Людмила Иванова: «Люсе Гурченко в «Современнике» не простили роман с Квашой»

Актриса вспоминает эпоху оттепели и звезд советского кино, с которыми её сводила жизнь.
Записала Анжелика Пахомова
|
18 Февраля 2016
Людмила Иванова с Алисой Фрейндлих
С Алисой Фрейндлих в фильме «Служебный роман». 1977 г.
Фото: Мосфильм-инфо

Актриса Людмила Иванова, которую прославила роль Шурочки в «Служебном романе», — уникальный свидетель эпохи оттепели. Она стояла у истоков «Современника», много лет дружила с Галиной Волчек, Евгением Евстигнеевым, Ниной До­рошиной, Людмилой Гурченко. Была ближайшей подругой и автором песен певицы Анны Герман. В интервью «7Д» Людмила Ивановна раскрывает тайны «шестидесятников».

«С Галей Волчек мы стали дружить с того дня, как поступили в Школу-студию МХАТ. В первый же день учебы Галя сказала: «Мила, надо отметить. Давайте соберемся с ребятами у меня дома, папа уехал». Про папу я, конечно, знала. Борис Волчек был знаменитым кинооператором, трижды лауреатом Сталинской премии. И квартира у них была соответствующая, в доме на Полянке. Мне, выросшей в коммуналке, отдельная квартира казалась роскошью. Галя сразу взяла дело в свои руки, сказала собравшимся: «Ну что, сложимся по три рубля?» Выглядела она шикарно — в сшитом на нее коричневом платье, на каблуках.

Ребята поначалу стеснялись, танцевали мало. Больше курили, это было модно. И я тоже решилась взять сигарету. Но Галя, увидев, что я прикуриваю, выдернула сигарету у меня из рук, сказала: «Тебе не надо курить. Потом не бросишь». И я сразу ей поверила. Больше никогда в жизни не пробовала, хотя у нас в «Современнике» курили почти все. За это я Гале очень благодарна! Еще в Школе-студии стало понятно: Галя — лидер. Смелая... Помню, однажды она вернулась с летних каникул — волосы выкрашены в белый цвет и подстрижены. И красная помада! Для начала 50-х это был, можно сказать, вызывающий вид. Но ей это шло...

Евгений Евстигнеев и Галина Волчек
Евгений Евстигнеев и Галина Волчек в фильме «Строится мост». 1965 г.

Что касается Жени Евстигнеева, то он присоединился к нам на третьем курсе. И, кажется, именно Галя первая разглядела в нем гения и не побоялась во всеуслышание объявить об этом: «Товарищи, это же новый Жан Габен!» Вслед за ней многие стали шептаться: «Гениальный артист! Евстигнеев! Приехал из Владимира!» Так вышло, что я сначала услышала все эти разговоры, очень меня заинтриговавшие (было интересно: надо же, еще студент — а уже гениальный), и только потом увидела самого Женю. И, если честно, в тот момент была разочарована: идет по коридору худой, невзрачный, с разболтанной походкой, лысый человек…

Он ведь был на семь лет старше нас всех, в Школу-студию поступил, уже имея актерский опыт. Одевался Женька нелепо: трикотажная рубашка-бобочка, костюм неопределенного цвета. Все изменилось, когда они с Галей Волчек поженились, Женя приобрел лоск. Ничего удивительного: все, кто с ней соприкасался, преображались... Скольких актрис Галя в нашем театре одела: по комиссионкам, на копейки. И меня в том числе. Мы с ней даже духи сами делали! Французских же было не достать, так мы брали за основу какую-нибудь «Красную Москву» и добавляли туда что-то: то гвоздику, а то и нафталин. Экспериментировали… И, надо сказать, у нас получались очень не­обычные и яркие ароматы.

С Галей было не соскучиться. Когда у них с Женей родился сын (а Денис стал одним из первых детей, родившихся у актеров в «Современнике»), я, как та самая Шурочка, кричала: «Собираем по пять рублей! Гальке на коляску!» И тут выяснилось, что Галя хочет не просто какую-нибудь коляску, а непременно бирюзового цвета, и одеяльце такое же… А иначе грозится с ребенком на улице не гулять. От модной и красивой Гали это звучало не пустой угрозой. Как ни странно, среди типовых коричневых колясок нам как-то удалось раздобыть бирюзовую. И даже одеяло нужного цвета — правда, большое, взрослое. Но Галя вырезала из него нужного размера кусок.

Людмила Иванова с Ириной Муравьевой
С Ириной Муравьевой в фильме «Самая обаятельная и привлекательная». 1985 г.
Фото: Мосфильм-инфо

Первое время они с Женей снимали комнату на улице Горького — рядом со зданием, которое «Современник» получил в 1961 году. Понятно, что эта комната очень быстро стала нашим «штабом». Репетируешь в театре до ночи, домой уже нет сил ехать. А у Гали с Женей имеется огромная тахта. Идешь к ним, бухаешься на эту тахту и спишь. А утром — снова на репетицию. С ребенком и хозяйственными заботами им помогала домработница Таня. Но готовить Волчек любила сама. Бывало, сделает какую-то невероятно вкусную курицу по-китайски. А то вдруг увлечется здоровым питанием и каждое утро кормит нас салатом из сырой свеклы, утверждая, что это очень полезно и бодрит лучше кофе. Женя тоже раскрывался дома с неожиданной стороны. Оказалось, он невероятно талантливый музыкант, ударник. И в юности выступал с джазовым ансамблем. Женя мог играть на чем угодно — на ложках, на вилках… А если садился за барабанную установку, то устраивал шоу в духе западных музыкантов — палочки подкидывал и на лету подхватывал...

В этом качестве — исполнителя музыкальных номеров — Женя ездил с нами на подработки: был у нас такой спектакль, с которым мы гастролировали, назывался «Современник» рассказывает о себе». Вот только рассказывать о себе Женя решительно не умел. Совсем. Если его об этом просили — просто превращался в соляной столб. Он вообще был очень стеснительным, если ему приходилось выступать как Жене Евстигнееву — не в роли. И вот один раз мы поехали с ребятами в Тбилиси. Мне хотелось, чтобы программа была поинтересней. Тогда я, как ведущая, давай уговаривать его: «Женя, ну расскажи, пожалуйста, что-нибудь. Хотя бы как ты играешь Сатина в пьесе «На дне». Ну очень надо!» А он: «Ни за что! Выкручивайтесь сами». — «Да, конечно, тебе наплевать. Ты — звезда. А ведь и другим ребятам охота заработать. А для этого надо, чтоб народ пришел. На Евстигнеева — придет». Уговорила. Ну, делаю вступление, долго рассказываю о Евстигнееве. Приглашаю его на сцену. Он выходит, начинает с монолога Сатина: «Человек — это звучит гордо…» И стоит. Оглядывается на меня, на лице ужас. Шепчет мне: «Я забыл…» Забыл монолог! Потом говорит: «Ну и так далее!» Разворачивается и уходит. Я не помню, что я там плела, мол, артист болен, долго говорить не может, и вообще — ему некогда… К счастью, публика не скандалила — люди были рады, что вообще увидели Евстигнеева вживую. Потом, за кулисами, я, конечно, высказала ему все. А Женя говорит: «Я же вас предупреждал!»

Людмила Гурченко
«На пляже Люся выглядела сногсшибательно. Талия еще тоньше, чем обычно. Оказалось, она где-то достала заграничный купальник-корсет. И темные очки. Весь пляж не сводил с нее глаз!» Кадр из фильма «Девушка с гитарой». 1958 г.
Фото: Мосфильм-инфо

Впрочем, Евстигнеев с нами ездил редко. Он ведь много снимался, часто был где-то в киноэкспедиции. Помню, однажды я вместе с Волчек поехала навестить его в Одессе. Но и там мы его почти не видели — Женя пропадал на съемочной площадке, а мы с Галиной бродили по городу. Как-то раз на набережной встретили Марка Бернеса. Я воспринимала его как какое-то божество. А он остановился и просто сказал: «О, Галя! Привет». Оказалось, что он знал ее отца, в Москве они были соседями… Бернес повел нас обедать в очень красивую старинную гостиницу «Красная», там нам накрыли изысканный стол. Видимо, обстановка подействовала несколько угнетающе — мы с Галей застеснялись, вели себя как-то скованно. А Бернес знай себе веселится: «Девочки, ну что вы такие скромные? Давайте я буду вас развращать!» И дает нам самиздатовским способом отпечатанный рассказ Алексея Толстого «Возмездие». Запрещенный, потому что там было «про это». А вы даже не представляете, как тогда с «этим» было тяжело, нигде ни слова — ни в песне, ни в телепередаче, ни в книгах. Ну нет «этого» — и все тут. За ночь мы с Галей успели прочесть рассказ — по очереди. Самиздат всегда так давали, на одну ночь. Между собой мы прочитанное не обсуждали — были слишком целомудренными для таких разговоров. Но когда утром возвращали рассказ Бернесу, сделали вид, что все это давно знаем: «Ничего особенного!»

Вскоре после той поездки Галя и Женя Евстигнеев расстались. Это произошло в Саратове, где мы всем театром снимались в фильме «Строится мост». Жили все вместе, в одной гостинице. Так что Женя просто взял чемодан и перешел из одного гостиничного номера в другой… Помню, как мы все из-за этого переживали. Не знали, как теперь будем общаться, ведь и Галя, и Женя оставались в театре. Но мудрая и дипломатичная Волчек все устроила так, что для друзей ничего не изменилось. Мы как были одной большой семьей, так и остались...

Олег Ефремов и Людмила Гурченко
«Ефремов не был увлечен Гурченко как женщиной и не видел ее как героиню» Олег Ефремов и Людмила Гурченко в фильме «Строится мост». 1965 г.

Нас с Люсей Гурченко ославили на всю страну

Люся Гурченко пришла в «Совре­менник» в 1963 году. Она была очень красивая: тоненькая, модная. Но глаза — иногда грустные… Как будто она порой опасалась — сейчас кто-нибудь спросит ее: «Вот ты снималась в «Карнавальной ночи», а сейчас что?» Это был не лучший период в ее жизни, в кино Гурченко тогда не снимали, да и в «Современнике» развернуться не удалось. Ей доставались маленькие роли, что, в общем-то, было понятно: главные роли исполняли основатели, те, кто в театре давно. И Люся играла, например, девушку, которая приходит от завода провожать на фронт Бориса в спектакле «Вечно живые» (том самом, из которого потом «вырос» фильм «Летят журавли»). Или доярку в пьесе «Без креста» — в таких ролях и «харьковская нотка» Люсиной речи была кстати. А вот героинь Гурченко не давали. Она не нравилась Ефремову как женщина, он никогда не был ею увлечен, а следовательно, не видел ее на ведущих ролях. И в театре на Люсю смотрели так: ну, в «Карнавальной ночи» сыграла, ну, хорошая актриса, только здоровьем слабенькая…

А тут у Гурченко еще случился роман с Игорем Квашой. Его жена Таня была в «Современнике» всеобщей любимицей. Естественно, отношение к Люсе несколько изменилось, многие стали с ней общаться холодно. А я не могла. Я понимала, что Кваша ей дал главную женскую роль в своем спектакле (он сам поставил «Сирано де Бержерака»), а у нее этого никогда не было! А ведь Люся по-настоящему талантлива…

Нас с ней сблизила музыка. Потому что я в театре именно с теми и дружила, кто поет или на чем-то играет. Помню, на девичнике у Нины Дорошиной, которые та собирала на каждый свой день рождения, Люся замечательно пела под гитару романс «Я ехала домой». Она вообще была ходячий оркестр! Видит пианино — сразу открывает и садится играть, где бы мы ни находились… Так было и за кулисами Театра имени Пушкина 9 мая 1965 года, где мы сыграли спектакль «Вечно живые» в честь празднования 20-летия Победы. Дело в том, что первые двадцать лет после войны День Победы вообще не отмечался, и фронтовики даже не надевали ордена — только «колодки». А с этого дня все началось! Особенно душу всем перевернула минута молчания.

Анна Герман (в центре)
«Советские люди считали, что Герман чрезвычайно богата. На самом деле жила она очень скромно» Анна Герман (в центре) на студии звукозаписи. 1975 г.
Фото: РИА НОВОСТИ

Мы стояли и вспоминали войну. Когда спектакль кончился, я все еще была переполнена чувствами. И, столкнувшись с Люсей за кулисами, сказала: «Вот бы написать песню про этот день!» Она, ни слова не говоря, села за пианино и тут же, на ходу, наиграла какую-то музыку… А у меня стали складываться стихи: «Праздник победы, шумит весна, / Люди на площади вышли. / Старый отец мой надел ордена, / Выпили мы за погибших…» Люся говорит: «Мила, это же как будто про моего отца!» Стала рассказывать, как ее отец воевал… На следующее утро, едва проснувшись, я побежала к ней домой на площадь Маяковского. Люся там жила с мужем, актером Сашей Фадеевым, в двухкомнатной квартире, которую предоставила им свекровь, Ангелина Степанова. Там мы нашу песню и досочиняли. В итоге ее взяла в свой репертуар певица Маргарита Суворова и даже исполнила ее на конкурсе эстрадной песни.

Мы с Люсей думали, что будем и дальше вместе песни сочинять. Но тут в газете появилась разгромная статья «О дилетантах». А потом вышла еще и передача на телевидении, где один композитор сказал: «Песня Гурченко и Ивановой — это спекуляция на чувствах народа!» Отец Гурченко, услышав это, позвонил и, плача, ругал Люсю: «Доця, якый позор, як же так! Шо теперь скаже наша родня у Харькови?!» Вот, называется, и поздравила отца с Днем Победы... Люся была страшно расстроена. А я ее утешала: «Пойми, это провокация. Мы ведь с тобой актрисы, не члены Союза композиторов. Серьезные композиторы боятся, что мы у них отберем хлеб, что наши песни начнут исполнять и побеждать с ними на конкурсах. А ведь это — деньги. Вот они и дали отпор!» Люся все понимала, но удар был слишком ощутимым — это отбило у нас охоту сочинять. Правда, мы потом написали еще одну песню — о дочери. Посвятили ее шестилетней Маше, Люсиной дочке.

Девочка была совершенно ангелоподобная, очень красивая, с миндалевидными глазами. И когда Люся шла с ней по улице, на Машу все смотрели. Что и вдохновило меня на стихи, к которым Люся написала музыку: «Весело иду, навстречу солнце светит. / Весело иду, моложе всех на свете. / Но на кого-то со мною рядом все восхищенно бросают взгляды. / Дочь, дочь… Милая моя, смотрят на тебя!» Правда, песня не совсем точно отражает Люсины чувства. Дочкиной красоты ей было мало. Ей очень хотелось, чтобы Маша, как и она, стремилась быть актрисой, интересовалась музыкой, разучивала стихи. Но Маше это не давалось. Люся мне жаловалась: «Ты знаешь, она не может запомнить даже четыре строчки». А мы с мужем не понимали: «Чего ты от нее хочешь? Ну и пусть играет, бегает». Вот кто Машу обожал — так это отчим, Люсин муж Саша Фадеев. По утрам он сам вставал, будил Машу, собирал в детский сад, одевал как куколку. Возился с ней больше, чем сама Люся.

Евгений Евстигнеев с актрисами «Современника»
«Галя и Женя расстались в Саратове, где мы всем театром снимались в фильме «Строится мост». Помню, как мы все переживали. Не знали, как будем общаться, ведь и Галя, и Женя оставались в театре...» Евгений Евстигнеев с актрисами «Современника» в спектакле «Голый король». 1963 г.
Фото: Фото из личного архива Людмилы Ивановой

С Сашей-то Люся дочку и оставила, когда у нас появилась идея: поехать подработать в провинцию во время летнего отпуска. Решено было играть отрывки из спектаклей — мы взяли себе те самые роли, которых нам никогда не доставалось в «Современнике». Например, сестер в пьесе Володина «Старшая сестра». Составили репертуар, пригласили с собой ансамбль музыкантов, актеров Игоря Васильева и Всеволода Давыдова. Мой муж, физик Валерий Миляев, тоже поехал — он добыл для нас аппаратуру, которая весила как космический корабль, и сам ее таскал. Начали гастроли с Тамбова. Гостиница с тараканами, без воды. Но мы умели радоваться жизни в любых условиях, нам все казалось смешно. Покатались на лодке по реке Цне, зашли в какую-то блинную, где Люся меня поразила тем, что умяла в один присест четыре порции блинов. Я позволила себе только одну, и то переживала, что диету нарушила. И тут вечером — беда! Выясняется, что артист, который должен был играть жениха в пьесе «Старшая сестра», не смог добраться до Тамбова. Тогда Люся кинулась к моему мужу Валерию Миляеву: «Валера! Ты должен сыграть эту роль!» Мы в ужасе, я ей говорю: «Да ты что? Валера — физик, он никогда в жизни ничего не играл… Он и текст не знает…» — «Ничего, еще есть час — выучит». — «Да у него с собой нет костюма!» — «Ну и бог с ним! Вот у него прекрасный свитер вязаный, как у Хемингуэя. Это сейчас модно. Я думаю, герой Володина вполне мог прийти свататься в таком свитерке».

Короче, Люся за нас все решила. Но вы не представляете, что творилось с моим мужем! Вот так вот взять и выйти играть роль. Но он смог! Во всяком случае, все реплики произнес правильно. При этом от волнения постоянно руками тянул свитер вниз и вытянул его так, что вернулся за кулисы практически в платье. И музыканты, и администрация — все знали, что на сцене, как говорится, стажер. Они бросились поздравлять Валеру, чем даже вызвали некоторую ревность у Гурченко, которая, как мне казалось, любила, чтоб восхищались только ею. Но с Люсей главное было — не замечать ее перемен настроения. Сама-то она немного подуется — и отойдет…

Людмила Иванова с актерами театра «Экспромт» Александром Аксеновым и Александрой Селезневой
«В своем театре «Экспромт» я решила устроить бардовские вечера, в которых примут участие и «шестидесятники», и актеры моего театра» Людмила Иванова с актерами театра «Экспромт» Александром Аксеновым и Александрой Селезневой в спектакле «Маменька»

Дальше по плану у нас был Донецк. Город, не так давно отстроенный после войны. Кругом статуи, парки, Дом культуры огромный, с колоннами! Зашли мы в него, стали готовиться к спектаклю. И тут выяснилось, что во всем этом огромном дворце нет туалета. И все артисты уже привычно ходят под сцену… Но нас и этим было не пронять. Люся мне потому и нравилась, что она оптимистка и боец. Под сцену так под сцену. В том же Донецке на другой день она отправилась пробежаться по магазинам. Вернулась с каракулевой черной шубой 56-го размера, очень дешево купленной в комиссионном магазине. Я удивилась: «Люся, что ты с ней будешь делать? Она же на десять размеров тебе велика!» А она в ответ — свое фирменное «Ха!». Пошла к коридорной, попросила ниток и ножницы и давай мех полосовать. К утру было готово произведение искусства: шуба с пояском, сверху узкая, внизу солн­це-клеш. Короче, что-то необыкновенное, словно привезенное из-за границы. И ведь без выкройки, на глазок!

Ну а после гастролей мы на недельку махнули на море. Вышли на пляж — тут-то мы с Валерой и обомлели. Люся выглядела сногсшибательно. Талия еще тоньше, чем обычно. Оказалось, она где-то достала заграничный купальник-корсет. И темные очки. Ну просто невероятно, весь пляж не сводил с нее глаз! Жаль, в таком виде мало кто ее видел. Нравы в те времена были строгие. Мой муж как-то раз вышел в шортах за пределы пляжа — его тут же забрала милиция, и нам с Люсей пришлось Валеру вызволять. Но и это нас не расстроило — только посмеялись. Кстати, Люся в Москву с нами с моря не поехала — влюбилась в одного композитора, отдыхавшего в Доме творчества, и осталась его покорять. Ей это не составило большого труда — через два дня он оказался у ее ног. Люся вообще была влюбчивая… И к своему замужеству относилась не слишком серьезно.

Со временем наши пути с Люсей разошлись. Нет, мы не поссорились и не разочаровались друг в друге. Просто жизнь развела, нам стало некогда и негде видеться — с тех пор как однажды нам объявили на собрании: «Труппу покинула Людмила Гурченко...» Ну а воспоминания о днях нашей дружбы у меня самые светлые. И сейчас, когда читаю про «ужасный» характер Гурченко, удивляюсь. Может быть, я знала какую-то другую Люсю?

Галина Волчек (в центре) и Людмила Иванова (справа)
«Все, кто соприкоснулся с Галей, сразу же преображались. Скольких наших актрис она приодела!» Галина Волчек (в центре) и Людмила Иванова (справа) на отдыхе в Новом Афоне. 1961 г.
Фото: Фото из личного архива Людмилы Ивановой

«Бриллиантов нет!» — призналась мне Анна Герман

Оттепель — это прежде всего удивительное, чудесное время бардов… Все зашевелилось: появились молодые поэты, зазвучали настоящие, живые песни, люди хотели общаться! Я помню поэтический вечер в Политехническом. Пришло, наверное, раз в пять больше людей, чем мог вместить зал. Студенты гроздьями висели на лестнице, восторженно встречая Рождественского, Евтушенко, Ахмадулину. А вел тот вечер молодой Володя Высоцкий. Были и мы, барды. Городницкий пел: «Атланты держат небо на каменных руках!», отбивая такт по гитаре рукой. И зал начал вместе с ним выбивать такт ногами. Как только пол не провалился!..

Потом пел и Окуджава, и я исполнила свои песни «Весна», «Улица Горького». Таких вечеров в Политехническом было всего, по-моему, шесть — потом это дело прикрыли под каким-то предлогом. Это сейчас у нас барды поют со сцены, а тогда — по кухням, по компаниям. Пластинок с их записями просто не существовало, не записывались ни Окуджава, ни Высоцкий... Как же люди узнавали эти песни? Просто кто-то приходил с таким огромным магнитофоном, на бобинах, и записывал. А уж потом песни шли в народ... Как я скучаю о том времени! Вероятно, поэтому решила сделать в своем театре «Экспромт» бардовские вечера. Уже дали согласие прийти Александр Городницкий, Татьяна и Сергей Ни­китины... Надеюсь, что и молодежь заинтересуется, узнает, как это было...

Как я уже говорила, официально бардов в начале 60-х никуда не брали. Но случалось, что какой-то серьезный артист принципиально брал в репертуар песни запрещенных. Так делали Гелена Великанова и Анна Герман, с которой мы постепенно близко подружились. Выяснилось, что Аня — очень скромный и совершенно безотказный человек. Один раз мы с ней репетировали в гостинице «Советская», и тут стучат в дверь. Аня открывает и видит с десяток служащих: официанток и горничных. Они просят: «Ой… Анечка Герман! Мы вас хотим попросить, спойте нам!» И Аня без разговоров вышла в коридор и спела...

Людмила Иванова и Жерар Депардье
«Мы были счастливы, несмотря на полунищее существование, на запреты цензуры... Вспоминая то время, я всегда удивляюсь: как мы умели радоваться жизни!» Людмила Иванова и Жерар Депардье на съемках фильма «Зависть богов». 2000 г.
Фото: EAST NEWS

Советские люди считали, что она богата — ведь звезда, да еще и заграничная. Но Аня была настоящей бессребреницей. Как-то, приехав с гастролей, она разбирала чемодан. И я, увидев ее скромные платья, не смогла скрыть удивления. Она улыбнулась: «Да… Вот так. Бриллиантов нет!» А потом подошла к зеркалу и говорит: «Зато есть вот эти волосы! Вот эти руки! Голос… Вот я вся!» Ну а потом Аня заболела. Написала мне письмо: «Мила, пришли мне, пожалуйста, рябину с сахаром. Кажется, мне сейчас это даст силы. Я очень больна…» Я сразу поняла: дело серьезное. Как назло, ни одной банки с рябиной у меня не осталось. Тогда мы с сыновьями ночью поехали на край Москвы, оборвали несколько деревьев в парке. И я тут же отправила Ане посылку. Вскоре Ани не стало, да и многих моих друзей тоже. Но, вспоминая о них, я всегда удивляюсь: как мы умели радоваться жизни в то время! Несмотря на полунищее существование, на запреты цензуры... В театр шли за радостью! А сейчас у людей все условия для хорошей и сытой жизни. А радость эта куда-то ушла...»

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Астрологический прогноз на апрель 2024 года
«Завершающийся март оказался месяцем, невероятно увлекательным с астрологической точки зрения. Но предстоящий апрель готов побить его рекорд. Судите сами!» — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог