовал дискомфорт. Во-вторых, все абитуриенты приходили подготовленные лучше, чем я, распетые, с минусовыми фонограммами. А я аккомпанировал себе сам и так трясся, что, сев за рояль, испугался первого аккорда. Потом Женя мне играл, но положения это уже не спасло. Нам сказали, что на бесплатное отделение меня не возьмут, потому что я безнадежен. Но из уважения к семье за деньги можно попробовать. Так я оказался в Гнесинском. Кстати, уже первую сессию сдал на одни пятерки, чем немало удивил своих педагогов.

Просто обстановка для меня стала привычной, я не зажимался… Но, не в обиду им, скажу, что я не получил в училище того, чего хотел, то есть певческой школы, и через три года оттуда ушел. Занимался с частными педагогами, попутно поработал в ресторане с одной музыкальной группой, потом с другой… и опять уперся в тупик. В общем, к двадцати четырем годам дошел до определенной точки кипения и понял, что надо срочно и кардинально менять свою жизнь. Больше 200 долларов за вечер я не зарабатывал, а главное, хотел движения вверх, мне не хватало творческого роста. Тут как раз объявили кастинг на «Фабрику звезд-4». Я решил попробовать. Думал, если не пройду, то уеду в Америку. Буду там что-то затевать… Но меня чудесным образом взяли. Хотя поначалу Игорь Крутой, по-моему, или еще кто-то сказал: «Нет, Пьеху не возьмем. Все остальные соискатели возмутятся: «Мы, мол, ходим-ходим, а вы тут разных Пьех, Малининых берете».

Но потом понадобился персонаж типа нормального, но модного мужика. Те, кто претендовал на эту роль, казались не совсем мужиками… Я как-то понатуральнее выглядел, хоть и был загорелым, хорошо одетым. Почувствовал тогда, что мои шансы возросли, и не ошибся. Меня взяли, но все же со шлейфом знаменитой фамилии.

Да и у меня самого к проекту было двойственное отношение. С одной стороны, понимал, что эта история немножечко набрасывает тень на репутацию: вроде «фабриканты» — просто дети, желающие легкого пиара и ради него под телекамерами жующие, спящие и бегающие пописать. У меня были другие задачи: я пришел, чтобы получить вокальную школу. И никак не ожидал, что поначалу будет так тяжело.

Уже через несколько дней я возненавидел красную лампочку камеры — ну действительно, все время за тобой наблюдают… К тому же меня жутко напрягало постоянное сравнение с кем-то. Наверное, потому, что в первые недели оно шло отнюдь не в мою пользу. Меня сразу записали в аутсайдеры. Продержался я на «Фабрике» во многом благодаря Тимати — вот кто меня действительно вдохновлял и заряжал энергией. Лично я загораюсь, если у меня что-то получается, а Тимати уже на старте горит и не тухнет. У него правильное тщеславие — без зависти — и твердая уверенность в том, что он гениален. Я же еще там горло простудил и так погано себя чувствовал, что сидел и думал: «Да на фиг мне все это надо? Ну дурак, зачем же я сюда так рвался и своими руками все устроил?» А потом смотрел на Тимана, который или какой- то креатив наводил, или готовил что-то в переднике, или тексты свои с плеером в ушах писал, и сразу уверенность появлялась: «Ну вот же, значит, можно.

«То, чем занималась бабушка, мне принципиально не нравилось. Певцом я стал благодаря отчиму»
«То, чем занималась бабушка, мне принципиально не нравилось. Певцом я стал благодаря отчиму»
Фото: Юрий Феклистов

Значит, все хорошо». И действительно, жизнь постепенно наладилась. В отборочных концертах я стал завоевывать приличные места. Научился петь так, как мне хотелось, за что отдельное спасибо педагогу Володе Коробке. Он очень много со мной занимался. Только благодаря «Фабрике» я получил бешеный пиар. Мне кажется, что на такое количество показов по центральному телевидению за всю жизнь денег не накопить, если ты не олигарх, конечно. И главное, наградой за все мои страдания стал контракт с продюсерской компанией Виктора Дробыша. С Витей мне просто повезло. Мы с ним вообще на одной волне общаемся. Он тоже питерский, мы любим одинаковую музыку, у нас схожее чувство юмора. Я благодарен ему, потому что популярным стал благодаря Витиным песням.

Мой контракт с «Национальной музыкальной корпорацией» заканчивается, но думаю, что мы еще поработаем вместе, споем еще что-нибудь.

После «Фабрики» мы очень сблизились с моей сестрой Эрикой. Она так истово за меня болела, на концертах собирала целую группу в мою поддержку, рисовала чумовые плакаты — по профессии Эрика архитектор… Наверное, кому-то это покажется диким, но я долго не воспринимал сестру как близкого и родного человека. В детстве мы с ней виделись два-три раза в год по большим семейным праздникам, Эрику воспитывали другие бабушка с дедушкой, родители ее отца. Сестра младше меня на пять с половиной лет, и я помню, как с интересом наблюдал внешние перемены, которые в ней происходили от одной нашей встречи до другой.

Вот Эрика совсем крошка, через год уже подросла. Вот она с короткой прической, потом смотрю — с длинными волосами и уже сережки в ушах… В Эрике долго сидела обида на маму. Мне кажется, она чувствовала себя брошенной, у нее был такой комплекс «недолюбленности». И даже когда мы вместе с ней стали жить у Илоны в Москве, Эрика еще продолжала обижаться, буянила. С кулаками бросалась на маму или на меня, доказывая, что тоже полноправный член этой семьи. Мне приходилось ее усмирять. Может, виноват переходный возраст, когда любая проблема раздувается до размеров огромного розового слона? Эрика повзрослела, что-то поняла, что-то простила. У меня с ней начался настоящий период семейной идиллии. Эрика так трогательно обо мне заботилась, готовила еду. Вот тогда-то я почувствовал, как здорово иметь сестру.

Потом у нее появился молодой человек, и Эрика переехала к нему. У меня тоже появилась девушка.

С Викторией мы познакомились во время «Фабрики». Она двоюродная сестра Тимати и приходила за него поболеть. Я сразу обратил на нее внимание, потому что Вика очень красивая девушка. Как это обычно бывает, сначала возникла взаимная симпатия, потом она переросла в более глубокое чувство. В том, что это была любовь, я не сомневаюсь. Мы с Викой продержались четыре с лишним года... Правда, никогда вместе не жили, то есть наши отношения нельзя считать гражданским браком. Родители Вики — люди строгих правил, и совместное проживание до свадьбы в ее семье не одобряется. Мне, кстати, это нравится. Не хотел бы связать жизнь с девушкой, которая воспитывалась чересчур либерально.

«Сейчас я понимаю, что награждать 15-летнего парня неограниченной свободой, да еще давать ему много денег, неправильно. А с другой стороны, у каждого свой жизненный путь. Может, мне все мои безобразия даны свыше?»
«Сейчас я понимаю, что награждать 15-летнего парня неограниченной свободой, да еще давать ему много денег, неправильно. А с другой стороны, у каждого свой жизненный путь. Может, мне все мои безобразия даны свыше?»
Фото: Елена Сухова

Такие больше подходят для кратковременных отношений. Я благодарен Вике за все хорошее, что у нас с ней происходило. Мы много времени проводили вдвоем, ездили отдыхать… Но все закончилось. Как-то постепенно отношения стали затухать. Тут еще такой момент сыграл свою роль: Вике, как и любой нормальной девушке, хотелось определенности — нормальной семьи, детей… Я ее понимаю, но какая со мной сейчас может быть определенность, если у меня идет борьба за место под солнцем… Я пока не готов заземлиться и пустить корни. В общем, когда в прошлом году Виктории предложили поехать в Англию на учебу, я не стал ее удерживать. Знаю, что она бывает в Москве, но мы не общаемся. Это еще достаточно болезненно для нас обоих.

— Вас это выбило из колеи?

— Но я все равно ощущаю себя счастливым человеком. Потому что постепенно приближаюсь к осуществлению задуманного, я чувствую это поступательное движение вверх. Надеюсь, что скоро сделаю свой альтернативный проект, пусть и не денежный, а для самореализации, чтобы доказать: и так я тоже могу… Пока, честно говоря, тяжеловато бывает: 25 концертов в месяц и колоссальные перелеты за один день, когда ни поспать, ни поесть нормально, а от усталости слезы на глаза наворачиваются… Но положительных моментов все равно больше.

Не так давно у меня в Питере прошел первый сольный концерт. Глобальный, срежиссированный, со спецэффектами, с отличным звуком… Волновался я дико, потому что это все-таки очень важное событие и для меня, и для всей нашей семьи. Естественно, были и Эдита, и мама с Женей, и Эрика…

Бабушка сделала мне необыкновенный подарок. За пару месяцев до концерта она спросила: «Что тебе подарить? Все-таки ты впервые выступаешь в «Октябрьском». Я-то ей на 70-летие подарил песню. Я говорю: «Часы, летные». (После участия в шоу «Первая эскадрилья» на Первом канале мне очень понравилось летать.) Даже модель конкретную подсказал, но она не разбирается в этом, поэтому просто дала денег. Получилось, что часы я купил себе сам, еще до концерта. Ну в самом деле, не укладывать же их обратно в коробочку для того, чтобы торжественно вручить на сцене. Эдита расстроилась: «Часы я тебе уже подарила… ладно, что-нибудь придумаю». Она придумала. Представьте: идет концерт, я спел песню, посвященную Эдите. При этом на большом экране прокрутили видеоролик, смонтированный из старой хроники, где показали Сан Саныча Броневицкого, и других людей вспомнили, которых тоже нет в живых…

Такой сильный эмоциональный момент, многие даже всплакнули… А потом на сцену выходит Дита и говорит: «Я решила тебе «отомстить» и тоже подарить песню». Она запела, и я узнал свои стихи «Возьми мое имя». Бабушка с листочком в руках, чтобы не забыть слова, пела в ритме босановы. Это было так неожиданно, очень здорово и трогательно… После концерта она мне позвонила и сказала: «Я горжусь, что у меня такой родственник, как ты». Такие слова дорогого стоят.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Хочу похудеть, но заедаю стресс
Как справиться с лишним весом, когда все идет наперекосяк



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог