Мария Болтнева: «Молила: «Господи, отпусти...»

«Я приехала сюда, абсолютно уверенная в себе, нахальная такая девка, мол: «Привет, Москва!».
Варвара Богданова
|
27 Сентября 2010
На Марии туника FUEGO. Интерьер: салон «Флэт-интерьеры».
На Марии туника FUEGO. Интерьер: салон «Флэт-интерьеры».
Фото: Марк Штейнбок

«Мне кажется, что любви у меня еще не случилось. Я имею в виду настоящее взаимное чувство, которое приносит радость, а не страдание. Любовь не может делать человека несчастным, заставлять испытывать боль от предательства, обжигать до слез — этого в моей жизни было предостаточно. Сейчас я счастлива, потому что ни в кого не влюблена безответно. Но мое сердце полностью открыто для нового чувства», — рассказывает актриса Мария Болтнева, играющая роль Насти Клименко в сериале «Глухарь» на канале НТВ.

— Маша, у вас довольно специфические роли в кино.

В сериале «Безмолвный свидетель» была сцена опознания в морге, позже в этом же сериале вы сыграли бомжиху на свалке, в «Глухаре» играете проститутку… Не смущает такое амплуа?

— Ну а что тут такого? В конце концов, я — характерная актриса, для меня роль бомжихи гораздо интереснее, чем какая-нибудь лирическая героиня. Но у меня есть и другие киноработы. Очень люблю сериал «Формула стихии», где я сыграла роль талантливого ученого... Когда только начинала сниматься, за все хваталась, за любой эпизод. Пробовалась во многие картины и конечно же каждый раз, отправляясь на кинопробу, надеялась: а вдруг повезет и пригласят на большую работу?

«Я с детства знала, что мой отец — известный актер Андрей Болтнев...»
«Я с детства знала, что мой отец — известный актер Андрей Болтнев...»
Фото: Из семейного архива

Но не складывалось… Меня и в «Глухарь» сначала взяли на маленькую роль одной из проституток. И я очень обрадовалась, тем более что утвердили сразу, без проб. А потом неожиданно позвонила режиссер Гузель Киреева и сказала: «Маш, тебе стоит еще раз приехать, попробоваться на главную роль». Я думаю: «А смысл? Сколько ни езжу, только время трачу». Но, разумеется, поехала — нельзя же упускать шанс. Да и отказывать Гузель не хотелось, она ведь меня и в «Безмолвном свидетеле» сняла, и в «Свахе…» Ну приехала на съемочную площадку, познакомилась с Денисом Рожковым, отыграли мы с ним «слезную» сцену, в которой он пытается вернуть мою героиню на путь истинный, и... меня утвердили! Я очень воодушевилась, хотя роль мне интересной не показалась.

Но уж никак не ожидала, что сериал будет идти несколько сезонов. Когда в 2007 году начались съемки, этого никто не планировал. А сейчас я снимаюсь в сериях, которые телезрители увидят на НТВ только весной. И у моей Насти там серьезные перемены в судьбе. Какие — не скажу, пока это секрет... Никак не могу привыкнуть к тому, что меня узнают на улице. И, конечно, самые главные поклонники — милиционеры и гаишники. У меня недавно такой случай произошел: оставила в подъезде велосипед — буквально на десять минут поднялась в квартиру. Спустилась, а велосипеда нет. Мечусь по двору, спрашиваю, может, кто чего видел? Тут сосед выходит, говорит: «Точно, видел, бомжи какие-то катили. Если украли, значит — на продажу. Беги скорее на вокзал». А я живу недалеко от Павелецкого вокзала. Побежала, по дороге подходила ко всем встречным милиционерам, спрашивала: «Не видели ли здесь бомжей с зеленым велосипедом?»

Никто, конечно, не видел. Но потом двое милиционеров меня догнали и сказали, что по рации передали приметы моей пропажи и вроде как похититель с похожим велосипедом был замечен у метро. Я спрашиваю: «Мне, наверное, заявление надо написать в УВД «Пятницкий»?» А они отвечают, улыбаясь: «УВД «Пятницкий» — это у вас в сериале, а у нас УВД на Пятницкой, 39-е отделение». Узнали, значит. Конечно, у метро велосипеда и след уже простыл. Когда пришли в отделение, целая очередь выстроилась, чтобы со мной сфотографироваться, всем отрядом автографы брали. И все-таки самым замечательным во всей этой истории стало то, что воров поймали, велосипед нашли и мне вернули. (Смеясь.) Вот они, «издержки» популярности. Разве я могла себе такое представить, когда жила в Новосибирске?!

— Ваш отец Андрей Болтнев в течение десяти лет работал в Театре имени Маяковского.

Это благодаря ему вы оказались в Москве?

— Нет, что вы! Папа умер, когда мне было 11 лет. Жил он в театральном общежитии, а я только изредка гостила у него — раза три, наверное, приезжала сюда. Мама моя тоже актриса, и все годы, что папа работал в «Маяковке», мы с ней буквально сидели на чемоданах и ждали, когда же наконец переедем к нему. Мама преподносила наш отъезд, как что-то почти свершившееся: «Скоро мы уедем в Москву!» Ну точь-в-точь как чеховские «Три сестры». Только бабушка постоянно говорила маме: «Зачем, что там хорошего-то, в столице этой?» Да и ехать-то, по большому счету, нам было некуда. Театр выделил папе крошечную комнатку, по сути, он жил в коммуналке.

«С Толей Лобоцким, ближайшим другом отца, мы никогда не теряли связи»
«С Толей Лобоцким, ближайшим другом отца, мы никогда не теряли связи»
Фото: Фото из семейного альбома  

И мы все ждали, что папе вот-вот дадут квартиру. «Вот-вот» растянулось на десять лет, отец так и умер в этой комнатухе, не дождавшись перемен. Мама считала, что добытчиком в семье должен быть мужчина, а папа не был таким, он у нас скорее философ, созерцатель жизни. Наверное, если бы напрягся, может, и получил бы заветное жилье. Но как я могу его в чем-то обвинять? Сейчас-то понимаю, что это было за время: 90-е годы, неразбериха, сегодня одни чиновники пообещали, назавтра пришли другие, а те, которые обещали, уже сидят в тюрьме. Наверное, нужно ему было втираться в какие-то эшелоны власти, «светить лицо», а папа этого делать не умел да и не хотел. При этом он всегда мечтал о своем доме, двухэтажном, каменном, где его ждали бы мы с мамой, и чтобы собака лежала у ног. И непременно горел бы камин, и еще была бы собственная маленькая обсерватория на чердаке, место уединения, потому что звезды — отцовская страсть.

А по иронии судьбы, у него даже квартиры нормальной никогда не было. В Новосибирске родители тоже ютились в театральном общежитии. Потом родилась я, и нам дали шикарную квартиру в центре города, но папа в ней практически не жил — он уже начал много сниматься, а вскоре получил приглашение работать в Москве. Так до самой смерти и жил на два города. Как только выдавалось свободное время, приезжал к нам в Новосибирск. Господи, с каким же нетерпением я его ждала: «Ура! Папа приедет!» Конечно, я знала, что мой отец — известный актер Андрей Болтнев, но общалась с ним, как с добрым сказочником или с мудрецом каким-то. До сих пор помню это ощущение праздника от наших с ним встреч. У папы был особый дар — он умел общаться с маленькими детьми.

Обладал замечательным чувством юмора, поэтому все преподносил так увлекательно, что я слушала его открыв рот. Папа столько всего знал и рассказывал мне про насекомых, про планеты, про устройство Земли, про атмосферу, даже про загробный мир. Возможно, из-за ролей, сыгранных отцом в кино, о нем сложилось впечатление как о человеке сумрачном, замкнутом. Но он никогда таким не был. Напротив, вечно придумывал какие-то шутки, балагурил, обожал всех разыгрывать!.. Открываю как-то входную дверь — знаю, что это папа, и, естественно, смотрю вверх, где должна быть его голова, а там никого нет. В первую секунду ничего не понимаю: где? кто? Опускаю глаза вниз и вижу отца, который стоит на коленях с очень серьезным выражением лица. Потом, конечно, мы оба хохочем... Помню, как папа взял меня с собой на гастроли в Ригу.

Актеров поселили в загородном санатории, нужно было довольно долго идти по лесу. Мы шли и пели джаз на два голоса — папа вступал низкими басами, я ему подвывала саксофоном. Из всех поездок он привозил мне необыкновенные вещи. Из Японии, например, плеер с наушниками — это было какое-то сумасшествие, потому что никто из моих друзей в то время не обладал таким сокровищем. Я тоже старалась чем-то порадовать папу — однажды, научившись плавать, с гордостью демонстрировала ему свои достижения. (Смеется.) Мы тогда поехали в Туапсе. Папа ведь оттуда родом, там жила его мама — другая моя бабушка... И еще картинкой врезалось в память, как показываю папе, что умею ездить на велосипеде без рук, и он смотрит на меня внимательно, не отрываясь, и ничего более важного в ту минуту для него не существует. А я на седьмом небе от счастья...

«Я живу в квартире, где папа умер... Правда, в другой комнате. Первое время меня это обстоятельство напрягало. Ночью иду по коридору и думаю: а вдруг сейчас появится призрак отца. Но очень быстро эту тему для себя закрыла. Какой в ней смысл?»
«Я живу в квартире, где папа умер... Правда, в другой комнате. Первое время меня это обстоятельство напрягало. Ночью иду по коридору и думаю: а вдруг сейчас появится призрак отца. Но очень быстро эту тему для себя закрыла. Какой в ней смысл?»
Фото: Марк Штейнбок

— После смерти Андрея Николаевича писали, что причиной его кончины стал алкоголь...

— Ну что я могу по этому поводу сказать? Повторюсь, я тогда была слишком маленькая. Но помню очень хорошо: пьяным отца не видела ни разу. Когда он приезжал в Новосибирск, или брал меня с собой на гастроли, или в Москву, никогда не пил. Однако врать не буду, сейчас ко мне может подойти какой-нибудь полусумасшедший человек синюшного вида и сказать: «Мы пили с вашим отцом, и он так замечательно говорил о душе». Бывало, видно, и такое... Ничего удивительного. Почему-то актеры того поколения накрепко связаны с алкоголем. И, кроме того, как я сейчас понимаю, папа очень тосковал здесь один — без мамы, без меня. Он обожал семью, и ему, конечно, не хватало домашнего тепла.

Тут не захочешь, а запьешь... Но то, что здоровый в общем-то человек в 49 лет мгновенно умрет от инсульта, такого не ожидал никто... Почему-то о смерти отца сначала сообщили в новосибирский театр «Красный факел», где он раньше работал и где продолжала играть мама. Ее вызвали в дирекцию и там все рассказали. Мы вдвоем поехали в Москву на похороны. Честно скажу, тогда до конца не осознала, что произошло. Может, включились защитные реакции организма. Видела, что все вокруг плачут, и тоже старалась грустить. Но чувства потери не испытывала. И только потом, повзрослев, осознала, что папы никогда уже не будет рядом. Очень страшное слово — «никогда». Не будет самого родного человека, который, я уверена, понимал бы меня всегда и во всем поддерживал бы, с которым я могла бы и по душам поговорить, и похулиганить. Вот тогда я затосковала, мне его стало очень не хватать.

Представляю, как тяжело было маме, ведь она потом так и не вышла замуж. У них с отцом любовь была просто сумасшедшая. При этом мама держалась стойко и даже грустно шутила, что теперь в нашей семье остались одни бабы: я, мама, бабушка и наша собака Лялька... Тяжело мне об этом вспоминать...

— А как же все-таки вы оказались в Москве?

— Я всегда хотела жить и работать только здесь. И вот в 2003 году, когда мне исполнилось 19 лет, приехала в столицу и сразу пришла в Театр имени Маяковского. Знаете, как будто в свое детство окунулась. Меня узнавали даже бабушки-билетерши. В актерском буфете подошла к Арцибашеву, главному режиссеру театра, и представилась: «Я — актриса из Новосибирска, дочка Андрея Болтнева.

Можно мне вам показаться?» И Сергей Николаевич сразу откликнулся: «Давайте. Приходите такого-то числа в такое-то время». Надо отдать ему должное, он всегда смотрит актеров из провинции. Перед показом я дико волновалась, тряслась и думала: «Это мой шанс. Сейчас либо все, либо ничего...» Отчаянно что-то читала, кричала, демонстрируя весь свой темперамент. Арцибашев сказал: «Приходите сегодня на репетицию «Карамазовых», будете петь и танцевать в цыганском хоре». И я в этом хоре так залихватски отплясывала, что меня было сложно не заметить. (Смеется.) Потом участвовала во всех хорах, во всех массовках Маяковки... Поразительно, но отца здесь помнят и любят до сих пор. С Толей Лобоцким, его ближайшим другом, мы никогда не теряли связи, но ко мне подходили и другие люди, говорили: «Ваш папа был удивительным, прекрасным человеком!»

«...И захотелось мне полноценной семьи, детей, но как только заговорила об этом со своим гражданским мужем, получила отказ по всем пунктам. Не готов он оказался к такому шагу, наши отношения зашли в тупик...» На Марии платье LUISA CERANO. Жилет FUEGO. Интерьер: салон «Флэт-интерьеры». 
«...И захотелось мне полноценной семьи, детей, но как только заговорила об этом со своим гражданским мужем, получила отказ по всем пунктам. Не готов он оказался к такому шагу, наши отношения зашли в тупик...» На Марии платье LUISA CERANO. Жилет FUEGO. Интерьер: салон «Флэт-интерьеры». 
Фото: Марк Штейнбок,

Часть этого доброго отношения перекинулась и на меня, ко мне все очень хорошо относятся. Cразу дали комнату в актерском общежитии на «Речном вокзале», а три года назад я переехала сюда, в квартиру, где умер отец. Правда, я живу в другой комнате... Первое время меня это обстоятельство немножко напрягало, какие-то странные мысли о привидениях возникали. Особенно ночью, иду по нашему коридору, заставленному и завешанному всем, чем можно, и кажется: а вдруг сейчас из этой злополучной комнаты появится призрак отца. Но очень быстро я эту тему для себя закрыла. Какой в ней смысл? У меня столько светлых воспоминаний о папе.

— Маша, а актерскую профессию выбирали по примеру родителей?

— В артистки я собралась лет в 14. До этого активно занималась спортом — бегала быстрее всех мальчишек в классе. На соревнованиях всегда отстаивала честь школы, и во дворе, если играли в футбол, баскетбол, волейбол, Маша Болтнева всегда была в первых рядах. Я росла настолько оголтелой, что спорт для меня был и самоутверждением, и разрядкой одновременно. Мама же видела во мне будущую балерину — воздушную красавицу, поэтому отдала в балетную школу. Но что-то мне там не понравилось, характер мой все-таки не для пуантов — то с кем-то подралась, то нечаянно разбила стекло. Меня выгнали. А потом так получилось, что я вышла на профессиональную сцену в одном спектакле с мамой. До этого театр «Красный факел», где она работала, воспринимался мной исключительно как место для развлечений. Пока мама была на сцене, я носилась по всем лестницам, по всем углам и цехам — совершенно неадекватная девочка, как из джунглей.

И вдруг мне, семилетней, дали роль мальчика в спектакле «Дракон». Я очень ответственно к ней отнеслась — учила текст, сама с собой репетировала, когда мамы не было дома, пробовала разные интонации. Потом меня занимали и в других спектаклях. Я совершенно не боялась сцены: так выйду, что еще кого-нибудь и отодвину, чтобы не загораживали. (Смеется.) Ну и уже другого пути, кроме как в актрисы, для себя не видела. Переехав в Москву и уже играя в театре, я заочно окончила РАТИ, а до этого, после 10-го класса, поступила в Новосибирское театральное училище, которое в то время еще не имело статуса вуза. Там тогда царила отвратительная обстановка, но все равно я считаю это время учебы самыми лучшими годами моей жизни.

Несмотря на унижения, жесточайший диктат нашего замшелого руководства, педагоги с нами работали великолепные и дали отличную актерскую школу. Каждый из моих сокурсников потом раскрылся соответственно своему таланту. Курс был очень дружный, все праздники мы справляли вместе и, наплевав на строжайшие запреты по любому поводу, давали такого жару! Жалко, что, переехав в Москву, потеряла связь с большинством из своих сокурсников.

— В Москве не страшно было первое время?

— Да вы что! Я приехала сюда, абсолютно уверенная в себе, нахальная такая девка, мол: «Привет, Москва!» Ничего не боялась. К тому же у нас здесь живут родственники — дядья, тетушки, братья, сестры, так что было у кого поначалу остановиться. А очень скоро у меня появилось множество знакомых и друзей.

«Сейчас я всей душой открыта для новых отношений, новой любви. Не хочу, чтобы после меня остались только программки в театральном музее и архивные записи на полках...»  На Марии пальто FUEGO.
«Сейчас я всей душой открыта для новых отношений, новой любви. Не хочу, чтобы после меня остались только программки в театральном музее и архивные записи на полках...» На Марии пальто FUEGO.
Фото: Марк Штейнбок

Неправду говорят, что москвичи сплошь высокомерные и равнодушные. Мне столько людей помогало. Например, моя подруга Даша, у которой я какое-то время жила. Мы вместе готовили сказки к Новому году, выступали в школах и детских садиках — в течение шести лет это был мой основной заработок. Вопрос денег стоял тогда довольно остро. Потом начались какие-то проекты в кино. На первый же гонорар от съемок в рекламе я купила подержанную «шестерку» — «шаху», как я ее назвала.

Машины — это моя страсть. Впервые села за руль еще студенткой, брала «Оку» напрокат. Причем в эту крошку-машину помещались человек 15 моих сокурсников, да еще жбаны с салатом и мясом для шашлыка, если мы ехали куда-нибудь за город. Потом полгода гордо рассекала по Новосибирску на «копейке» 77-го года выпуска.

А на «шахе» своей я даже подрабатывала. Не то чтобы специально «бомбила», но если видела — человек голосует, подвозила за 100—200 рублей, на бензин. «Кидали» меня пару раз. Однажды везла мужика в Зеленоград: бензина ноль, на телефоне минус, в кошельке 10 копеек. Говорю ему: «Давайте остановимся. Я бак залью». — «Пожалуйста, — отвечает, — только я с вами расплачусь уже на месте». Дотянули до Зеленограда, он вышел: «Подождите пять минут, сейчас вернусь». Я часа полтора прождала, пока не поняла, что меня «кинули». Мне повезло, машина тронулась с места, и я тут же подобрала пассажира. Заправилась. А потом ребят каких-то подвезла, они из Шереметьево ехали, 1000 рублей мне заплатили и еще упаковку пива подарили. Но это скорее исключительный случай... Пока у меня не появились нормальные заработки в кино, я ездила на российских автомобилях, естественно, далеко не новых.

И мучилась с ними больше, чем каталась. Меня знали во всех дешевых автосервисах района. Вот приезжаю с очередной поломкой, в кошельке 200 рублей, а мне надо машину поставить на ход. Если ремонт требовал более серьезных денег — двигатель закипал, накрывалась ходовая, стучал мотор, автомобиль я продавала, причем практически за те же деньги, за которые покупала. Сама штукатурила, сама подкрашивала, стекло натирала воском до блеска, надевала красивые колпаки на колеса и... супер! — машина в идеальном состоянии. Мне теперь, конечно, очень стыдно, но что делать — жить-то как-то надо. Одной ведь приходилось крутиться. Сильного мужского плеча рядом не было. Да, собственно говоря, я и сейчас одна.

— На любовь не остается времени?

— Мне кажется, что любви у меня еще не случилось. Я имею в виду настоящее взаимное чувство, которое приносит радость, а не страдание. Любовь не может делать человека несчастным, заставлять испытывать боль от предательства, обжигать до слез — этого в моей жизни было предостаточно. Хотя, благодаря своим переживаниям, я сейчас пишу стихи, песни, даже сняла короткометражный фильм по собственному сценарию. Первый раз меня серьезно накрыло в 20 лет. Я влюбилась в человека намного старше себя. Каждый вечер на машине приезжала к его дому и стояла под окнами. Просто не могла не быть рядом с ним. Ждала, когда погаснет свет, желала спокойной ночи и уезжала. Днем по два-три часа просиживала в машине, чтобы увидеть, как он выйдет с работы и сядет в свой автомобиль. В каком направлении поедет. С моей стороны это была такая страстная девичья влюбленность, которая просто не могла найти отклик в душе усталого, искушенного человека.

Да мне это было и не важно. В конце концов, вся эта история меня так измучила, что я ходила, поглядывая на небо, и просила: «Пожалуйста, Господи, отпусти, умоляю тебя, я больше не могу так жить». И через какое-то время действительно «отпустило»... Вообще, у меня немного было романов, хотя успела даже пожить в гражданском браке и была, кстати, в тот период очень счастлива. Знаете, когда у людей общие любимые книги и фильмы, одни шутки, им хорошо вместе. Я поменяла свои привычки, во всем подстраивалась под своего возлюбленного. Стала готовить, что совсем удивительно, поскольку я и плита — абсолютно несовместимы. А тут, как образцовая домохозяйка, варила борщи, изобретала нечто изысканное. Сама от себя «офигевала» — вроде такая оторва, а вот все-таки быт затянул.

И захотелось мне тогда полноценной семьи, детей, но как только заговорила об этом со своим гражданским мужем, получила отказ по всем пунктам. Не готов он оказался к такому шагу. Наши отношения зашли в тупик, и выход из него был один — мы расстались. Не ожидала, но я очень спокойно отпустила его, без слез, без мучительного выяснения отношений... Сейчас я всей душой открыта для новой любви. Не хочу, чтобы после меня остались только программки в театральном музее и архивные записи на полках. Мне хочется другого. Чтобы к шестидесяти годам у меня была большая семья: седовласый муж с газетой, двое взрослых детей и трое внуков. Как и папа, я мечтаю о доме с камином и чтобы собака лежала у ног. Мама подгоняет, но думаю, что время у меня еще есть.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог