«Со стороны театра обида на меня была большой. У меня просто волосы дыбом вставали, когда я читала некоторые вещи. Думала: ну это уже совсем не по-товарищески, не по-человечески», — поделилась Елена Яковлева с Екатериной Рождественской…
Екатерина: Лен, прошло уже почти два года с тех пор, как вы ушли из «Современника», а объяснений с вашей стороны все нет. Так что все-таки случилось?
Елена: Решение вызревало у меня давно. С сорока до пятидесяти лет, то есть в хорошем актерском возрасте, когда еще есть силы, я получила только одну новую роль — в спектакле «Пять вечеров».
Единственную за десять лет! Получается, что девять лет я играла только старые, привычные роли: Варю в «Вишневом саде», Элизу Дуллитл в «Пигмалионе», а ведь они обе — совсем девочки! В моем возрасте уже как-то стыдно выбегать на сцену девочкой. А ролей, которые бы соответствовали моему возрасту, опыту, все не было и не было. И вот мне стало казаться, что я вообще зря живу… Конечно, я понимала, что работаю в коллективе, что в театре не только обо мне должны думать. И все-таки тяжело ощущать себя каким-то роботом, вся жизнь которого запрограммирована и нового в ней уже ничего не будет. Ну и последней капелькой, которая переполняет стакан, стало обнародование планов театра на следующий сезон. Я в очередной раз обнаружила, что меня там нет…
Екатерина: А вы не жаловались Волчек, что хочется чего-то нового?
Просто сидели и ждали?
Елена: Именно так, я сидела и ждала. Наверное, надо было пойти. Но я не знала, как ей объяснить… Ведь даже нельзя сказать, что мне вообще ничего нового не предлагалось. Время от времени возникали какие-то предложения, но слишком незначительные, на которые невозможно согласиться после моих ролей в «Играем... Шиллера!», «Пигмалионе», «Пяти вечерах»! В общем, я отказывалась, и у меня уже стало складываться впечатление, что всякую мелочь мне предлагают чисто формально, чтобы хоть что-то предложить… И тут вдруг Галина Борисовна звонит мне сама и весьма интригующим тоном сообщает: «Лена, я тебе дам один роман почитать…»
И передает книгу Зингера «Враги. История любви». Из чего я заключаю, что «Современник» будет это ставить и что мне предлагается долгожданная, большая, новая роль. «Здорово!» — думаю я. И, как всякая актриса, которой дали читать роман или пьесу, мысленно выбираю для себя персонажа. Пока читала, успела прожить со «своей» героиней целую жизнь! Все лето я выписывала из книги какие-то нюансы, детали, важные реплики… И тут выясняется, что обо мне в этой роли вовсе не мечтают. Возможно, мои ожидания и представления были ошибочными — я с этим не спорю. Ведь мне же изначально не сказали, что за роль мне предлагается, а в романе три женских линии. Но все-таки трудно на моем месте не почувствовать разочарования и обиды. И тут, как на грех, я узнаю, что меня переводят на третью роль!
Потому что Марина Мстиславовна (Неелова. — Прим. ред.), оказывается, от нее отказалась и играть некому. И вот я думаю: «Я что, такая грандиозная актриса, что могу вообще любую роль сыграть?» Конечно, кроме той, о которой я мечтала… И тут в душе моей нарастает… Даже не знаю что…
Екатерина: Брожение?
Елена: Можно и так сказать. Взыграли мои актерские да и чисто человеческие амбиции. Было обидно: почему меня швыряют с одной роли на другую? В этот момент мне уж точно надо было идти к Галине Борисовне и разговаривать. Но я не пошла. Ну, может быть, потому, что меня туда не звали. А может, мне просто разума на это не хватило. Вот ведь правильно говорят: никогда ни на что не обижайся! Немножко обидишься — и обида не позволит тебе действовать рационально.
Кстати, сейчас Галина Борисовна говорит, что это все не так было. Видимо, у каждого своя правда. И разобраться, кто на кого и за что обиделся, теперь уже не представляется возможным. Тем более что информация в обе стороны проходила через чьи-то третьи и четвертые уста и уши. Наверное, кто-то что-то сказал, какими-то все это сопровождалось слухами, преувеличениями, наговорами… Я сама до конца не понимаю, что и как случилось, ясно только, что тут — стечение обстоятельств. Но мое положение и самочувствие в театре вдруг конкретно поменялось. И тогда давно зародившееся желание уйти созрело окончательно. Хотя для Галины Борисовны оно, видимо, стало полной неожиданностью…
Екатерина: И как все произошло? Как вы писали заявление об уходе, как его отдавали?
Елена: Просто в какой-то момент пришла в театр и написала. Помню, вот-вот должен был начаться спектакль, и на административном этаже уже не было никого, кроме заведующей труппой Валентины Яковлевны. Вот ей я и отдала свое заявление. Теперь Галина Борисовна рассказывает, что я «швырнула» заявление об уходе. Но, ей-богу, ничего я не швыряла! Помню, Валентина Яковлевна мне говорит: «Лена, ты что? Ни в коем случае я не передам твое заявление «туда». А я ей в ответ: «Ну как не передадите? Валентина Яковлевна, надо передать...» А когда меня по этому поводу вызвал директор, я обещала: «Сколько надо доиграть спектаклей — доиграю, театр подводить не хочу. Просто этим заявлением я ставлю вас в известность, что нужно готовиться как-то обходиться без меня». С тех пор прошло довольно много времени, прежде чем наконец состоялся наш разговор с Волчек.
Галина Борисовна пыталась меня увещевать: мол, ну как же ты можешь, смотри, как ты много работаешь, — и тому подобное. Но когда я ей предложила вариант, чтобы меня вызывали на разовые представления, Галина Борисовна не согласилась: мол, если разрешить это Яковлевой, то завтра на столе худрука будет сотня точно таких же заявлений об уходе. Странно, но о спектакле «Враги. История любви» мы с ней так и не заговорили… Недомолвки между нами остались.
Екатерина: И все-таки уйти из театра — это очень серьезный шаг. Наверное, почти как уйти из семьи…
Елена: Ну да, театр — это такой крепкий тыл. Пока ты числишься в театре, никто не скажет, что ты безработная. И вдруг я лишилась этого тыла… Конечно, мне жалко, что так произошло. Хотелось бы до старости прожить в «Современнике» счастливой актрисой.
Но не случилось — значит, не случилось. Если честно, я очень боялась открытия сезона. Ведь летом у меня много съемок, много работы, как-то не до переживаний. А осенью могли и нахлынуть. И вот однажды я еду по улице и вижу афишу: такого-то сентября открытие сезона театра «Современник». И ловлю себя на мысли, что — надо же — ничего даже не екнуло внутри...
Екатерина: А у Валеры (муж Яковлевой Валерий Шальных до недавних пор тоже работал в «Современнике», но уволился вслед за женой. — Прим. ред.) не было возможности остаться в театре?
Елена: Вообще-то сначала я не думала о том, что ему тоже придется уйти. Надеялась, что все пройдет намного спокойнее, чем получилось на самом деле.
Думаю, он мог бы остаться, но его бы там затюкали. Ведь со стороны театра обида на меня была большой, и она постоянно просачивалась то в средства массовой информации, то в Интернет. У меня просто волосы дыбом вставали, когда я читала некоторые вещи. Думала: «Ну это уже нехорошо, совсем не по-товарищески, не по-человечески…»
Екатерина: А вы доиграли все спектакли, которые обещали?
Елена: Нет, потому что случилась совершенно непредвиденная вещь. Тут уж мне не о театре нужно было думать, а о том, чтобы вообще не остаться инвалидом. Я очень неудачно упала во время спектакля «Пигмалион».
Екатерина: Где там можно упасть?
Елена: В самом конце спектакля, перед последним диалогом с Хиггинсом я со сцены выпала за кулисы. Просто на кулисе оказалась дырка, и моя нога в эту дырку попала. Надо же! Семнадцать лет я эту сцену играла, в одном и том же месте проходила — и ничего. А тут зацепилась да и грохнулась! Плашмя! А за сценой, как назло, забыли закрыть ватным одеялом лебедку — обычно ее укутывают, чтобы никто из артистов не ударился. Вот к ручкам этой лебедки я грудью и приложилась… Даже не помню, кто мне помог подняться, — у меня был настоящий болевой шок. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Но как балерину с переломанными ногами что-то заставляет дотанцовывать спектакль до конца, так и я в панике доползаю до гримерок, думая только о том, что мне нужно срочно переодеться и через пару минут выйти на сцену. При этом у меня было такое ощущение, что по всему телу кровоизлияние — так все жгло.
Помню, на сцене я то и дело поглядывала на свою кофточку — не проступила ли кровь? Нет, ничего наружу не выливалось, слава богу. Ну а совсем под конец меня, как показалось, отпустило. Чувствую, дышать вроде могу, значит — ребра не переломаны. Я обрадовалась и решила не ехать после спектакля в травмпункт. Думала: посплю и все пройдет. Но утром встала с огромными «баклажанами» на груди. Пришлось все-таки обращаться к врачам. Они меня осмотрели и говорят: «Раз ребра не поломаны — само заживет, это просто ушиб». И вот я живу с этим ушибом, играю спектакли и жду, когда само заживет. А мне все хуже и хуже становится. И в один прекрасный вечер я на поклонах не смогла цветы взять, потому что рука отказалась шевелиться. Шепчу своим партнерам: «Возьмите», — а они не понимают, отказываются. И вот после этого случая я побежала в ближайшую больницу.
А там мне говорят: «Нужна операция».
Екатерина: Что они обнаружили?
Елена: Большие гематомы с жидкостью. В больнице мне их вскрыли, что нужно вычистили, и казалось, на этом все и кончится. Но не тут-то было! После операции мне снова стало трудно дышать. Диафрагмой я работать не могла, говорила исключительно горлом. И на очередном спектакле сорвала голос. Опять пошла к врачам. Тогда уж меня поместили в томограф, просветили как следует и обнаружилось, что два ребра оторваны. Не сломаны, а оторваны — в тех местах, где они должны крепиться к грудине. С момента травмы прошел уже почти месяц, и оперировать было уже поздно: хрящи срослись, причем один — как-то неправильно, неровно. Но это вроде как ничего, жить можно и с таким ребром, и даже боль со временем ушла.
Зато в горле у меня обнаружились какие-то узлы. Короче, говорить не могу, дышать не могу, из театра ухожу раньше, чем обещала, и меня там все обвиняют да обличают. Но я действительно в тот момент по понятным причинам не о театре переживала… Меня волновало, как бы мне остаться после всего этого профпригодной.
Екатерина: Лен, а что теперь? Вы ведь пока ни в какой другой театр не поступили…
Елена: Меня сразу стали куда-то звать. Но пока я не хочу. Ведь это не так просто. Вот приду я, допустим, в какую-то труппу, дадут мне роль. И какая-нибудь актриса будет считать, что это ее законная роль, что, если бы я не пришла, она бы сыграла… Екатерина: Но как же так?
А разве о своих интересах вы не должны думать? Только о том, чтобы никому не составить конкуренцию?
Елена: Ну конечно, дело не только в этом. Просто было бы ради чего эту конкуренцию создавать! За год я начиталась пьес — мне их четыре-пять штук в неделю предлагают. Но, увы, ничего стоящего. Хотя недавно мне предложили безумно смешную комедию, и роли там такие характерные… Но я пока не решилась. Ведь два года не выходила на сцену! И теперь уж появляться — так с чем-то значительным. Бабахнуть так бабахнуть! Вассу Железнову там или мамашу Кураж… У меня ощущение, что еще что-то такое будет, какой-то прорыв! И театр еще вернется в мою жизнь. Надо только дождаться своей роли… Екатерина: А чем у вас кончилось с голосом?
Вроде вы сейчас хорошо говорите.
Елена: Да, теперь уже все восстановилось. Хотя три месяца я не разговаривала, а только шипела. Так и снималась шипя. Благо озвучки тогда не было. Ну и бегала в поликлинику на физиотерапию. Еще купила себе специальный аппарат и через него дышала.
Екатерина: Кстати, насчет разного рода восстановительных процедур. Лен, расскажите, как вы поддерживаете свою несусветную красоту и форму.
Елена: Издеваетесь?
Екатерина: Почему?! Вы же действительно очень хорошо выглядите!
Елена: Да ведь я ужасно выгляжу!
Екатерина: Где? Где вы ужасно выглядите?
Елена: Везде!
Екатерина: Ничего не понимаю. Те места, которые я вижу, точно выглядят очень красиво... И я хотела спросить, как вы за собой ухаживаете, что делаете, чтобы добиться такого эффекта…
Елена: Если не считать, что в 40 лет я сделала пластику — убрала мешки под глазами, я ничего не делаю и никак за собой не ухаживаю. Впрочем, в последнее время иногда лазером обжигаюсь.
Екатерина: И что, это больно?
Елена: Ну, полчаса потерпеть можно, да?
Зато есть результат! Кожа изнутри регенерируется. Плохо то, что на это требуется пять-шесть дней, а сразу после процедуры лицо выглядит плохо. То есть на работу в принципе ходить можно, но не сниматься и не играть спектакли.
Екатерина: И все-таки это как-то ужасно звучит: обжигаться лазером!
Елена: Ну что делать! У меня ведь столько грима в кожу въелось, надо как-то его убирать. А дома я и скрабами с солью, и домашней кислотой лицо оттираю.
Екатерина: Кислотой? Кошмар…
Елена: Ну это бытовая кислота. Насмерть не сожжет. Я постепенно увеличиваю время этой процедуры и уже до десяти минут дошла.
Екатерина: Но результат действительно есть! Лен, вы и правда очень хорошо выглядите, и кожа очень молодая. А ведь вам действительно столько грима пришлось на лице носить… Одна только Ванга ваша чего стоит!
Елена: Вот все говорят: «Зачем тебе это, Лена? Что за странная идея?» Но когда мне действительно будет 70 лет, никто не предложит сыграть такую роль. Эта возможность есть сейчас, так почему не воспользоваться?
Екатерина: А сколько часов длится грим?
Елена: Теперь мы уже натренировались и дошли до четырех. А сначала уходило пять часов. Наблюдать за процессом невероятно интересно. Сначала шея, потом подбородок и так далее, выше и выше — все стремительно стареет… Екатерина: Лен, ну а не страшно было?
Это же Ванга все-таки… Многие актрисы от этой роли отказались.
Елена: Ну а почему должно быть страшно? Из-за всей этой ерунды, что она якобы завещала, чтобы о ней после смерти ничего не снимали? Да ничего она такого не завещала! Ее биографы уверяют, что об этом ни слова в завещании Ванги нет. Это — во-первых. А во-вторых, я не очень склонна к мистике. И я рассуждала так: «Лена, женщина по имени Ванга жила на свете? Да, жила. У нее была такая судьба? Да, такая. Ну и почему я, актриса, не могу сыграть просто женщину и просто человека с такой судьбой? Гитлера, видите ли, играть не страшно, Сталина — не страшно, а вот Вангу — страшно?»
Екатерина: Но ведь бывают же мистические роли. Известно, когда «Мастера и Маргариту» ставят, обязательно что-то происходит…
Елена: Может быть, это просто потом как-то обрастает слухами?
Помню, очень давно я снималась у режиссера Константина Худякова в картине «Мать Иисуса» по пьесе Володина. Замечательная пьеса, замечательная мать! Иисуса самого в картине нет, а герои просто размышляют о том, что он говорил. Например, надо ли подставлять другую щеку… И вот когда мне пришло время прокричать свою реплику о том, что я, дескать, не хочу подставлять другую щеку, у нас рухнула декорация. Но это же не значит, что в другой ситуации, на съемках других фильмов, декорации никогда не падают. Я хочу сказать, что эту историю можно рассказать по-разному. Можно подать ее мистически, а можно констатировать, что плохо закрепили декорацию.
Екатерина: Какая вы отважная все-таки…
Елена: Ну, не далее как вчера я струсила. Меня пригласили на очередной проект Первого канала, а я отказалась.
Екатерина: В «Танцах со звездами» вы уже участвовали. А что предлагали на этот раз? Петь?
Елена: Если бы петь! Нет. В воду прыгать. Я говорю: «Ребята, я бы с удовольствием. Но я же плавать не умею. Максимум три метра по-собачьи». А они: «Ну и кайф!»
Екатерина: Видимо, они задумали юмористическую программу…
Елена: Я отказалась, но уже завидую артистам, которые будут участвовать. Пыталась даже себя уговорить: «Лена, ну пойди и хоть раз прыгни, может быть, тут-то ты и научишься плавать.
Ну или хотя бы выныривать...»
Екатерина: А если вас пригласят классической борьбой заниматься, вы согласитесь? Или триатлоном?
Елена: Почти угадали! Я им сказала: «Будете собирать артистов на проект с биатлоном — зовите!» Бежать на лыжах, стрелять — вот это было бы прикольно! Все эти штрафные круги…
Екатерина: И что вам ответили насчет биатлона?
Елена: Сказали: «Ой как интересно!»
Екатерина: Наверное, именно так и рождаются подобные проекты. Я думала, вы спокойный человек, не склонный к авантюрам… Хотя вы же на «Форт Боярд» чуть ли не первой из наших звезд поехали…
Елена: Да, я была в составе одной из первых команд.
Помню, лечу во Францию в самолете и думаю: «Там же, кажется, много всяких этапов на воде… Подойду-ка я на всякий случай к руководителю нашей команды, предупрежу, что плавать не умею». И вот сообщаю я ему эту новость, а он давай возмущаться. Почему, мол, раньше не предупредила? Я говорю: «Так вы же не спрашивали, а я сама как-то не подумала об этом. Только сейчас вспомнила. И, кстати, заодно уж — еще я жуков очень боюсь, так что если там будут какие-то испытания, связанные с жуками, то на меня не рассчитывайте». Руководитель команды на меня смотрит, и в глазах читается вопрос: «А чего ты в таком случае туда летишь-то?»
Екатерина: Да вы не авантюристка, вы прямо-таки аферистка какая-то!
Елена: К счастью, там оказалось много конкурсов самого разного свойства.
И в одном я даже выиграла: лучше всех какие-то коробки куда-то пихала… А следующий конкурс проиграла, потому что, как выяснилось, я очень плохо рою ямы в песке. И тем не менее после «Форта Боярд» телевидение во мне не разочаровалось, и меня довольно скоро пригласили полететь на месяц на остров.
Екатерина: Вы согласились?
Елена: Первой моей реакцией было сказать «да». Вот все-таки есть во мне такое желание — все попробовать! Но муж и сын отговорили меня от острова.
Екатерина: Зато сын Денис подбил вас на другую авантюру — татуировку на пояснице сделать… Елена: Ну совсем без авантюр было бы скучно...
Мы столького в жизни не пробовали и никогда не попробуем! Я вот лично никогда еще не прыгала с парашютом...
Екатерина: А вы что, хотели бы?! Правда?
Елена: Ну да, пожалуй, я бы хотела…
Екатерина: Замечательно! Мне только что в голову пришла идея нового проекта для журнала «7 Дней» — «Сбыча» мечт»! И первым делом мы организуем вам прыжок с парашютом — на всякий случай в тандеме с тренером…
Елена: Я с удовольствием... Только попросите, чтобы в то место, куда я буду приземляться, накидали побольше снега. А то ведь у меня постоянно съемки — если не завтра, то через неделю…
Мне нельзя ноги-руки ломать…
Екатерина: Мы попросим помощи у всех московских дворников из солнечных республик! И осуществим этот полет века! Главное, только не передумайте.
Благодарим ресторан Clairet отеля «Гельвеция» за помощь в организации съемки
