Испанские звезды Пенелопа Крус и Хавьер Бардем считаются одной из самых красивых и талантливых супружеских пар в мире шоу-бизнеса. А в ситуации с коронавирусом знаменитости доказали, что не зря в родной Испании их почитают наравне с королем и королевой.
Когда в условиях пандемии медикам как воздух нужны защитные средства, Крус и Бардем нашли возможность «достать» огромную партию этих средств и отдать их в больницы Мадрида. «Наши многодневные усилия увенчались успехом... И мы выражаем огромную благодарность всем анонимным героям и героиням, которые, рискуя своим здоровьем, помогают больным вылечиться и заботятся таким образом и о здоровье всех нас! Спасибо вам!» — выступили с обращением к врачам звездные супруги.
— Вы с Пенелопой активно помогаете своим соотечественникам в Испании в этой непростой ситуации. И вообще очень много добра стараетесь делать, хотя и не кричите об этом на каждом углу...
— Знаете, у нас двое детей, им девять и шесть лет. И я не хочу, чтобы, когда им будет двадцать и семнадцать, они мне сказали: «Позор тебе, отец, ведь ты все знал и понимал. Почему же мы теперь едва можем дышать?» Я, конечно, имею в виду сейчас более глобальные вещи, связанные с экологией и нашим будущим на планете, а не только этот вирус. Но я убежден, что все плохое с нами произойдет очень быстро, если ничего не делать или тем более отрицать очевидное. Главное, нужно пытаться менять ситуацию к лучшему, насколько это в твоих силах.
— Герой вашего последнего фильма «Неизбранные дороги» — писатель, потерявший связь с реальным миром по очень грустной причине: у него ранняя деменция... Это очень тяжелая эмоционально роль. Именно вам такие сложные образы особенно удаются...
— Я считаю, что чем более некомфортно себя актер чувствует в таком образе, тем лучше — легче передать эту непростую историю. Мой герой еще очень молод, что особенно мучительно для него и его близких... Складывается ощущение, что он уже живет не в своем теле, а лишь в своих мечтах, где все происходит заново — не так, как было с ним в прошлом. Дочь искренне пытается до него достучаться и провести его по вполне обычным дорогам — к дантисту, еще куда-то, но эти пути ему уже недоступны... Эль Фэннинг замечательно играет мою экранную дочку. Она обладает очень хорошей интуицией, что для актеров особенно важно.
— Правда, что автор сценария и фильма британский режиссер Салли Поттер посвятила картину своему погибшему в расцвете сил от этой болезни брату?
— Да, насколько мне известно. И поэтому ей можно было довериться — как поймать и передать вот это состояние, тонкую грань между «здесь» и «там». Присутствием и отсутствием. Душераздирающая грань... Вызов, страх, ощущение опасности, ощущение, что человек дошел до точки. Будущее непредсказуемо, да что там будущее — неизвестно, что случится в следующий миг. Что делать — физически, психологически? И он не знает, и я не знаю... (Грустно улыбается.) Но в конце концов, главное, что есть в фильме, — это попытка пройти экзамен, что ли. Но на предмет не того, какие мы выбираем дороги в этой жизни, а с кем их проходим. Люди, которые остаются с нами, или оставляют нас, или кого бросаем мы...
— Наверное, было приятно поработать вместе с Сальмой Хайек, вы с ней давно дружите, и она лучшая подруга вашей жены...
— О да! Мне всегда невероятно везло на партнеров и партнерш. Я не устаю об этом говорить и считаю себя благословенным в этом смысле. Сальма потрясающая, умная и очень сильная. Знаете, какая в ней есть сила? Не мускулы я имею в виду. (Смеется.) Она мне здорово помогала. Мой герой — мексиканец, переехавший в свое время в Америку с женой Долорес, ее и играет Сальма. Потом они развелись, и он представляет себе, как все могло бы сложиться в другом мире и с ней, и с другой женщиной, его любовницей... Так вот, Сальма мне помогала говорить по-английски с мексиканским акцентом.
— Вы во многом похожи с Сальмой и с Пенелопой. Они доказали, что способны играть не только романтических красавиц. А вы тоже всю карьеру словно доказываете: нет, я не только герой-любовник, зажигательный испанец. Вот недавно сделали документальный фильм — об ученых, которые работают в Антарктике и пытаются разобраться, что происходит с природой. Отважные и мужественные люди...
— Я держал в уме, что ни черта не знаю на самом деле обо всех этих климатических изменениях. Я не ученый, я простой человек. Но мне больше 50 лет, и я отлично помню, какая погода была в Мадриде в моем детстве. Совсем другая, чем сейчас. Летом стало слишком жарко. А если холодно, то тоже чрезмерно для нашего климата. И на всей планете происходят страшные изменения... Изначально я хотел просто поехать в Антарктику вместе с группой исследователей и все увидеть своими глазами. А там уже как-то невольно я начал снимать кино. Это вышло, можно сказать, само собой... Ну в конце концов, не «Звездные войны» я же снимал. (Улыбается.)
— Скажите, а это правда, что в результате этой экспедиции вы перестали есть мясо?
— Правда. Больше года тому назад стал веганом. Раньше я слишком много ел мяса и рыбы. Как-то я задал себе такой вопрос: «Неужели мне и впрямь столько нужно?» И ответил на него: «Нет». Я вижу рыбаков на маленьких суденышках, они вынуждены все дальше выходить в океан, потому что рыба исчезает близко от берега. И в результате многие рыбаки погибают. Не хочу, чтоб это было на моей совести... Я и летать стараюсь как можно реже и не на большие расстояния.
— Уже больше десяти лет — с момента, когда оба оказались на съемках фильма Вуди Аллена «Вики Кристина Барселона», — вы вместе с Пенелопой Крус. У вас двое детей. Любовь, страсть, «химия»... С годами это все видоизменилось?
— Думаю, да. Мы повзрослели. (Улыбается.) Все выглядит иначе, когда появляется семья. Она становится приоритетом, как это и должно быть. Мы не исключение. Важно не поддаваться иллюзиям. То, что возможно в романе или в кино, отличается от реальности. Когда мы впервые встретились на съемках фильма «Ветчина, ветчина», мне был 21 год, а Пенелопе — 16. Вот тогда мы нередко принимали выдуманный мир за реальность. Больше я так не делаю. Мы с Пенелопой должны находиться в реальности, чтобы защищать свою жизнь и свою семью.
Раньше мне хотелось попробовать все. Я был голоден, готов был весь мир охватить, попробовать на вкус... И не думал о последствиях. Теперь же, став отцом, я прямо-таки ненавижу себя тогдашнего. Понимаю, насколько важнее всего на свете мои дети. И я готов жизнь за них отдать. Иметь семью — все равно что находиться в священной комнате. В том смысле, что я не собираюсь позволить кому-то или чему-то в нее проникнуть...
— Что для вас, как для актера, исповедующего метод Станиславского, проще — войти в образ или выйти из него?
— Я начал сниматься в 17 лет. Возраст, опыт и просто здравый смысл — все это помогает сбросить с себя груз своего персонажа... А уж когда я играю вместе со своей женой — как в фильме «Эскобар» про наркобарона Пабло Эскобара, — нужно еще и о партнерше подумать. Нам же вечером домой, к детям возвращаться. (Улыбается.)
— Да уж, учитывая накал страстей и жестокости в этом фильме...
— Мне много раз предлагали играть этого деятеля. Но всякий раз меня что-то останавливало. А сценарий по книге его любовницы зацепил. Вирхиния, влюбившись в Эскобара, потеряла множество ориентиров в жизни, она их до сих пор пытается найти... Мы с ней не раз встречались... Но в ее книге абсолютно анекдотично и фантастично описывается история этой пары. Как они видели себя королем и королевой мира, не меньше. То есть не было однобокого мерзавца, убийцы, организатора наркотерроризма в Колумбии. В роли, я имею в виду, в этом сценарии. А был такой гиппопотам огромный (его любимое животное). Могучий, наделенный невероятной энергией и хладнокровным изощренным умом, который требовал постоянно планировать и совершать чудовищные преступления. При этом он умудрялся получать немало удовольствия от жизни, в то время как все пытались его поймать. Мне как актеру такой образ был интересен, в отличие от предыдущих «Эскобаров»...
— В «Пиратах Карибского моря...» вы снялись вслед за женой — это Пенелопа решила вас привлечь?
— (Смеется.) Когда Пенелопа снималась в четвертой части «Пиратов...», я с ней всюду ездил. На Гавайи, в Лондон, в Лос-Анджелес. И я мог своими глазами убедиться, насколько великолепно и слаженно работает команда на производстве такого грандиозного проекта. И как это все действует на актеров, в том числе дарит кураж... И мне ужасно захотелось стать одним из участников этой команды. Я попросил Джерри Брукхаймера, главного волшебника, то бишь создателя всей этой франшизы: «Джерри, дай мне хоть какую-нибудь работу!» Джерри позвонил мне спустя пять лет, и, таким образом, мне выпала все-таки честь поучаствовать в одной из частей этого киномира, который я сам, как зритель, очень люблю. (Речь идет о фильме «Пираты Карибского моря: Мертвецы не рассказывают сказки» 2017 года. — Прим. ред.)
— Вы недавно заступились за Джонни Деппа — Джека Воробья. У него после развода с Эмбер Хёрд продолжаются неприятности — предстоит суд по иску Джонни в адрес бывшей жены, которая, можно сказать, сломала его карьеру. Он потерял роль как раз в «Пиратах Карибского моря...» в результате всей этой истории с насилием, на котором настаивала экс-супруга. И хотя история довольно мутная и бывшие женщины его защищали, многие отвернулись от Деппа...
— Я подписал так называемую декларацию для предъявления ее в суде, где защищаю Джонни и называю все эти обвинения ложью и манипуляцией со стороны весьма «токсичного существа». Я люблю Джонни. Он мне нравится. Он всегда был настоящим джентльменом, невероятно щедрым и заботливым, в том числе по отношению ко мне и моей семье. Он никогда не оставлял без внимания ни одного члена съемочной группы, выслушать мог любого. И помочь всем, кто нуждался в помощи. Джонни — хороший человек, попавший в ловушку. И он все еще улыбается, играет, сочиняет свою музыку... Для нас. И я знаю, что миллионы людей во всем мире любят его так же, как и я.
— Вы с ним на «Пиратах...» и познакомились?
— Я встретил Джонни в Мексике в 1999 году на съемках фильма «Пока не наступит ночь». И он тогда еще мне показался очень хорошим, добрым, заботливым, забавным и не принимающим себя слишком всерьез. Помню, было изнуряюще жарко, лето, три часа дня, люди от жары теряли сознание. Мы сидели на крыше, и за Джонни все время прибегали с площадки с зонтиком. Зонтик почему-то был всего один. И он всегда отказывался от этого зонтика: «Отдайте Хавьеру. Ему придется сниматься уже после того, как я уйду. Вот о нем и позаботьтесь». Мне кажется, это многое говорит о человеке... И на съемках «Пиратов...» он был точно таким же. Прекрасный товарищ, друг и коллега. И очень-очень смешно изображал своего героя. Блистательно!
— Насколько я знаю, вы не примкнули и к тем своим коллегам, кто выразил публично свое сожаление по поводу работы с Вуди Алленом...
— Нет, не примкнул. Когда мы с Пенелопой снимались аж в 2008 году в его фильме «Вики Кристина Барселона», уже лет десять как продолжалась эта история. Но ни один суд пока не признал Аллена виновным в тех обвинениях, которые ему предъявляли. Так вот, если юридически что-то изменится, я изменю свою точку зрения. Но пока что я не понимаю и не принимаю публичного шельмования и линчевания. И если Вуди Аллен мне позвонит и пригласит снова с ним поработать, я все брошу и на следующее же утро буду у него на площадке. Он — гений.
— А как вы считаете, знаменитости должны нести ответственность и принимать активное участие в различных ситуациях, не касающихся их лично, но находящихся в центре общественного внимания?
— Да, и я не рассматриваю это как «ответственность». Это, скорее, драгоценная возможность, подарок, который получаешь вместе со славой и известностью. Бонус своего рода. Понятно, что ровно в тот момент, когда открываешь рот и выражаешь свое мнение, обретаешь врагов. Это неизбежно. Я очень часто выступаю от своего имени, поэтому хорошо знаю последствия. Но меня так воспитала моя мама. Ты не только актер, но и человек, гражданин. Поэтому я могу отлично жить, зная о существовании множества противников моей позиции и личных врагов. Это даже бывает весело.
— Бардемы в Испании — это своего рода бренд. Мама — известная актриса, дядя был известный режиссер, бабушка с дедушкой тоже актерствовали...
— Да, мою маму очень любят и уважают. Когда мы вместе где-то появляемся, люди к ней подходят, целуют и всячески показывают свою любовь и радость от встречи с ней. Мои родители развелись, когда мне было два года. Отец у меня боксер, я тоже боксом занимался. Но мне никогда не нравилось драться. Даже в школе. И не потому, что я был примерным учеником и предпочитал дракам математику. Правда, благодаря боксу из меня выходила агрессия. А потом то же самое, когда я играл в регби. Но не скажу, что получал удовольствие.
— Но нос-то успели вам разбить в боксе...
— Нет, это случилось во время обычной драки. Ну как обычной... Я же говорю, что хоть и были у меня в молодости сложные времена, насилие я никогда не любил. Как-то в баре оказался не в то время и не с теми людьми... Кстати, вынес из этого случая большой урок. Лучше бы, конечно, не на своем опыте и носе... Лучший совет, какой мне известен: учитесь на чужих ошибках. Так вот, когда я увидел настоящее зверство, без всякой на то причины и повода, окончательно и решительно отмел для себя любые виды насилия...
— И ваш сломанный нос в результате стал вашей фирменной особенностью... Внешности, я имею в виду. Что для актера не так уж и плохо. В фильме, с которого и началась ваша карьера, вы ведь снялись вместе со своей мамой?..
— Да, это был мой первый фильм — «Возрасты Лулу», режиссера Бигаса Луны. Отправная точка в моем актерском пути. Было непросто, потому что у меня были сцены в борделе перед моей матерью. Представьте себе... Но Бигасу я обязан всем. Я его обожаю.
— Вы верите в судьбу?
— Да, я верю в удачу. Подразумевая под этим судьбу. Оказаться в нужном месте в нужное время и так далее — все это судьба, случай. Но хорошо, вернее необходимо, быть готовым к таким случаям. Если не ставить перед собой цель, не работать над тем, чтобы ее достичь, то и удача может не помочь. В жизни все случается, жизнь непредсказуема... И я во многом являюсь «продуктом», порождением вот этого самого случая, непредсказуемого и беспорядочного...
— Скажите, а как вы воспитываете своих детей? Философствуете, учите жизни?
— Воспитывать своих собственных детей — это самое сложное дело из всех, которые мне известны. Иногда совсем недостаточно знать то, что знаешь. Могу себе представить, как трудно очень сильно занятым людям находить время для того, чтобы просто выслушать своих детей. Особенно когда они еще совсем маленькие. Но именно тогда и начинается весь процесс воспитания. И он требует большого внимания и сосредоточенности. Мы часто с друзьями обсуждаем, как показывать детям свою любовь, демонстрировать ее, не удушая этой самой любовью, не доминируя... И конечно, мои дети всегда хотят видеть дома своего отца, а не, к примеру, Пабло Эскобара. (Смеется.)
— Хорошо, что не в образе вашего самого, пожалуй, известного персонажа — хладнокровного убийцы-психопата из фильма братьев Коэн «Старикам тут не место»... (За эту роль Хавьер Бардем получил «Оскар». — Прим. ред.)
— (Смеется.) Самое неприятное было в этом идиотском причесоне, который для меня Коэны придумали. Увидели в старом мексиканском журнале на каком-то типе в местном публичном доме. И решили: «Ага, вот это то, что нужно для него!» И еще, ко всему прочему, я должен был носить сетку на волосах в перерывах между съемками. Чтобы не испортить эту жуткую прическу. Невероятно унизительно... (Улыбается.) А в последний съемочный день я прихожу и вижу, что у всех членов съемочной группы на головах такие же сеточки. Все страшно веселятся. Еще одна из шуточек Коэнов — они по части приколов и всяческих розыгрышей большие мастера...
На этих съемках они же меня называли «испанской балериной». А за ними и все остальные со временем стали так называть. Потому что я и оружие не выношу, даже смотреть не хочу на него, а тем более стрелять... Никогда в жизни у меня не было своего оружия, век бы его не видать. Как только звучало «снято», я швырял эти ружья на пол немедленно...
— Вы скоро порадуете нас образом Франкенштейна в ремейке старого фильма ужасов «Невеста Франкенштейна»...
— Они меня выбрали исключительно из-за моей большой головы, а вовсе не таланта. Легкий выбор. Иногда очень удобно быть ни на кого не похожим, отличаться от других... (Смеется.)
