Наталья Селезнева о работе с Леонидом Гайдаем и о съемках в «Кабачке «13 стульев»

Откровенное интервью актрисы.
Екатерина Рождественская
|
07 Апреля 2016
Наталья Селезнева с Леонидом Гайдаем
С Леонидом Гайдаем на съемках фильма «Иван Васильевич меняет профессию». 1973 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

«Барто приезжала на съемки, смотрела материал и приглашала меня, семилетнюю, в гости в свой номер. Однажды она при мне стала набирать номер: «Приемная Сталина? Это говорит Барто. Можно мне переговорить с Иосифом Виссарионовичем? Спасибо». Подождала, пока ее соединят, и продолжила: «Иосиф Виссарионович, это Агния Львовна, я сейчас в Ленинграде», — рассказывает Наталья Селезнева Екатерине Рождественской.

Наталья: Знаешь, мне до сих пор трудно привыкнуть к названиям улиц Дмитровка, Петровский переулок... Для меня это улицы Пушкинская и Москвина — места моего детства. Мы жили в знаменитых бахрушинских домах, в двухэтажном флигеле. К тому времени, когда я родилась, — уже в коммуналке. Хотя в 20-х годах флигель принадлежал только двум семьям — нам и семье Мейерхольда, с которой моя мама и тетя очень дружили. У нас имелись и огромная кухня, метров тридцать, и чулан для хранения дров, и ванная, которая топилась этими дровами, — наша семья была зажиточной. В нашем же дворе жил Есенин у своего друга Мариенгофа. Им, видимо, нечем было топить буржуйку — мама рассказывала, что они все время отрывали доски от штакетника. А потом настали другие времена, и у нас в квартире началось «уплотнение». Нам на всех выгородили четыре небольшие комнаты: две тетке с мужем и две моим родителям. В остальные заселились посторонние люди. В том числе и в ванную.

Екатерина: В ванную? Как это?

Наталья: Она была большая, с окном и предбанником... А потом, в 45-м, родилась я и росла, не представляя, что в квартире может быть душ или ванна. Раз в неделю мы просто ходили в Сандуновские бани.

Екатерина: Кошмар какой-то.

Наталья: Нет, не кошмар. Сандуновские бани были прекрасные. Например, там продавался «Дюшес» — грушевая газировка в стеклянной бутылке. Откроешь — и море пены. На входе сидели огромные тетки в белых халатах — и выдавали крахмальные простыни. Когда денег не было, мы шли за 30 копеек во второй разряд. Там были шайки, прекрасный запах мочала и дешевого мыла... А когда у мамы заводились денежки, шли в высший разряд.

Екатерина: А какая разница?

Наталья: В высшем потолки расписаны амурами, золотые колонны, бассейн, банщица, которая тебя моет. И еще ходили там тетки роскошные, белотелые.

Екатерина: Кустодиевские?

Наталья: Абсолютно кустодиевские, с волосами до попы. После бани была обязательная процедура — массаж. Помню этот особый хлопающий звук. Я занавесочку так приоткрою и смотрю: лежит это белое тело, и по нему массажистка лупит. Я все недоумевала, как они это терпят, зачем, им же больно. Нет, Сандуновские бани — это часть моей жизни, причем прекрасная часть. Меня до сих пор туда тянет. И, как приспичит, я все бросаю и лечу в Сандуны...

Екатерина: А я никогда в бане не была вообще. Один раз только заглянула — это была баня по-черному в Карелии. И как-то мне показалось там холодно, противно, грязно...

Наталья Селезнева
Наталья Селезнева 1950-е гг.
Фото: EAST NEWS

Наталья: Нет, что ты, в бане все для человека. Ты сходи в Сандуны. Только в высший разряд — я на­деюсь, ты потянешь. Там до сих пор, еще со времен купца Сандунова, остались мраморные ванны.

Екатерина: Ну, схожу, может быть. Но давайте еще про вашу семью...

Наталья: У нас все были фанатичные театралы. Бабушка дружила с мхатовской актрисой Анастасией Зуевой. И Анастасия Платоновна приносила приглашения в театр, и тетка с матерью бегали на все спектакли. А вот меня в первый раз в театр сводили не­удачно. Это была «Синяя птица». Весь этот символизм, дети вереницей, душа сахара, душа воды... Меня тетка вывела зареванную, настолько мне не понравилось.

Екатерина: Но у меня такое же было ощущение от «Синей птицы»! Для детей это не подходит...

Наталья: В наших же домах жила актриса Ба­банова Мария Ивановна. И перед спектаклем она гуляла по палисаднику с собаками. А нам после «уплотнения» остался роскошный огромный балкон. Тетка Женя всякий раз тащила меня на балкон смотреть на Марию Ивановну, как та гуляет с двумя лайками. Насколько я понимаю, кроме этих лаек у Бабановой никого не было: муж оставил ее, совершив какое-то страшное предательство, и она ушла в затвор. Для нее существовал только театр и ее собаки. Бабанова была старой, и лайки были старые, страшные. Ярко-желтые. Видимо, оттого, что они все время лежали на паркетном полу, который полотеры тогда натирали ярко-желтой мастикой. Ушанка на голове у Бабановой была такого же цвета, и я все гадала, не из собак ли она... А из-под ушанки выбивались выбеленные локоны. Мария Ивановна не меняла прическу с молодости. Мы все привыкаем к тому, что нам когда-то очень шло. Сейчас я и себя на этом ловлю, и подруг: как подводили глаза, так и подводят, как начесывали затылок, так и начесывают, хотя это уже выглядит смешно. И я мучаю «пани Зосю» Вальку Шарыкину — я ее очень люблю, нас с ней 15 лет связывал «Кабачок «13 стульев». Говорю: «Валя, блин, когда ты пострижешься, эти начесы уберешь?» Она меня не слышит или не понимает.

Екатерина: Видимо, она сама себя так лучше чувствует. Ведь главное, чтобы ей было комфортно.

Наталья: Ей комфортно. Но мне, человеку, который ее любит, некомфортно это видеть! Я хочу, чтобы она соответствовала времени. Но мы остановились на Марии Ивановне Бабановой. Для моей тетки она была живая легенда, кумир. Женя рассказывала, как Бабанова играла у Мейерхольда китайчонка, и когда этот мальчик-китайчонок вешался от невыносимой жизни, то болтались бабановские маленькие трогательные ножки, и зал рыдал. Но я видела перед собой непонятную, нелепо одетую старую женщину. Так было, пока тетка не потащила меня в кинотеатр на свою Бабанову.

Это оказался мульт­фильм «Сказка о рыбаке и рыбке», где Бабанова озвучивала рыбку. И я впервые услышала голос Марии Ивановны — ласкающий, завораживающий, волшебный. Теперь-то я понимаю, вся Бабанова для моей тетки состояла из этого голоса и таланта, а старой женщины с белыми паклями она просто не видела. Мультфильм меня потряс. Произошло чудо: я полюбила Пушкина. Мне было пять с половиной. И с тех пор Пушкин — это мое все. У меня есть суворинское издание — полное собрание сочинений к 50-летию со дня смерти Пушкина. Выпущенное таким маленьким тиражом, что даже не досталось Чехову. Помню день, когда я его купила. Я как раз получила стипендию — 28 рублей. И почему-то пошла из Щукинского училища домой не привычной дорогой, а по улице Горького (теперь это Тверская). Завернула в проезд Художественного театра (Камергерский переулок), а там — букинистический магазин, и стоят томики в углу, написано: «Пушкин. 28 рублей». Стоили бы они 29 рублей, я бы не смогла купить. А так как раз хватило.

Валентина Шарыкина, Ёла Санько и Наталья Селезнева в программе «Кабачок «13 стульев»
«Это сегодня сериалы идут по всем каналам. А тогда «Кабачок» был единственный. И для нас это была не такая уж легкая работа: почти каждый день или репетиция, или съемка. Так продолжалось 15 лет» Валентина Шарыкина, Ёла Санько и Наталья Селезнева в программе «Кабачок «13 стульев». 1974 г.
Фото: Виталий Созинов /Фотохроника ТАСС

Теперь это собрание сочинений поедет в Санкт-Петербург, на Мойку, 12, в музей-квартиру Пушкина. Там уже есть мой дорожный туалетный столик пушкинских времен — такие брали с собой в карету. А вскоре на Мойку отправится и большой туалетный стол, для комнаты Натальи Николаевны. А то у них там стоит что-то совсем дешевое, для девушек из самых бедных дворянских семей. Первая красавица Петербурга за такой не села бы. Просто в лихие 90-е в музее на Мойке многое растащили, и теперь надо восстанавливать. Смотри, как мне свою книгу подписала Седова Галина Михайловна — исследовательница творчества Пушкина и вот уже больше 25 лет как хранительница его музея-квартиры на Мойке, 12.

Екатерина: «Наталье Игоревне, другу бесценному музея на Мойке, 12. От благодарного автора». Наташечка, какая молодец, уважаю вас еще больше.

Наталья: «Друг бесценный» — знаешь, откуда это? Когда Пушкина сослали в Михайловское под отцовский надзор, первый, кто к нему приехал, был его лицейский друг Пущин. И сначала Пушкин, еще не понимавший, кто едет, услышал колокольчик — была зима, вьюга... И вот он написал это свое знаменитое «Мой первый друг, мой друг бесценный!» Поэзия для меня — выше всего на свете. Знаешь, я же ходила на вечера в Политехнический, ни одного не пропускала. Но больше всех там нравился твой папа. И твоя мама. В ней такая была притягательная сила, в одних глазах... И Роберт Иванович, я так понимаю, в них влюбился без оглядки, раз и навсегда...

Екатерина: Так и было. За мамой ухаживали одновременно папа и Евтушенко...

Наталья: Ничего себе! Она между ними выбирала?

Екатерина: Она как-то сразу выбрала. И правильно выбрала, потому что для Евтушенко она была бы первой женой, а для отца единственной.

Наталья: Как точно сказано. Твой папа написал ей: «Ты — мое второе крыло. Может — самое главное». Люблю это стихотворение. А до нее папа был женат?

Екатерина: Был, несколько дней. И кстати, его мать — баба Вера — хотела, чтобы та женой была. А мама ей казалась слишком легковесной.

Наталья: Слушай, а у мамули твоей хватало ума и выдержки с мамой Роберта Ивановича не ссориться?

Екатерина: Хватало, конечно, хотя это было сложно. Баба Вера ревновала безумно.

Наталья: Папу твоего что ревновать? Он многим людям принадлежал. Одних друзей у него сколько!

Екатерина: У отца было немного друзей. Конечно, к нему все тянулись, но... Вот с кем он действительно дружил, так это с архитектором Вовой Резвиным и литовским графиком Стасисом Красаускасом.

Наталья: А Евтушенко? Вознесенский?

Екатерина: Нет, не такие простые там отношения. Но я вот что хотела спросить. С поэзией — понятно. А театр-то вы когда полюбили? Вы же работаете в театре всю жизнь, значит, полюбили, несмотря на «Синюю птицу»...

Наталья: Мое отвращение к театру продлилось до тех пор, пока мы с теткой года через два-три не пошли на утренний спектакль «Дворянское гнездо». И вот открылся занавес, запахло клеем, которым клеят декорации. Примешивался и запах грима, пудры и одеколона, с помощью которого отклеивают бороды, усы. Это специфический запах театра, который я сразу полюбила. А потом из темноты стал проступать рассвет, высветил очертания веранды, колонн... Непередаваемое чувство: видишь на первом плане усадьбу, а в перспективе — деревья, небо и этот рассвет. Он заполнил всю сцену... Все, я влюбилась в театр. Стала театралкой, как мама и тетя Женя.

Наталья Селезнева
«Единственное, о чем я жалею, — что не фиксировала каждую минуту юности. Не записывала: вот я проснулась, я молода и хороша собой, а сейчас надену туфли и единственное платье и полечу в училище» В фильме «Иван Васильевич меняет профессию»

Екатерина: Они сами кем работали?

Наталья: Они обе были художницами по росписи ткани. А папа — фотожурналистом, довольно известным. Заведовал отделом «Искусство фотографии» в журнале «Советское фото», написал много пособий. Он был очень хорошим человеком: дворянин, интеллигент, из прекрасной семьи, но у него была известная русская слабость. И из-за этого у меня с ним отношения были прохладные. Зато я любила тетку и обожала маму. Она вынуждена была работать как сумасшедшая, потому что бабушку парализовало. Чтобы за ней ухаживать, мама нашла одну женщину, которая тоже с нами жила, в наших двух комнатах. Тогда ведь ни памперсов не было, ничего... А бабушка, кандидат биологических наук, не хотела такой жизни и показывала пальцем на полочку. Мол, дайте яд. Так четыре года она лежала. И мама билась, набирала немыслимое количество заказов…

В основном это были флаги союзных республик на шелке. Я помню все флаги: и армянский, и грузинский, и белорусский. Самым трудным был белорусский. И все это делалось дома... А вечером приходил папа, и мама его тихо спрашивала: «Игорь, ты опять выпил?» Мама для меня была — все. Я, когда с фильмом «Иван Васильевич...» стала ездить за границу (а его купили 32 страны), кому подарки там покупала на свои жалкие суточные? Только маме. А когда я снималась в фильме «Операция «Ы»...» в Одессе... Гайдай любил уезжать на юг снимать. Чуть что говорил: «Так, здесь мы уже не снимем, уже туман, снег, листьев нет, едем в Ялту. Или в Одессу». И вот в Одессе нам выдали зарплату, и гримерша говорит: «Поехали на барахолку». Там в порту моряки продавали привезенное из-за границы. И я купила маме мохеровую кофту и два куска импортного мыла. И она все покупала мне.

Она даже могла пойти в ломбард, отнести фамильное столовое серебро и купить мне у спекулянтки дорогущее платье. Французское, из малиновой тафты. Широченная юбка, узкая талия и безумно красивый стоячий воротник, как у Марии Стюарт. Это платье не вписывалось в нашу жизнь. Я ходила в школу в резиновых ботах, и у меня было две пары носков, на которые я эти боты надевала. Даже зимой, потому что сапог не было. Зато было это платье. А где-то в 16 лет я пошла на танцы. У меня уже появились фирменные туфли: 20 рублей стоили, черные, на тоненькой шпилечке. И в танце эта шпилька попала под эту юбку широченную и разрезала ее.

Екатерина: Подумаешь, можно было зашить.

Наталья: Потом зашили, конечно. Но в тот момент казалось — катастрофа. Но дело не в этом. Это платье было каким-то абсурдом. В нашей-то коммуналке, где на кухню страшно войти. Помню, у нас была железная раковина, где мы посуду мыли. А сосед дядя Миша приходил с завода — и хряк в эту раковину ногу свою 45-го размера.

Екатерина: Ну да, реалии...

Наталья: Эти соседи появились у нас не сразу. А когда тетя Женя с мужем — дядей Симой, которого я обожала почти так же, как саму тетку, переехали в отдельную квартиру на «Автозаводской»... Дядя Сима служил начальником цеха на «шарикоподшипнике» и стоял в очереди на квартиру — и наконец дождался. При переезде свои комнаты они с теткой сдали заводу ЗИЛ. Беда в том, кому достались эти две комнаты: к нам заселили двух Шариковых…

Наталья Селезнева с Александром Демьяненко
«Фильм «Операция «Ы»...» снимался в Одессе. Нам выдали зарплату, и гримерша сказала: «Поехали на барахолку». Там в порту моряки продавали привезенное из-за границы. Я купила маме мохеровую кофту и импортное мыло» С Александром Демьяненко в фильме «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». 1965 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Екатерина: Подшипниковых?

Наталья: Нет, просто Шариковых, на подшипники тетя Нюра с дядей Мишей не тянули. Это было что-то страшное. А однажды мамина подруга при мне сказала: «Чего ты ждала от Жени? Однажды она уже совершила предательство, мужа у тебя увела. Ты думала, они будут бороться, чтобы оставить тебе две комнаты?» Я спросила маму: «Какого мужа у тебя тетя увела?» Мне 13 лет было, что-то я понимала, но еще не все. И мама призналась: «Ну да, Сима был моим первым мужем». Оказывается, когда мама узнала, что муж ей изменяет с ее собственной сестрой, бросилась к бабушке. И бабушка сказала ей: «Ты сейчас потеряешь и мужа, и сестру. А если примешь случившееся как факт, у тебя останется сестра, которая замужем за любящим ее человеком. Тебе 24 года, ты еще устроишь жизнь, отпусти его спокойно, без истерик, без скандалов». Мама так и поступила.

Екатерина: Очень мудро...

Наталья: Но в мои несчастные 13 лет это было страшное потрясение — такое предательство. Мама давно все забыла, простила и вообще войну с тех пор пережила. И поклонники у нее были, и замуж она вышла в начале 45-го, и я родилась. И все было хорошо. Но у меня на всю жизнь остался этот ожог. Потому что речь шла о моей тете Жене — той самой, что так много для меня значила...

Екатерина: Да, ужас. И еще Шариковы эти...

Наталья: Правда, через несколько лет, когда я уже снималась в «Кабачке «13 стульев», тетя Нюра давала ценные указания, которые мне помогли. Она смотрела «Кабачок» и говорила: «Чего ты все сзади? Тебя там затолкали». Я ей объясняла: «Тетя Нюр, ну, там Аросева, там Зелинская, им по сорок лет. Зелинская жена режиссера. Они уважаемые люди, а я только начинаю». А она: «На шо же тебе локти даны? Ты их локтями и вперед». И один раз я ради тети Нюры протолкалась и встала на передний план. Тетя Нюра сразу сказала: «Вот, теперь совсем другое дело».

Екатерина: А как вы стали актрисой? Вы ведь с детства стали в кино сниматься, да?

Наталья: Все началось, когда мне было шесть лет. Помню, сижу на ступеньках филиала МХАТа, где мы с девочками всегда играли в классики. А из театра выходят двое высоких мужчин. Спрашивают: «Девочка, ты где живешь? А ты можешь нас отвести к маме?» И я без всяких вопросов повела их домой. Оказалось, они из Театра Советской Армии и им нужна девочка для спектакля «Тридцать сребреников».

Екатерина: Что, вот прямо спокойно так? Девочка пришла с улицы с двумя мужиками и нормально?

Наталья: Время было такое. Люди выходили на улицу и кричали детям на весь двор: «Ключ под ковриком, как всегда!» И деньги друг другу постоянно одалживали. А когда праздновали День Победы, то столы выносили во двор. И каждый нес тазик: кто винегрета, кто оливье, кто пирогов. Была эйфория от того, что кончилась война. Все были молодые, красивые, прошедшие фронт. Сидели за столом, обнимались, целовались, хлопали по плечам. А по щекам катились слезы. Они просто не могли поверить, что кончилась война... Дети за стол не садились, это было не принято. Подбежишь к столу, дадут конфетку — и иди, не мешай взрослым, которым есть что вспомнить, о чем поговорить. Мне, правда, разрешали быть неподалеку и крутить патефон. Ну как моя мать, великая транжирка, могла не купить патефон?!

Наталья Селезнева и Юрий Яковлев
«Яковлев был моим кумиром. И когда Гайдай уже утвердил меня в этот фильм, но не мог найти исполнителя роли царя и я пробовалась то с Баталовым, то с Лебедевым, все молила Боженьку: «Сделай так, чтобы снимался Юрий Васильевич!» В фильме «Иван Васильевич меняет профессию»

Екатерина: И вы стали играть в театре...

Наталья: Да. Мы репетировали на малой сцене, а на большой шел «Учитель танцев», Лопе де Вега. Испания, кастаньеты. И Зельдин играл фантастического испанца. Кстати, Зельдин — моя первая любовь. В семь лет я бегала в большой зал смотреть на Владимира Михайловича...

Екатерина: А в кино как попали?

Наталья: Спектакль «Тридцать сребреников» показали по телевидению, и меня увидела Агния Барто. Она написала сценарий фильма «Алеша Птицын вырабатывает характер». Уже прошли пробы и всех актеров утвердили. Но Агния Львовна позвонила директору «Ленфильма» и объявила, что нашла именно ту девочку, которая должна играть роль Сашеньки, — надо привезти девочку в Ленинград и устроить пробы. Ей объясняли, что съемки начинаются, смета утверждена. Но Барто уперлась. Причем под меня пришлось поменять бабушку. Там Пельтцер должна была играть, и когда через много лет я пришла работать в Театр сатиры, первое, что она сказала: «А, это ты… Из-за тебя меня убрали из фильма, потому что Барто хотела тебя, а я тебе в бабушки не годилась. И Сперантову взяли, Вальку, эту дуру». В шутку сказала, по-доброму. Но для нее это, наверное, был шок: фильмов снималось мало, а роль была шикарная. Я этого, конечно, не знала. Мы с мамой просто сели в «Красную стрелу», в СВ, и поехали в Ленинград.

Екатерина: Ишь ты — в СВ...

Наталья: Актрису везли! Кстати, в Ленинграде нас поселили в «Астории». Номер был полулюкс, с эркером. Вот такие средства выделялись на кино. У нас в номере была мраморная ванна, ковры, горки с датским фарфором... В общем, я стала сниматься, и получилось удачно. Барто была счастлива. Ну она же меня нашла. Она приезжала на съемки, смотрела материал и приглашала меня в гости пить чай и читать стихи. А поскольку она дружила со Сталиным, оттуда же, из своего номера в «Астории», она ему иногда звонила. Набирала номер: «Приемная Сталина? Это говорит Барто. Можно мне переговорить с Иосифом Виссарионовичем? Спасибо». Ждала, пока ее соединят, и продолжала: «Иосиф Виссарионович, это Агния Львовна, я в Ленинграде. Да, город хорошеет, строится...» Ленинград действительно поражал. Разница с Москвой была колоссальная.

Екатерина: В чью пользу?

Наталья: В пользу Ленинграда. Там жили люди, перенесшие блокаду, голод. Для них главное было — знать, что каждую секунду можно зайти куда-то и есть, есть. По всему городу — рестораны, столовые, булочные, рюмочные. В Москве такого не было.

Екатерина: И долго вы жили в Ленинграде?

Наталья: Год. Все это время «Ленфильм» нанимал мне педагога. А мама считалась моей воспитательницей, ей тоже платили. Потом я еще снималась в фильме «Девочка и крокодил», тоже на «Ленфильме». Державин потом шутил: «Вот актриса, которая снималась в фильме «Девочка и крокодил». Давайте у нее спросим, кто играл девочку...»

Наталья Селезнева
«Я очень консервативна. Даже духи я не меняю уже 40 лет. И вообще — у меня одна запись в трудовой книжке, один муж, один сын...»
Фото: PersonaStars.com

Екатерина: В общем, вам и деваться было некуда, кроме как поступать в театральный...

Наталья: Я выбрала училище имени Щукина только потому, что, проходя по Арбату, в окнах Театра Вахтангова увидела фотографии Юрия Васильевича Яковлева и Юлии Константиновны Борисовой. Эти два актера — мои кумиры. И когда Гайдай уже утвердил меня в «Ивана Васильевича...», но не мог найти исполнителя роли царя и я пробовалась то с Баталовым, то с Лебедевым, все молила Боженьку: «Сделай так, чтобы снимался Юрий Васильевич!» И, видимо, была услышана. К Гайдаю я попала еще студенткой — на фильм «Операция «Ы»...». На мое счастье, Захава, руководивший Щукинским училищем, уж на что был противник кино, но меня отпустил к Гайдаю. А Женьку Стеблова и Никиту Михалкова — сниматься в «Я шагаю по Москве». Я считаю, что он подарил нам биографии.

У нас курс был потрясающий: Инна Гулая, которая уже снялась в фильме «Когда деревья были большими», — ее каждый день поджидал после занятий влюбленный в нее Шпаликов. Он даже написал для нас песню «Пароход белый-беленький, черный дым над трубой...» — это стало гимном нашего курса. Еще в Щукинском в это время учились Вертинские: Марианна и Настя, которых я обожаю, с которыми мы дружим как сестры. Валя Малявина, которая снялась у Тарковского в «Ивановом детстве», — у них еще продолжался роман сумасшедший на наших глазах. Ты представляешь, вот Арбат, и выходят девочки-красотки: две Вертинские, Малявина с ее огромными глазами, Гулая с точеным носиком. Ну и Селезнева. Да дорожное движение останавливалось, мужики выглядывали из машин! Курс у нас был сильный. И в Вахтанговский театр всех взять не могли — в результате туда попали обе Вертинские и Валя Малявина. А меня пригласили в «Сатиру». Я посоветовалась с Гайдаем, он сказал: «Иди, это твой театр». Не успела прийти, как меня подозвал завтруппой: «Наташа, мы начинаем делать программу на телевидении: «Кабачок «13 стульев». Выучите текст и приходите завтра на репетицию». Так я попала в «Кабачок» — на 15 лет. Это сегодня сериалы идут по всем каналам. А тогда «Кабачок» был единственный.

Екатерина: Я всегда подгадывала время, заранее делала все дела, чтобы посмотреть.

Наталья: Через «Кабачок» прошли все: и Ан­дрюша Миронов, и Катя Васильева. Но остались 13 человек. И для нас это была не такая уж легкая работа: почти каждый день или репетиция, или съемка. За 15 лет мы очень устали. Так что, когда начались польские события и «Кабачок» закрыли, мы прыгали от радости. Не понимали, дураки, чего лишились. Но у нас оставались концерты, мы хорошо зарабатывали... Наверное, моя жизнь могла бы сложиться иначе, я могла бы больше сыграть. Оказавшись в Театре сатиры, я так в нем и осталась. Я очень консервативна. У меня одна запись в трудовой книжке, один муж, один сын... Даже духи я не меняю 40 лет. Единственное, о чем я жалею, — что не фиксировала каждую минуту нашей юности. Не записывала: вот я проснулась, я молода и хороша собой, полна сил, а сейчас надену истрепанные туфли и единственное платье, соберу роскошные волосы в хвост и полечу в училище... Чего было не записывать, а, Кать?

Екатерина: Ну, это обычная жизненная ошибка. Не до этого было. Но вы все равно многое помните и так интересно рассказываете. Спасибо огромное.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
На концерте «Удачные песни» подарят морское путешествие
6 апреля в Live Арене состоится грандиозный весенний концерт «Удачные песни», на котором выступят Лев Лещенко, Николай Басков, Филипп Киркоров, Наташа Королёва, Григорий Лепс, Слава, Дима Билан, Юлия Савичева, Михаил Шуфутинский, Глюк’oZa, Вадим Казаченко, Наталия Гулькина, Ирина Забияка и группа «ЧИЛИ», Дмитрий Колдун, Татьяна Буланова, Александр Добронравов, Анна Семенович, Ольга Бузова, группа «Тутси», Сергей Рогожин, Элина, Настасья Самбурская, Родион Газманов, Миа Бойка, Руслан Алехно, Тамара Кутидзе, Анита Цой, Виктория Дайнеко, группа «Фабрика» и многие другие звезды.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог