Наташа Королева: «В мужчинах я всегда искала сходство с папой»

Певица и телеведущая Наташа Королева откровенно рассказывает о своем детстве и семейных тайнах.
Инна Фомина
|
10 Сентября 2014
Наташа Королева
Наташа Королева
Фото: Филипп Гончаров

«Моя прабабушка просила за свой товар только золотые монеты и через некоторое время насобирала целый мешочек золота. Ее накопления позволили семье выжить в самые страшные годы. Мешочек слегка опустел, но много чего и осталось. Потом прабабушка раздавала монеты своим правнукам, в том числе и мне, приговаривая «это вам на зубы» (она считала золотые коронки шикарными)».

С отцом меня связывала даже более близкая душевная связь, чем с мамой.

Ведь именно папа в детстве был всегда рядом со мной и моей сестрой Ириной, по-домашнему Русей. Наш папа — очень спортивный, с отличной фигурой. Даже в 53 года у него не было живота, и он до последнего стоял на голове. А уж в молодости, когда отец сидел с нами на даче, он был похож на какого-то античного бога. С ним мы совершали большие заплывы по Десне. Прыгнем с высокого обрыва — и поплывем далеко-далеко, до островов. А еще папа занимался со мной трехголосным сольфеджио и чтением заданных на лето произведений по литературе — особенно почему-то мне не нравился «Золотой ключик». Я ненавидела эти занятия, отлынивала от них — какие уроки на каникулах, когда на улице подружки гуляют! Но мы с папой оба знали: не позанимаемся — и нам достанется от мамы. Мама мою лень сразу пресекала твердой рукой, в нашей семье она играла роль «злого полицейского».

Маленькой Наташе годик. С отцом Владимиром Порываем. 1974 г.
Маленькой Наташе годик. С отцом Владимиром Порываем. 1974 г.
Фото: из личного архива Наташи Королевой

Но мама-то далеко, в Киеве, работает, а мы тут, на даче. И я принималась канючить. В результате отец закрывал ненавистные учебники и мы шли с ним на реку купаться.

Я рыдала: «Папочка, родненький, куда ты меня ведешь?»

А как я его, бывало, «разводила», чтобы не идти в детский сад! Я очень не любила это заведение. И больше всего мне там не нравилась несвобода. Для меня это пытка! Я — человек, у которого всегда должна быть возможность свободно уйти. А в садик тебя приводят и до вечера сажают под замок. И когда утром папа вел меня на эту голгофу, я разыгрывала настоящие спектакли: рыдала, умоляюще заглядывала папе в глаза... А с тех пор как однажды я посмотрела по телевизору передачу о концлагерях, стала еще и причитать: «Папочка, любименький, родненький мой, куда же ты меня ведешь в этот детский концлагерь?!

Ведь там хуже, чем у немцев!» Пока мы с папой спускались с нашего девятого этажа на первый, его сердце не выдерживало муки — стенаний дочки. Папа сдавался и возвращался со мной домой. Мама открывала дверь и упирала руки в боки: «Что, привел обратно?» А отец виновато: «Ну не могу я! Наташа так плачет...» И тогда мама сама начинала одеваться, чтобы отвести меня в сад. Тут уж я замолкала, потому что понимала: бесполезно! Маму мне не переломить, не обмануть и не разжалобить. Только иногда, когда ей было совсем уж некогда, я добивалась своего, и бедный папа вместо «концлагеря» вел меня к себе на работу.

Мои родители — люди из разных миров. Папа — бедный хлопец из деревни.

«Когда мама была беременна мной, папа очень надеялся на сына — девочка у них уже была, моя сестра. Но в итоге я стала его любимицей, младшей доченькой»
«Когда мама была беременна мной, папа очень надеялся на сына — девочка у них уже была, моя сестра. Но в итоге я стала его любимицей, младшей доченькой»
Фото: из личного архива Наташи Королевой
«Родители очень любили друг друга — даже через много лет после свадьбы. И папа всегда маму жалел. Она же была добытчица — работала на трех работах»
«Родители очень любили друг друга — даже через много лет после свадьбы. И папа всегда маму жалел. Она же была добытчица — работала на трех работах»
Фото: из личного архива Наташи Королевой

Мама — «центровая» киевлянка с улицы Декабристов, родилась и жила в большом достатке. А создалось это благополучие благодаря ее маме и особенно бабушке — моей прабабушке Марии, точнее, Мусе — так ее всегда звали родные. Они обе были натурами коммерческими, с торговой жилкой (этот предпринимательский талант, к слову, передался и мне). Если бы они жили в наше время, точно были бы очень успешными бизнесвумен… Моя прабабушка родилась еще при царе, а прожила 102 года — умерла, когда мне было 18 лет, так что я ее очень хорошо помню. Семья Муси жила в городке Борисполь, владела большими наделами земли, огромным хозяйством. Поэтому все шестеро детей росли в полном достатке. Но когда Мусе было всего 12 лет, ее родители умерли: была какая-то страшная эпидемия. И эта девочка осталась с пятью братьями и сестрами мал мала меньше на руках. А тут началась мировая война, потом революция, Гражданская война, разруха, голод!

Сейчас моему Архипу как раз 12 лет, и я не могу вообразить его в такой ситуации… Но Муся справилась! Не растерялась, не впала в уныние, а энергично взяла дела в свои руки. В эти страшные годы она выкормила и вырастила всех малышей, никого не сдала в детдом! Дети вместе обрабатывали огород, выращивали скотину. А Муся бойко торговала продуктами на базаре. Покупателей у юной и очень шустрой продавщицы было хоть отбавляй! Самое поразительное, что эта девочка, не учившаяся экономике, быстро сообразила, что керенки — это всего лишь бумажки. И стала просить за свой товар только николаевские золотые монеты. В результате через несколько месяцев керенки превратились в макулатуру, а Муся насобирала целый мешочек золота. И на то, чтобы прожить всей семьей, хватило, да еще и осталось.

Через много лет Муся раздавала монеты своим внукам и правнукам, приговаривая «это вам на зубы» (она считала золотые коронки шикарными). У меня самой до сих пор лежит золотая николаевская десятка от Муси… Со временем прабабушка даже расширила свою торговую «фирму», завела постоянное место на рынке, наняла людей, которые за нее торговали. А потом вышла замуж, родила троих детей. Двоих сыновей потеряла: один в Великую Отечественную погиб на фронте, второй — на заводе, в результате несчастного случая (от станка отлетела болванка и убила моего 12-летнего двоюродного деда). Ну, а дочь Муся вырастила — мою бабушку.

Бабуля тоже была женщина активная, а еще она невероятно хорошо готовила. Особенно поражало всех, как красиво она декорировала блюда — на уровне лучших ресторанов.

Никто не мог так приготовить молочных поросят, фаршированных гречневой кашей и украшенных фантастическими, вырезанными из овощей «букетами»! Ее не раз приглашали стать шеф-поваром самые популярные киевские заведения. Но муж не отпустил: мол, сиди дома и занимайся семьей, я же сам хорошо зарабатываю. А дедушка действительно был из тех, кто нес «все в дом». Он работал, как бы сейчас сказали, VIP-водителем, возил генералитет. Поэтому имел хорошую зарплату, доступ к продуктам и прочему дефициту. Так что мамина семья жила в полном достатке. Они даже могли позволить себе такую роскошь, как рояль. Правда, сначала было непонятно, для кого. Их старшая дочь, когда ее сажали за рояль, только рыдала. Зато младшая — моя мама — сама подходила к инструменту и с ходу подбирала мелодии. Заметив это, ее в пять лет отвели в спецшколу для одаренных детей при консерватории.

«Когда мы перевезли маму в Майами, она просто расцвела! Завела много друзей, потом познакомилась с Игорем — своим нынешним мужем. Так что у мамы все сложилось»
«Когда мы перевезли маму в Майами, она просто расцвела! Завела много друзей, потом познакомилась с Игорем — своим нынешним мужем. Так что у мамы все сложилось»
Фото: photoxpress.ru

Там был огромный конкурс, но маму приняли. Училась она на «отлично» и вообще росла благополучной, счастливой девочкой. А к 18 годам родители подыскали ей выгодного, «правильного» жениха — интеллигентного мальчика Володю из семьи профессоров-медиков. Была договоренность, что через пару месяцев после поступления мамы в консерваторию (она подала документы на дирижерско-хоровое отделение) молодые поженятся. Однако на вступительных экзаменах мама встретила моего папу.

Как бабушка спасла мужа от голода

Мой папа Володя родился в небольшом и очень живописном городке Пирятин под Полтавой. Помню, как в детстве, в гостях у бабушки Насти — папиной мамы — я рассматривала дореволюционные фотографии, где все дамы были разодеты в бархат и кружева.

В 15 лет бабушка Настя должна была выйти замуж за очень богатого 40-летнего мужчину — так решили ее родители. Но девушка оказалась с характером. Она сразу заявила, что жениха не любит и замуж за него не пойдет. Ее не послушали, назначили день свадьбы и сшили нарядное платье. В этом платье и фате Анастасия и удрала из-под венца, в самый день свадьбы. Сбежала в соседний район, где никого не знала, без средств к существованию, без вещей! Целый год жила в чужом городе, подрабатывая то горничной, то белошвейкой, то прачкой. И это в 15 лет! Только через год семья ее простила, и блудная дочь вернулась домой. Но тут — революция, военный коммунизм. Их семью объявили «куркулями» и раскулачили.

А бабушкиного отца, кажется, расстреляли. Я сама догадалась об этом: в семье о судьбе моего прадеда всегда молчали.

И все равно бабушке Насте, можно сказать, повезло: в самый разгар голода она устроилась на хлебозавод. Выносить даже кусочек хлеба оттуда было запрещено — за хищение социалистической собственности полагался расстрел. Но она умудрялась что-то съесть на рабочем месте и немного взять с собой, спрятав под одеждой. Бабушка рассказывала, как однажды шла с работы через голое, скошенное поле. А на нем лежали умирающие от голода люди и, как в бреду, шептали: «Дай кушать, дай кушать…» «Я испугалась: как бы эти обреченные не учуяли запах хлеба, который я прятала за пазухой. За этот крошечный кусок, которого все равно на всех не хватило бы, они меня могли на куски живьем растерзать.

«Папа успокоился, когда узнал Николаева, хотя по?настоящему они пообщались только на нашей свадьбе. Потом виделись не так часто, но в компании друг друга всегда чувствовали себя просто и органично»
«Папа успокоился, когда узнал Николаева, хотя по?настоящему они пообщались только на нашей свадьбе. Потом виделись не так часто, но в компании друг друга всегда чувствовали себя просто и органично»
Фото: Сергей Петрухин

Вдруг замечаю, что один мужчина лежит поодаль ото всех. Такой же слабый, умирающий. Я его одного не испугалась и подошла. И так жалко мне его стало, что я забрала его домой». Это и был мой дорогой дедушка Архип Лукич, в честь которого я назвала своего сына… На том поле бабушка встретила свою судьбу. А ведь у дедушки Архипа была семья — супруга и крошечная дочка. Он сам работал сторожем на поле, хотя, кроме как лежать на меже, ни на что другое сил у него уже не было. Но деда выручала возможность хоть иногда подобрать оставшийся после уборки пшеничный колосок и пожевать. А вот жена его дома, в деревне, сошла с ума от голода. Однажды ей удалось выменять на базаре всю свою одежду и украшения на буханку хлеба — она съела тот хлеб сама, весь сразу. И умерла от этого. Дома осталась голодная девочка Галя.

Не знаю, что бы произошло с ней дальше, если бы не моя бабушка Настя. Она спасла от верной смерти не только Архипа, но и Галю, которую потом всю жизнь считала родной. Со временем Архип сделал карьеру: в 30 лет занял солидный пост директора маслозавода, который обеспечивал всю Полтавскую область молочными продуктами — творогом, сливочным маслом. Настя родила ему двоих детей: девочку и в 1940 году — мальчика Вову, моего отца. Жили не тужили. Но тут началась Великая Отечественная война. В 1941 году дедушка ушел на фронт. А в 1943-м вдруг объявился дома! Оказывается, он со своей частью попал в немецкое окружение неподалеку от родных мест. Благодаря тому, что хорошо знал эту местность, смог всех вывести. И на какое-то время вернулся домой, к семье. Успел даже сфотографироваться с маленьким сыном Володей на руках.

Сейчас это фото стоит в комнате моего сына. Это все, что осталось от Архипа Лукича Порывая. Он погиб в 1944 году под Кенигсбергом…

Хотя мой папа не помнил своего отца, он через всю жизнь пронес огромную любовь к нему. И эта любовь передалась мне. Я всегда знала, что если у меня будет сын, то назову его Архипом. И еще — что никогда не поменяю папину фамилию. Хотя, в принципе, могла бы это сделать уже трижды: стать и Николаевой, и Королевой, и Глушко. Но я остаюсь и всегда останусь Порывай — чтобы фамилия отца не исчезла. Вообще-то, когда мама была беременна мной, папа очень надеялся на сына — дочка у них уже была, моя сестра Руся. Мама рассказывала: «Он позвонил в роддом, ему говорят: поздравляем, папаша, у вас дочь. А он от расстройства не может вымолвить ни слова!» Но в итоге я стала его любимицей, младшей доченькой.

И думаю, папа потом ни на секунду не пожалел, что у него две дочки. К тому же я ведь пообещала ему сохранить фамилию.

«Свадьба будет, только я жениха поменяла»

После гибели Архипа Лукича на фронте его жена осталась с тремя детьми на руках. И снова на них свалилась бедность. При этом мой папа мечтал о музыке. О том, чтобы купить пианино или скрипку, речи не шло. Да и музыкальной школы в их городке не было. Но сосед привез в качестве трофея из Германии мандолину. Маленький Володя сам научился на ней играть: подбирал сложные мелодии, не зная нот. Потом организовал школьный ансамбль из трофейных инструментов. И после десятого класса решил поехать в Полтаву, в музыкальное училище, на дирижерско-хоровое отделение.

Наташа Королева с сыном Архипом
Наташа Королева с сыном Архипом
Фото: Филипп Гончаров

Туда брали людей только со знанием сольфеджио, основ гармонии. Но Владимира Порывая все-таки зачислили — в виде исключения, как талантливого самородка. Так папа вступил на тот путь, который в конце концов привел его в консерваторию, где на вступительных экзаменах он и встретил мою маму. В тот момент ей было 18, ему — 25.

Мама сразу приметила видного, красивого парня с роскошным чубом и в военной форме (после музыкального училища папа оказался в Киевском военном ансамбле песни и пляски, который и направил его в консерваторию). И каково же было ее удивление, когда спустя пару месяцев после того, как они познакомились на экзаменах, мама встретила папу в Крыму, в Мисхоре. Оба выбрали именно Мисхор для отдыха — это была судьба!

А ведь, как я уже говорила, у мамы был жених — профессорский сынок, тоже Володя. Но, вернувшись из Мисхора, мама категорически заявила бабушке: «Свадьба будет, только жениха я поменяла. Я люблю другого Володю». Скандал был грандиозный. Как можно променять мальчика из хорошей семьи на провинциального голодранца, у которого ни кола ни двора, ни жилья в Киеве, ни зарплаты — он только поступил учиться?! Бабушка пилила маму каждый день, а та ничего не слушала: люблю, и все… Зная твердый характер бабушки и такой же мамин нрав, я представляю, какие у нас шли битвы. Но мама вышла из них победительницей. И через год они с папой поженились.

После свадьбы родители сразу съехали в съемную квартиру. Отец заявил: «Не буду жить с тещей никогда!» Даже когда пошли дети — родилась Руся, потом я — и остро встал квартирный вопрос, отец ни под каким видом не хотел вернуться к теще.

Но тут нам повезло: бабушкин дом попал под снос, и жильцам начали давать квартиры. Все большие семьи умоляли дать разным поколениям жилье в одном подъезде. И только мой папа настоял, чтобы квартиры были в разных районах. В результате бабушка оказалась в одном конце Киева, а мы — в другом. С тех пор бабушка, приезжая к нам с огромными сумками, полными продуктов, всякий раз ругалась, заходя в квартиру: «Я добиралась до вас тремя транспортами!» И поминала зятя недобрым словом… Вообще, моя бабушка и мой папа были хрестоматийным, идеальным примером «любви» зятя и тещи. Именно о таких слагают анекдоты. Но, постоянно ругаясь, выгоняя друг друга из своих квартир, на семейных праздниках они почему-то всегда садились рядом — выпивали, целовались, обнимались...

«Я всегда была активная, энергичная, веселая. «Зажигалка», во многом копия мамы. Отец понимал, что в жизни я не пропаду»
«Я всегда была активная, энергичная, веселая. «Зажигалка», во многом копия мамы. Отец понимал, что в жизни я не пропаду»
Фото: Ростислав Рипка

А потом наступали будни и все возвращалось на круги своя.

Но главное, что мама и папа очень любили друг друга — даже через много лет после свадьбы. Мы, дети, постоянно это чувствовали. И папа всегда маму жалел. Она же была добытчица — работала на трех работах, с несколькими хорами, чтобы в семье были деньги, чтобы всех накормить, одеть, обуть. И когда она, усталая, вечером приходила домой, папа сажал ее в кресло, делал массаж головы и шеи. Он сам и готовил дома, и стирал. Вообще, мама с папой по характеру — противоположности. Он был рассудительный, спокойный, очень скрупулезный — всегда все записывал, систематизировал. Но при этом настоящей пробивной силы в папе не было. А мама, наоборот, никогда не помнит, что надо сделать, не фиксирует свои планы, но при этом у нее в руках все горит, взрывается, варится — благодаря ее кипучей, очень сильной энергетике.

Зато папа был мамин тыл и опора: мама знала, что, если она задержится на репетиции, он детей накормит и спать уложит... Со временем папа не смог работать в полную силу. В 40 лет ему поставили диагноз «лейкоз». Помню, как это было: мне 8 лет, я пришла домой из школы, а мама плачет. И бабушка, которая в обычной жизни о папе слова доброго не скажет, сидит рядом с красными глазами и вздыхает: «Бедный, бедный Вова». Так я поняла, что случилось что-то страшное. К счастью, вскоре выяснилось, что у отца не острая форма, а вялотекущая. То есть жить будет, хотя и с некоторыми ограничениями. Поначалу болезнь вообще себя никак не проявляла, папа просто через определенное время должен был сдавать анализы. Но затем он стал быстро уставать.

А раньше он, как мама, крутился на трех работах. Он и заболел-то, по всей видимости, когда еще до моего рождения ездил на Север на заработки и строил какое-то засекреченное предприятие — им не говорили, какое. А тут нагрузку пришлось сократить: папа сосредоточился только на преподавательской деятельности. Но он до последнего продолжал помогать маме с ее детищем — самодеятельным хоровым коллективом, состоящим из учителей музыки. Мама дирижировала, а на папе лежала вся черновая и организационная работа: например, расписать партии для десятков людей — ксероксов-то тогда не было. Этот хор педагогов объездил весь Советский Союз и даже стал выезжать за границу. И оказался единственным самодеятельным советским хором, который пел перед королевой Великобритании Елизаветой II. И королева аплодировала им!

Из заграничных поездок родители привозили модную одежду. Помню, в Турции мама купила тогдашний писк моды — «вареные» джинсы и курточку. Правда, это был подарок для Руси (который мама и сама могла носить: в то время у них был один размер). А на меня денег не хватило, суточных же платили мало, какие-то копейки. Я ужасно расстроилась. Помню, мама утешала: «Да не переживай, чуть подрастешь, будешь донашивать за Русей». Но я — еще пуще в слезы: «Ну почему я всегда за сестрой все донашиваю?»

Папа поверил Игорю Николаеву

Мы с сестрой разные. Руся, как папа, спокойная, скрупулезная, но не очень активная, скорее плывет по течению. Поэтому отец всегда беспокоился за ее будущее, хотел, чтобы Руся была порасторопнее, пошустрее.

«Я осознала интересную вещь: в муже есть что-то от моего отца. Недавно поймала себя на этой мысли, наблюдая за Сережей. Видимо, в мужчинах я всегда искала сходство с папой»
«Я осознала интересную вещь: в муже есть что-то от моего отца. Недавно поймала себя на этой мысли, наблюдая за Сережей. Видимо, в мужчинах я всегда искала сходство с папой»
Фото: Михаил Клюев

Когда у сестры родился первенец — сын с ДЦП, папа все свои силы направил на то, чтобы поднять внука, которого назвали в его честь — Володей. Ну, как ему было не переживать за Русю? А я — активная, энергичная, веселая. «Зажигалка», во многом копия мамы. Отец понимал, что я в жизни не пропаду. Но все равно мама боялась ему сказать, что мне, 16-летней, надо ехать в Москву, на прослушивание к Игорю Николаеву. Мама очень тонко, грамотно, постепенно обрисовывала ему ситуацию. Отец все понял, однако все равно ужасно разволновался. Как это, отпустить ребенка в сложный, не очень чистый и свежий мир эстрады… Папа успокоился, когда узнал Николаева. По-настоящему они пообщались только на нашем бракосочетании. Потом виделись не так часто, но зато всегда общались очень просто и органично. А вскоре болезнь отца стала быстро прогрессировать.

Наверное, Чернобыль ускорил процесс.

Я видела, что папе становилось все хуже. Но врачи разводили руками: ничего поделать не можем. Ведь в 1993 году в наших больницах не хватало элементарных лекарств, что уж говорить о переливании крови. О возможности лечиться за границей мы тогда еще и не слыхивали, это было что-то из области фантастики. Но в мае мы с Игорем поехали на гастроли в Германию. И я, поговорив с русскими немцами, вдруг поняла, что папу можно попробовать полечить здесь. Я не представляла, во сколько это все обойдется, но срочно купила билеты родителям, и они прилетели к нам во Франкфурт. Папа оказался в Германии в первый раз. У него было две мечты: побывать в Дрезденской галерее и увидеть «квартал красных фонарей». Что и понятно: для человека, жившего за «железным занавесом», посещение такого места было чем-то вроде доказательства свободы.

И вот папа с Игорем отправились на соответствующую франкфуртскую улицу, прошлись по ней. Вернувшись в гостиницу, папа делился впечатлениями: «Я думал, эти улицы наши мужики, кто бывал за границей, выдумывают — так, ради красного словца. А они в действительности есть! Какая же Европа продвинутая…»

Врачи в Германии к папе отнеслись потрясающе. Мы просто вызвали «скорую», и без всякой страховки его положили в госпиталь. А там сделали кучу анализов, провели серьезное лечение, сделали несколько переливаний крови. За это мы отдали только 500 марок. Благодаря лечению папе стало намного лучше, он воодушевился, хотя понимал — это ненадолго. Через три месяца болезнь снова вернулась, и его не стало.

Незадолго до своего ухода отец стал читать Библию, хотя до этого религией совершенно не интересовался. А 31 августа вдруг попросил позвать к нему священника. Папа тогда лежал в военном санатории под Киевом, и мы еле нашли батюшку, который согласился поехать к нему туда. Так папа исповедался и причастился. После чего ему полегчало, и папа даже отослал нас с мамой домой — ночевать. Помню, по дороге мы с ней строили планы на 1 сентября, накупили продуктов — к маме должны были прийти ее ученики. А утром она встает — на ней лица нет. Говорит: «Наташа, мне приснился странный сон. На нашем перекидном календаре открыта дата «1 сентября», а рядом папиным каллиграфическим почерком написано: «Умер Вова»...» Мы тут же звоним в санаторий. Папина сестра, оставшаяся там с папой на ночь, отвечает: «Да все у Вовы нормально!»

«Отец мне снится редко — когда у меня непростой период жизни и я стою на распутье. Проснувшись, я понимаю, что делать. Хотите верьте, хотите нет, но папа остался моим ангелом-хранителем»
«Отец мне снится редко — когда у меня непростой период жизни и я стою на распутье. Проснувшись, я понимаю, что делать. Хотите верьте, хотите нет, но папа остался моим ангелом-хранителем»
Фото: Ростислав Рипка

Но мы все-таки позвонили деду, и он на своем «Запорожце» повез нас к папе. А там прямо у въезда на территорию госпиталя чуть не сталкиваемся со «скорой», которая неслась на большой скорости — дед еле вывернул руль… Мы успели застать папу живым, но мамин сон оказался вещим...

Мама очень тяжело пережила уход папы, как-то сразу сдала. Их любимое детище — хор — без папиной организационной работы быстро развалился. Я говорила ей: «Вот ты выходила на сцену, дирижировала — все знали, что главная в коллективе именно ты. А оказывается, фундаментом был папа…» К тому же в это время на руках у мамы оказался больной внук: моя сестра с мужем переехали в Канаду, и пока устраивались там, оформляли бумаги, маленький Володя оставался в Киеве. В общем, маме пришлось тяжко.

А потом случилась еще одна беда: несмотря на все усилия, мой племянник все-таки умер. Мама впала в депрессию, и через полгода я поняла, что с ней надо что-то делать. Прежде всего — сменить обстановку, увезти ее из квартиры, где все ей напоминало о прежней счастливой жизни с отцом. Мы с Игорем как раз тогда купили в Майами первую квартиру. Игорь перевез в Америку дочку Юлю, и мы предложили маме: «Может, ты приедешь в Майами — за Юлькой посмотришь? И нам так спокойнее, и ты развеешься». И она согласилась.

В Майами мама просто расцвела! Она сразу завела много друзей, потом познакомилась с Игорем — своим нынешним мужем. Ведь в тот момент ей было всего 49 лет… Так что у мамы все сложилось.

В мужчинах я всегда искала сходство с папой

Что касается меня, папин уход меня очень изменил, заставил оглянуться вокруг. Я стала более внимательной и отзывчивой к людям — и к близким, и к малознакомым. Никогда не афиширую свою благотворительность, но начала заниматься ею именно с того момента. Иногда от меня требуются только деньги — и это-то как раз самое простое. А чаще нужны мои связи, звонок хорошему врачу. Потеряв в 20 лет папу, я поняла: если есть возможность помочь человеку, никогда нельзя отворачиваться…

При этом отец мне снится очень редко. Только когда у меня непростой период жизни, я стою на распутье и нужно, чтобы кто-то указал правильную дорогу, — тогда папа появляется в моих снах. Я просыпаюсь и понимаю, что мне надо

делать.

Хотите верьте, хотите нет, но папа — мой ангел-хранитель, он всегда рядом, хотя за 21 год я и подзабыла, как он выглядит. Но я помню его запах. И выражение глаз. Иногда замечаю это выражение у Архипа. Хотя сын внешне совсем не Порывай, он пошел в Сережу. Но моментами вдруг замечаю у него папину мимику, какую-то позу, жест... Чем старше становится сын, тем чаще такое бывает.

Ну, а себя саму я ловлю на том, что говорю с Архипом, как мой папа когда-то говорил со мной. Когда я росла, у меня мама была «злым полицейским», а папа — добрым. В моей семье — наоборот: Сережа строгий, а я склонна сыну сочувствовать. И даже могу идти у него на поводу — до определенного момента, конечно. Так что получается, что я и в себе вижу своего папу. Но и это еще не все! Я тут осознала интересную вещь: в моем муже Сергее есть что-то от моего отца, Владимира Порывая.

Я поймала себя на этой мысли недавно, когда наблюдала за Сережей, плавающим в бассейне. Ну, вот точно — мой папа, переплывающий Десну!

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Как коронавирус изменил мир и медицину
Пандемия коронавируса, начавшаяся в конце 2019 года, изменила мир, и не только медицинский: многие компании отправили своих сотрудников на удаленку, стремительно стали развиваться различные онлайн-сервисы, люди начали более трепетно относиться к своему личному пространству, повысился уровень личной и общей гигиены и т. д.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог