Как Олег Ефремов делил МХАТ

Коллеги и близкие Олега Ефремова рассказывают о его уходе из «Современника» и попытках реформировать МХАТ.
Записала Анжелика Пахомова
|
04 Февраля 2015
Олег Ефремов
Олег Ефремов. Конец 70-х гг.
Фото: east news

«В середине спектакля Брежнев закричал на весь зал умоляющим голосом: «Я ничего не понимаю! Что они говорят?» А потом вдруг встал и вышел из зала. Почему ушел? Куда? Ефремов, наблюдавший за всем происходящим из-за кулис, похолодел от ужаса», — рассказывают коллеги и близкие Ефремова.

«Многие до сих пор гадают: почему в 1970 году отец бросил «Современник», который сам же и создал? — говорит дочь Ефремова, Анастасия Олеговна. — Ведь все было так хорошо, театр на вершине успеха! Но отцу было необходимо движение, решение глобальных задач. «Современник» уже был рожден и вскормлен, оставалось следить за репертуаром. Хотелось идти дальше, преодолевать новые трудности. Отец был воин по сути. Воин-созидатель, если угодно. Он предложил своим актерам влиться, так сказать, в труппу МХАТа — они отказались. Думаю, этого он не ожидал от соратников. Убеждал, уговаривал. Многие пошли за ним, но а тем, кто остался, отец махнул рукой — до свидания, ребята, мы идем дальше! В первые годы во МХАТе оказались Евстигнеев, Козаков, Калягин, позже Лаврова. Неожиданно для Ефремова с ним отказались перейти две актрисы. Папина первая жена, Лиля Толмачева, а ведь он ей первой сделал такое предложение, сказал: «Лиля, тебе выпадает большая честь, ты первая актриса, которую я зову во МХАТ!» Для Лили, как и для многих «современниковцев», Ефремов на всю жизнь остался главным учителем и лидером. Но тогда она за ним не пошла... Отказалась и Нина Дорошина, по-настоящему близкий отцу человек: как известно, их роман тянулся всю жизнь. Несмотря на это, она встала на собрании и произнесла пламенную речь: «Олег Николаевич, если вы в помойное ведро вольете бутылочку чистой воды, там не станет чище! Так и мы будем в труппе МХАТа!» Достаточно часто потом в жизни папы получалось так, что он не находил понимания у людей, казалось бы, самых верных. Конечно, это было больно, но никогда не влияло на его решения».

Позвали спасать театр

«Олег Николаевич шел во МХАТ с идеей о том, как он проведет там реформы, — рассказывает Анатолий Миронович Смелянский, служивший при Ефремове завлитом МХАТа. — Собственно, за тем его туда и позвали — спасать театр. На тот момент — а это был 1970 год — труппа составляла 150 человек, и многие годами ничего не играли, хотя и получали зарплату актера МХАТа. Публика во МХАТ ходила плохо — билеты туда продавали «в нагрузку» к «Таганке», «Современнику» или «Ленкому». И Ефремов взялся за дело! Сколько раз поначалу на собраниях мхатовской дирекции ему строго говорили: «Что вы, Олег Николаевич, этого нельзя…» — «Что значит нельзя? Почему нельзя? — кричал Ефремов. — Если вы во что-то верите, то нет этого понятия «нельзя». Позже его обвиняли, что он, мол, игнорировал учение Станиславского. Ничего подобного. Ефремов начал именно с подробнейшего изучения отцов-основателей. Прочел все: протоколы и стенограммы театра начиная с 1900-х годов. И понял, что больше всего Станиславский и Немирович-Данченко опасались, что их система превратится в нечто застывшее, мертвое. То есть именно того, что и случилось со МХАТом к 70-му году.

Олег Ефремов и Татьяна Доронина в фильме «Три тополя на Плющихе». 1967 г.
«Развязав конфликт, Ефремов получил то, что и должен был — протест «неосновной» части труппы и формирование выстраданного лидера — Дорониной». (Олег Ефремов и Татьяна Доронина в фильме «Три тополя на Плющихе». 1967 г.)
Фото: риа новости

И вот Ефремов попытался эту мысль до труппы донести. Он первое время по привычке, выработанной в «Современнике», часто устраивал собрания, объяснял, говорил эмоционально… Надеялся зажечь труппу энтузиазмом, сделать своими единомышленниками. «Я из «Современника», и другого опыта у меня нет, — говорил он. — Но ведь когда мы поставили первую пьесу — «Вечно живые», нам говорили: «Это же просто хороший МХАТ...» Вот у вас принято по поводу и без повода твердить: ах, учение Станиславского! А это давно штамп, пустота!» На него смотрели настороженно. Но на всякий случай не спорили с ним. Просто молчали. Олег Николаевич признавался: «Мне мешает то, что на словах никто не мешает...»

Чтобы узнать коллектив, Ефремов с каждым из труппы за первый год переговорил лично, с каждым! И чуть с ума не сошел. Жаловался: «Я понял, что многие мхатчики имеют одну сверхзадачу — сохранить собственный покой». Можно добавить: и собственные регалии. А Олег Николаевич все пытался разбудить их актерское самолюбие: «Вы никогда не задумывались, почему вас, артистов Художественного театра, перестали снимать в кино? Нужно проверить, живы ли мхатчики как артисты! Я зову вас не к легкой, а к трудной жизни! Перемены необходимы!» Он хотел честных, откровенных отношений с труппой, но первые годы его поддерживали в основном «старики»: Михаил Яншин, Марк Прудкин, Ангелина Степанова, Софья Пилявская… Они, в отличие от более молодых коллег, не шептались за его спиной, что вот, мол, пришел нахал из «Современника»... Правда, не все ладили между собой. «Тут у каждого своя тумба», — острил Борис Ливанов. Ефремов уничтожил эти «тумбы». Он создал совет старейшин, объединив «стариков» театра. Что касается занятости такой огромной труппы, то он поставил в первые годы девять пьес и занял в них почти всех актеров. Каждому дал возможность показать себя. И это при том, что постепенно, по приглашению Ефремова, приходили новые актеры: Евгений Евстигнеев, Иннокентий Смоктуновский, Ия Саввина, Татьяна Лаврова, Анастасия Вертинская, Олег Борисов и Татьяна Доронина. Так что труппа сильно разрослась».

Александр Калягин, Олег Ефремов и Евгений Евстигнеев  в спектакле «Кино». 1979 г.
«Ефремов предложил своим актерам влиться в труппу МХАТа — они отказались. Он убеждал, уговаривал. И уже в первые годы во МХАТ перешли и Евстигнеев, и Калягин, и другие артисты». (Александр Калягин, Олег Ефремов и Евгений Евстигнеев в спектакле «Кино». 1979 г.)
Фото: Василий Егоров/ТАСС

«Придя в чужой театр, отец вовсе не желал поменять там все, не оставив камня на камне, — продолжает дочь Ефремова. — Он даже не сменил секретаршу Ирину Григорьевну, проработавшую много лет с предыдущим руководством. Это была такая классическая секретарша, которая решает, кто пойдет к шефу, а кто нет, что ему передавать, а что нет… В итоге она преданней всех полюбила Ефремова! Ирина Григорьевна еще и подрабатывала, перепечатывая пьесы на печатной машинке типа ундервуд. Помню этот вечный стук, который слышался из отцовской приемной...

В кабинете папы находилась вся его личная библиотека. Там скопилось множество подарков: от каски сталевара до картин. Я обычно дарила антикварные пепельницы и кружки. На пепельницах заказывала гравировку: «Минздрав и Настя предупреждают: курение вредно для вашего здоровья». А на кружках так и было написано: «I love my dad».

«Лет через восемь-девять после своего прихода во МХАТ Ефремов признал: «Я был достаточно наивным человеком, думая, что года за три-четыре мне удастся повернуть этот театр к жизни», — продолжает Смелянский. — Хотя внешне все уже выглядело достаточно благополучно: обновился репертуар, появились популярные спектакли, в театр пошла молодежь... И все же Олег Николаевич считал, что кризис не преодолен. Мало того: он просто не знает, как его преодолеть. На одном из собраний Олег Николаевич даже признался мхатовским старожилам, что у него были мысли просить освободить его с должности. Но это была лишь минута отчаяния. Пришлось Ефремову стиснуть зубы и продолжать попытки вдохнуть во МХАТ новую жизнь...

Скандальный визит генсека

Помню, в один из мартовских дней 1982 года стало известно, что МХАТ посетит Брежнев. Это было событие! Брежнев вообще в театры не ходил, только на «Лебединое озеро» пару раз. Он предпочитал хоккей. Для своего визита генсек выбрал спектакль про Ленина — «Так победим!», который мы до этого целый год с огромным трудом пробивали. Ведь Ленин у нас был совсем не такой, как было принято. Ленин в последние месяцы жизни, больной… А играл его Калягин, которого раньше близко к таким ролям не подпускали! Спектакль делали по историческим документам, ставшим уже тогда доступными. Например, Ленин спрашивал ходоков из деревни: «Ну что, нужна, значит, частная собственность?» В этом месте зрители всегда хлопали… А чего стоит фраза: «Никто в мире не сможет помешать победе коммунистов, если сами коммунисты не помешают ей!».

Анастасия Ефремова
«Многие обвиняли отца в том, что он развалил МХАТ. Но обвинения звучали как речь жены Мюнхгаузена на бракоразводном процессе: «Такой-сякой, плохой…» — «А чего она хочет?» — «Чтоб не бросал!» (Анастасия Ефремова в доме отца)
Фото: Марк Штейнбок

В тот вечер вместе с Леонидом Ильичом во МХАТ пришла вся верхушка, ложи были забиты. В зале же квадратно-гнездовым методом расположились ребята с Лубянки. И вот Брежнева «внесли» — он был уже очень болен. Генсек поприветствовал народ, помахал рукой, в ответ жидкие аплодисменты. Ему принесли наушники. В зале стали шептаться: «Еле ходит, еще и плохо слышит?» Он действительно слышал очень плохо и потому очень громко говорил. И когда Брежнев стал комментировать происходящее на сцене, это слышал весь зал. Увидев на сцене Проклову, игравшую одного из секретарей Ленина, Леонид Ильич громко сказал: «Она хорошенькая!» В зале засмеялись. Потом появился Ленин — Калягин. А Брежнев-то старые порядки помнил! Он заерзал, спросил сидящего рядом Громыко: «Это Ленин? Надо поприветствовать?» — «Не надо!» — отрезал Громыко. В зале опять послышались смешки. Потом Брежневу, видимо, стало скучно. Как раз во время сцены, когда ходок из деревни (Бурков) говорит с Калягиным — Лениным, Генсек закричал на весь зал умоляющим голосом: «Я ничего не понимаю! Что он говорит?» У Буркова и так-то дикция плохая, каша во рту. А от такого «выстрела в спину» он просто онемел и забыл текст. Калягин стал его выручать, задавал вопросы и сам же на них отвечал. Вообще с этого момента все артисты стали кричать, а не говорить.

Ну а потом Брежнев вдруг вышел из зала. Почему ушел? Куда? Ефремов похолодел от ужаса. Но потом нам сказали, что Леониду Ильичу просто было необходимо узнать результаты какого-то важного хоккейного матча. Смотрим — и правда, возвращается в свою ложу. Тут Громыко, чтоб ввести Леонида Ильича в действие спектакля, громко крикнул ему в ухо: «Сейчас на сцене был Хаммер!» Имея в виду, что Ленин — Калягин только что разговаривал с американским промышленником Армандом Хаммером. И Брежнев, кажется, не отличая театрального представления от реальности, удивленно переспросил: «Что, сам Хаммер?» Тут уж по залу пронесся хохот...

Олег Ефремов и Людмила Зайцева в фильме «Здравствуй и прощай». 1972 г.
«Однажды какой-то журналист написал душераздирающую статью, как папа одинок... И в театр посыпались письма от женщин, предлагавших скрасить одиночество Ефремова. Вся женская часть населения всколыхнулась!» (Олег Ефремов и Людмила Зайцева в фильме «Здравствуй и прощай». 1972 г.)

Словом, посещение генсека превратилось в какой-то большой политический конфуз. Ефремов после спектакля ходил мрачный, он совсем не на то надеялся… Ну а вскоре министр культуры Демичев вызвал Олега Николаевича к себе и потребовал от имени Политбюро тотальной корректировки спектакля. Через несколько дней в театр пришла женщина из министерства с поправками к пьесе. Стала их зачитывать. Ефремов уже пребывал в состоянии мрачного покоя и отрешенности. И вдруг посреди ее речи повернулся к сидевшей рядом хорошенькой актрисе и сказал: «Сейчас мы тут быстренько закончим и пойдем с тобой заниматься любовью…» Правда, он выразился сильнее, как обычно говорили на Руси. Такую вот позволил себе хулиганскую выходку.

Ефремов уходит в поход

Как Ефремов снимал стресс — известно. Писатель Сергей Довлатов говорил своим друзьям: «Я так занят! У меня четыре работы: семья, журналистика, радио и алкоголизм». Вот и у Ефремова была такая «четвертая работа». Всем казалось, что Олег Николаевич таким образом себя разрушает. А он сам был уверен, что, наоборот, только так он себя и сохраняет. Не случайно, когда Ефремов играл Астрова в пьесе Чехова «Дядя Ваня», казалось, он от себя говорит: «Обыкновенно я напиваюсь так один раз в месяц. Когда бываю в таком состоянии, ...мне тогда все нипочем! ...Я рисую самые широкие планы будущего...»

Как-то драматург Александр Гель­ман сказал мне: «Ты ошибаешься, когда хочешь подвести какую-то философию под все это. Никакой философии не было. Просто пил». Но, при всем уважении к мхатовскому драматургу, мне кажется, для такой личности, как Ефремов, такого объяснения маловато. Он погружался в эти состояния, словно уходил в экспедицию, в поход. Вот если поедет в ялтинский дом отдыха — выдержит среди коллег несколько дней. Но потом обязательно на несколько суток загуляет, уйдет на волю. И там жарит рыбу с рыбаками, пляжными сторожами, жадно спорит, беседует ночи напролет, выкуривает несколько пачек сигарет в день… В такие моменты он сразу менял круг общения, это мог быть дворник, шахтер, какой-то майор из провинции... Ему «докладывали» обстановку в стране, ему доверяли…

На юбилее Татьяны Дорониной: Анатолий Смелянский, Михаил Рощин и Олег Ефремов. 1983 г.
«Не было со стороны папы никаких интриг, личной ненависти. Никогда из его уст я не слышала ни одного неуважительного слова о Дорониной». (На юбилее Татьяны Дорониной: Анатолий Смелянский, Михаил Рощин и Олег Ефремов. 1983 г.)

Помню, как-то мы поехали с ним в Тбилиси. Рассчитывали уже через два дня вернуться, в театре широко готовились к юбилею актрисы Анастасии Зуевой. Ну как встречают в Грузии? Уже в аэропорту, в депутатском зале, накрыт стол. Грузинский коньяк — ящиками! Тосты. Как не ответить на гостеприимство? И через три часа я Ефремова потерял. То есть он сидел рядом со мной, но его со мной не было… А нас с ним поселили в один номер люкс. И когда Ефремов заснул, я спрятал спиртное у себя в комнате, чтобы это все не продолжалось. Ну, думал, отберу — не будет пить! Многие так думали... И вот в пять утра просыпаюсь, слышу: ходит, ищет... Наконец входит ко мне и так по-детски просит: «Давай! Давай!» Я подал ему бутылку «Пшеничной». Сел с ним за стол. Он налил себе буквально 30 граммов, выпил и сразу так ожил, у него даже лицо разгладилось! Я его спросил: «Олег Николаевич, ну как же так, пять утра? Нам завтра в Москву лететь, вам выходить на сцену... Ну зачем вам это нужно?» Он ответил: «Ну вот представь — ты в аду. Твоя жизнь закончена. Ты жить не можешь и не хочешь... И вот в течение нескольких секунд ты улетаешь в небо. Тебе этого никогда не понять...» Больше я никогда не пытался его перевоспитывать.

Единственное, что было хорошо: в таком состоянии он ничего не подписывал, решений не принимал. Если кто-то хотел подойти к нему, считая, что Ефремов сейчас что угодно пообещает — так нет!

Когда в стране начался «сухой закон», запретили показывать бутылки в спектаклях, фильмах — Ефремов не подчинился. Не говоря уж о том, что он не собирался ограничивать себя в быту. Как-то раз в разгар антиалкогольной кампании в стране мы поехали на гастроли со спектаклем «Серебряная свадьба», где чиновники ходят в баню, выпивают, все дела решают за столом. Причем угодили на гастроли в Томск. Кстати, именно там до 1983 года первым секретарем обкома был как раз тот самый Лигачев, который и навел Горбачева на мысль бороться с пьянством в стране. Приезжаем, как обычно, встречают хлебом-солью, возят по полям, по закромам родины. Потом усаживают за огромный стол, уставленный удивительными яствами. При этом на столе ни одной бутылки! Только минеральная вода. Люди сидят скучные, молчат. Ефремов посмотрел так выразительно на секретаря райкома и сказал, выдержав мхатовскую паузу: «Ну, что?.. Так и будем сидеть?» И тот махнул рукой: «Аа-а-а! Заноси!» И подавальщицы понесли бутылки…»

Артисты МХАТа в спектакле «Серебряная свадьба». 1986 г.
«Когда в стране начался «сухой закон», запретили показывать бутылки в спектаклях, в фильмах — Ефремов не подчинился. Не говоря о том, что он не собирался ограничивать себя». (Артисты МХАТа в спектакле «Серебряная свадьба». 1986 г.)
Фото: риа новости

Магазин имени Ефремова

«Долгое время, возглавляя главный театр страны, отец не желал внешне соответствовать этому положению, — говорит Анастасия Ефремова. — И не считал нужным уделять внимание одежде. Ходил в одном и том же стареньком костюме, галстуки не жаловал... Зато, как выражался Михаил Ульянов, с которым он снимался в «Сочинении ко Дню Победы», у него были мягкие башмачки. Мокасины, в которых можно было ходить совершенно бесшумно. Помню, однажды сижу в холле служебного входа театра вместе с другими людьми: актеры, администрация, все оживленно болтают. И вдруг тишина! Я сначала не поняла, что случилось, потом оборачиваюсь — оказывается, вошел отец. Как всегда, бесшумно, я даже не заметила. Ну а почему все замолчали... Люди так реагировали на Ефремова всегда, чувствовали его власть! При всей его внешней скромности...

Когда в 1985 году отец завел роман с одной элегантной актрисой, она у него дома заглянула в шкаф и ужаснулась: там висело всего два старых костюма. Больше ничего не было... В общем, благодаря своей любимой женщине главный режиссер МХАТа, наконец, сменил имидж — появились костюм-тройка, кожаная и замшевая куртки, элегантные водолазки, которые отец первым в СССР стал носить в официальные места вместо рубашки с галстуком. Изысканный стиль был ему к лицу, будучи артистом, папа великолепно умел носить костюмы.

Нина Дорошина в фильме «Любовь и голуби». 1984 г.
«Дорошина на собрании произнесла пламенную речь: «Олег Николаевич, если вы в помойное ведро вольете бутылку чистой воды, там не станет чище! Так и мы будем в труппе МХАТа!» (Нина Дорошина в фильме «Любовь и голуби». 1984 г.)
Фото: Николай Кочетков

Жил отец при этом всегда скромно. Всю юность и начало «Современника» он провел в родительской коммуналке на Арбате. В поздние годы «Сов­ременника» ему дали первую квартирку на Ленинградском проспекте, двухкомнатную, но очень маленькую, на первом этаже дома, где был магазин «Синтетика». Когда отец возглавил МХАТ, ему дали на Никитском бульваре (тогда Суворовский), две квартиры на одной лестничной площадке. В одной жил отец с Аллой Покровской, в другой — бабушка с дедушкой и маленький Миша. И пока отец пропадал в театре, бабушка с дедушкой обустраивали его быт. Они и нам с Мишкой, в отличие от отца, внимание уделяли всегда. Но отец для них был всегда на первом месте. Помню, даже яйца в холодильнике лежали двух видов: по 90 копеек, второй сорт, — это для всех, и по рубль сорок, диетические, — папе. Сколько раз я, потянувшись за чем-нибудь вкусненьким, от деда слышала: «Не трогай! Это отцу!» Отец и не подозревал, что его кормят диетическим, иначе б деду досталось за такое социальное расслоение. Но он просто не замечал быта.

В нашем доме на Никитском внизу находился продовольственный магазин, который в народе называли «ефремовский». Хотя в том же доме и Евстигнеев жил, и Смоктуновский. И в театре актеры недоумевали: «Почему не «евстигнеевский» магазин, не «смоктуновский»? Наверное, короче произносилось. Однажды папа у подъезда столкнулся с мужчиной, который оказался директором того магазина, и тот сказал: «Олег Николаевич, ну что же вы не заходите в СВОЙ магазин?» Можно было полакомиться в те не самые сытные годы, но отца невозможно было представить себе занимающимся проблемой дефицита и вообще чем-то таким, бытовым.

Потом умерла бабушка, и папа с дедом переехали жить на Тверскую. Папе было уже 60 лет, а деду — 90, и они там отлично жили вместе! Хотя был такой случай. Один журналист пришел к нему домой, после чего написал статью душераздирающую, как папа, одинокий, коротает вечера со стареньким отцом, сидит под лампочкой без абажура за столом и грустит. Хозяйки в доме нет… Эта публикация произвела эффект взрыва. Посыпались во МХАТ письма от женщин, которые предлагали приехать и в квартире все прибрать, ну и заодно скрасить одиночество Ефремова. Вся женская часть населения всколыхнулась! А на самом деле отцу было некогда сидеть и грустить — он из театра ночью возвращался. А на абажур ему было глубоко наплевать. Абажура в одной из комнат действительно не было. Но ремонт в квартире еще до папы был сделан неплохой. В ванной красовался импортный зеленый кафель и стояло загадочное биде. Я папу спрашивала: «Объясни мне, пожалуйста, зачем тебе биде?» — «Ну какая ты странная. Может, появится у меня когда-нибудь женщина, которая знает, как этим пользоваться».

Олег Ефремов и Александр Калягин, перед спектаклем «Так победим». 1979 г.
«Однажды на спектакль пришел Брежнев и стал громко комментировать происходящее. Когда появился Ленин — Калягин, Брежнев заерзал и спросил у Громыко: «Это Ленин? Надо приветствовать?» (Олег Ефремов и Александр Калягин, перед спектаклем «Так победим». 1979 г.)
Фото: риа новости

В Камергерский взял не всех

Дедушка рассказывал, что, хотя и жил с папой в одной квартире, о разделе МХАТа узнал только из публикации в «Огоньке». Это была болезненная тема, на которую отец не слишком любил говорить.

А в чем, собственно, было дело? К 1987 году труппа театра разрослась до 180 человек и стала просто неуправляемой. А тут как раз пришло время переезжать в историческое здание, в Камергерский переулок, после ремонта. За МХАТом числилось два здания — в Камергерском и на улице Москвина, и пока оба ремонтировались, театр вынужден был обосноваться во временном помещении на Тверском бульваре. Это здание — концертный зал, оно, по сути, для театра не приспособлено. Естественно, дело было не только в возможностях помещения. Реформа МХАТа, за которую год за годом боролся отец, так и не была завершена. И отец решил просто отделить тех, кто за все эти годы не захотел или не смог стать его единомышленниками.

Причем в Министерстве культуры ему предлагали гораздо более простой выход из ситуации — уволить ту часть труппы, которая ему не нужна. Правда, по закону нельзя было просто так уволить, без причины, потому и разрастались труппы, не только во МХАТе. То, что актер месяцами ничего не играет, а приходит в театр лишь за зарплатой, не являлось причиной. Причиной могли стать опоздания, прогулы, пьянки, на чем почти любого человека можно в принципе подловить. Но ясно же, что отец не стал бы заниматься этой грязью… И тогда в министерстве ему сказали: «Хорошо, мы ради такого случая издадим специальный приказ, чтобы вы имели право уволить». И уволь он этих сто человек — никто бы ему ничего не сказал. А отец не смог. Он просто отделил их от себя, сделав две труппы. У каждой труппы свой репертуар, работы всем хватит… Именно это они потом и называли: «Ефремов выкинул нас на улицу». Тут и поднялся вой!»

Олег Ефремов, Михаил Ульянов и Вячеслав Тихонов в фильме «Сочинение ко Дню Победы». 1997 г.
Олег Ефремов, Михаил Ульянов и Вячеслав Тихонов в фильме «Сочинение ко Дню Победы». 1997 г.
Фото: Ираклий Чохонелидзе/ТАСС

«Сто с лишним человек, которые не вошли «в список», взбунтовались, — говорит Анатолий Смелянский. — Начались бесконечные собрания труппы… На одном из собраний Олег Табаков встал и сказал: «А мы сейчас выйдем и выберем свой художественный совет и будем ему подчиняться!» И за ним вышли те люди, которые потом и боролись вместе с Ефремовым за раздел. Это были ведущие актеры: Евстигнеев, Смоктуновский, Борисов, Саввина, Вертинская, Невинный, Мирошниченко... Ефремов много раз пытался донести до другой части труппы, чего он хочет. Но люди не соглашались ни на что! Кто-то из «стариков» сказал Ефремову: «МХАТ неделим, как собор Василия Блаженного!» Ефремов ответил: «Да, театр — это храм, но храм этот должен и будет постоянно перестраиваться!» Ситуация стала невозможной, невыносимой… При этом — как свидетель говорю — конфликт в Художественном театре Ефремов развязал сам и получил то, что должен был получить. А именно протест «неосновной» части труппы, покой которой был нарушен, и формирование выстраданного лидера — Дорониной. По сути, к тому времени труппа уже стихийно разделилась на две непримиримые половины».

«Тогда многие обвиняли отца в том, что он развалил МХАТ, разогнал труппу, — продолжает Анастасия Ефремова. — Но эти обвинительные речи тех, кто писал на отца жалобы, звучали примерно как речь жены барона Мюнхгаузена на бракоразводном процессе. «Такой-сякой, плохой…» — «А чего она хочет?» — «Чтоб не бросал!» Мне кажется, в конечном итоге все, кто строчили доносы, хотели одного — оказаться на Камергерском. Ну а причина раздела МХАТа та же, что и уход Ефремова из «Современника»: отец не мог стоять на месте. Пришло время перемен, и он опять сказал: «Ребята, давайте дальше со мной, именно в том формате, как я хочу, — или до свидания!» Не было с его стороны никаких интриг, никакой личной ненависти. Никогда из его уст я не слышала ни одного неуважительного слова о Дорониной. Просто потому, что были у отца дела поважнее!

Олег Ефремов
«Причина раздела МХАТа та же, что и уход Ефремова из «Современника»: отец не мог стоять на месте. Пришло время перемен, и он сказал: «Ребята, дальше со мной в том формате, как я хочу, — или до свидания!»
Фото: АЛЕКСАНДР ЧУМИЧЕВ/ТАСС

В Камергерском он первым делом приступил к Чехову… На стенде, рядом с распределением ролей, был вывешен список литературы, которую актеры обязаны прочесть. Кстати, именно отец первым предложил создать пешеходную зону в Камергерском переулке, которой в те годы не было…

В конце восьмидесятых — начале девяностых, когда ситуация в стране изменилась и театры стали не жить, а выживать, с авторитетом отца по-прежнему считались. Существовало понятие «Ефремов хочет». Мол, ну раз Ефремов хочет, давайте дадим ему! И на столетие Московского Художественного театра «мужскому» МХАТу было выделено приличное финансирование. Многим тогда казалось безумием, что отец потратил почти все деньги на поездку труппы по Волге, чтобы показать в провинции спектакли МХАТа! Глубинку отец просто обожал. Все эти волжские деревеньки, городки — он их еще в молодости полюбил, когда путешествовал по России начинающим актером и всюду давал представления...

Помню, как я провожала отца на причале. На «Жигулях» подъехали Юрский с Теняковой. А папа прибыл почему-то на «уазике», вместе с Софьей Пилявской. Где он взял это «уазик» — загадка. Но как же элегантно он открыл эту ужасную раздолбанную дверь, подал Пилявской руку...

После возвращения из поездки ему оставалось жить два года. Он работал, преодолевая недуги, дома и в театре стояли кислородные аппараты. Правда, ни курить, ни выпивать так и не бросил.

Ну а что касается МХАТа — не мне судить, прав отец был или не прав. Главное, что у обоих театров в итоге все хорошо, они крепко встали на ноги. Хотя, наверное, все самое главное в жизни отца все-таки было связано с «Современником»... Недаром после его ухода именно на вечере памяти Ефремова в «Современнике» над сценой появилась большая бабочка. Она весь вечер летала над сценой, парила… Совершенно фантастическая по красоте, большая бабочка. Откуда она взялась — поздней-то осенью — и куда потом улетела? Надо ли говорить, о чем все тогда подумали…»

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Свистать всех наверх! Не упустите шанс отправиться в «Круиз Ретро FM» в Египет
Совсем скоро слушатели «Ретро FM» станут участниками фантастического путешествия за четыре моря на комфортабельном лайнере Astoria Grande в компании звёзд отечественной и зарубежной эстрады. Шанс отправиться в «Круиз Ретро FM» есть у каждого — благодаря эфирной суперигре, которая завершится 29 марта.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог