Эдгард Запашный: «Моей женщине было 36, а мне 16!»

Еще подростком старший из братьев Запашных неплохо овладел теорией любви и секса.
03 Октября 2008
«Работа с хищниками — опасное дело. Отца несколько раз рвали тигры, а деда они загрызли насмерть...»
«Работа с хищниками — опасное дело. Отца несколько раз рвали тигры, а деда они загрызли насмерть...»
Фото: PHOTOXPRESS.RU

Братья Запашные молоды, хороши собой, занимаются редким делом — дрессурой хищников. «Женщины часто признаются, что заводятся, когда видят, как мы укрощаем тигров. Наверное, фантазируют себе что-то эдакое... Да бога ради! Краткосрочные романы — да, пожалуйста, почему нет? Но вот жениться я пока не готов», — рассказывает старший из братьев — Эдгард — дрессировщик, телеведущий, актер, победитель шоу Первого канала «Король ринга».

— Эдгард, раскройте карты: как же это вам с Аскольдом, таким завидным женихам, до сих пор удалось остаться вне брачных уз? Вы холостяки по убеждению?

— Я всегда понимал, что настоящая любовь требует времени. Мы с братом сегодня здесь, завтра там — цирковые артисты ведь, как цыгане, постоянно кочуют по свету. Когда же при таком образе жизни влюбляться? Лично я вообще не влюбчив. Хотя «ботаниками» мы с братом не росли. Еще подростком я неплохо овладел теорией любви и секса. Моим наставником был папин друг Василий, дрессировщик. Он и сейчас с нами работает. В молодости дядя Вася был мужик видный и тот еще бабник! Четыре женитьбы плюс постоянные романы. Василий всегда отвечал на любые мои вопросы, а я был весьма дотошен. Он рассказывал все без утайки, описывал ситуации, которые могут со мной случиться.

Советы давал дельные. Ну например: «Если видишь девушку-­скромницу, как из сказки «Аленушка»: глаза в пол, на щеках румянец лишь от одного твоего прикосновения, — велика вероятность того, что во время секса она будет рвать и метать, настолько окажется горячей. А другая — с виду огонь­-баба — в постели может оказаться никакой». Это он к тому, чтобы я на внешние раздражители не особо реагировал, а зрил в корень!

В 16 лет я перешел от теории к практике. Ей было 36, работала она в новосибирском цирке, куда я тогда приехал на месяц. Моя первая женщина наотрез отказывалась верить (спасибо дядя Васе), что до нее я был девственником. Хотя отсутствием опыта дама не страдала. Страсть между нами была умопомрачительная, но любви не получилось. Оно и понятно: 20 лет разницы — это серьезно.

Так что расставался я без грусти, хотя ощущения, скажу я вам, были очень яркими.

В отношениях с женщинами я всегда честен. Краткосрочные романы — да, пожалуйста, почему нет? А вот жениться пока не готов. Поэтому, когда замечаю, что девушка вот-вот влюбится всерьез, говорю: «Стоп! Не бери меня в голову. Я же уеду, а ты останешься. Тебе нужен другой мужчина». Конечно, придет время, и я непременно женюсь. Я верю в настоящую любовь. Но пока не пришло еще ощущение, что пора в загс. Опрометчиво жизнь менять — раз, и понеслась свадьба — не хочу. Да и, признаться, хочется еще повеселиться, погулять, посмотреть на мир и себя показать. (Улыбается.) Я понимаю: то, что мы холосты, подогревает интерес к нашей с Аскольдом жизни, не случайно же в прессе постоянно появляются слухи о наших подружках.

«По папиному распоряжению до десятого класса в школу нас провожала бабушка. Мы, два здоровых лба, шли впереди, а она, чтобы нас не позорить, — сзади. Родные боялись, что мы свяжемся с плохой компанией»
«По папиному распоряжению до десятого класса в школу нас провожала бабушка. Мы, два здоровых лба, шли впереди, а она, чтобы нас не позорить, — сзади. Родные боялись, что мы свяжемся с плохой компанией»
Фото: Марк Штейнбок

В прошлом году, после моей победы в «Короле ринга», приписали даже роман с Леной Темниковой, солисткой группы «Серебро». Да, мы с ней были знакомы, она и на бои приезжала с друзьями, но никакого романа у нас не было. У меня вообще много подруг, но это вовсе не значит, что я сплю с каждой из них... А бывает, девчонки подходят прямо на улице и без обиняков заявляют: «Ты мне нравишься как мужчина!» Ну, что с ними поделать! Такие встречи и отношения не могут быть серьезными. К тому же для нас с братом сейчас самое главное — не потерять в профессии темп, который мы набрали. У нас есть свой цирк, мы пробуем силы на телевидении, в кино, снимаемся в рекламе — одним словом, куча интересных дел. И к тому же хочу заметить, что у отца нашего мы появились, когда ему было уже под 50. А с мамой они прожили душа в душу — ходили за ручку и частенько украдкой целовались.

— Ваш отец, знаменитый дрессировщик Вальтер Запашный, с детства готовил вас только к работе на манеже или рассматривались другие варианты?

— Хотя для родителей цирк был главным делом жизни, они иной раз говорили: «Если можете заниматься чем­-то другим — пожалуйста!

Главное, чтобы вы были счастливы». Но это, наверное, было невозможно. В цирке мы проводили все свое время, да и родились там, во время большого турне отца по Украине: я — в Ялте, Аскольд — в Харькове. С раннего детства мы помогали на манеже — убирали за животными, кормили их… Впервые баловства ради вошли в клетку с тиграми в Саратове, когда были совсем маленькими. Мы с братом привели на репетицию своих друзей, и я, 9-летний, вдруг ляпнул: «Пап, можно в клетку зайти?»

А он возьми да и скажи: «Можно». Там, между прочим, 15 хищников находилось… Сначала, правда, в клетку вошли родители и дрессировщик Василий, потом уже мы с Аскольдом. Помню, было страшновато, но в голову не приходило, что это может быть опасно, тем более что среди одноклассников мы выглядели героями… А в 16 лет я уже вышел на манеж вместе с отцом, причем совершенно неожиданно для себя самого. Во время гастролей мама приболела. Вдруг папа приказал: «Быстро переодевайся, поможешь!» А я к этим животным никогда в жизни не заходил. Сначала все шло нормально. Но потом лев вдруг понял, что я — не мама, и пошел прямо на меня. Я дико испугался. И вдруг, когда лев был уже совсем близко, отец оказался между нами — закрыл меня собой. Лев тут же пришел в себя и дал деру.

Вот тогда-то я понял: здесь все по-настоящему, ведь отец мог и не успеть. Тогда я не предполагал, что буду дрессировщиком, ведь наша с братом цирковая карьера начиналась с работы жонглерами. А в 14 лет я стал выступать один с номером «Высшая школа верховой езды», потом мы с Аскольдом подготовили номера «Жонглеры на лошадях» и еще выступали с обезьянами. Мы выиграли два международных конкурса и были признаны лучшими артистами года. Тогда впервые нас признали профессионалы, а американцы предложили двухлетний контракт. Но получилось иначе. Когда папе было 69 лет, у него обострились старые раны — порванный тигром тазобедренный сустав пришлось заменить на искусственный, и стало понятно, что восстановится отец нескоро. А через пару месяцев он должен был ехать на гастроли в Екатеринбург.

Эдгард Запашный Аскольд Запашный
Фото: Марк Штейнбок

Весь город уже пестрел афишами: «Вальтер и Татьяна Запашные! Аттракцион «Львы и тигры»! Что делать? Последние восемь лет родители работали в паре, но одну маму животные не послушались бы — они с ней считались, но хозяином для них был только папа. Получалось, что взять их могли только мы с братом. Но Аскольд вдруг уперся: ««А на фиг нам хищники нужны? Как отец, все равно ничего не сделаем, не стоит и браться, лучше заниматься тем, в чем уже преуспели». Мы с ним по этому поводу спорили до хрипоты. Я кричал: «Совсем разум потерял? Без хищников у нас нет будущего! Нас ни цирковые не поймут, ни зрители! Как ты потом нашу фамилию будешь носить?!» Тут и мама встала на мою сторону. Короче, через пару дней беспрерывных споров брат сдался.

Аскольд: Просто я считал, что мы должны сделать что-то свое, а не просто войти в дело отца.

Боялся, что уйдет масса времени на то, чтобы выйти хотя бы на отцовский уровень, не говоря уже о том, чтобы сделать что­-то лучше него. Не хотелось слышать в спину: «Да-а, до Вальтера им далеко». К тому же времени на адаптацию было очень мало, и я боялся, что животные нас просто покалечат, а тогда мы вообще никому не будем нужны. Поэтому и спорил.

— Ну и как, номер с хищниками сразу прошел на ура?

Эдгард: Нет, конечно. Поначалу все выглядело очень глупо. Шесть тигров и трое людей: мы с братом, два здоровых лба, и мама с пистолетом, заряженным холостыми патронами, вроде как наш телохранитель. Первые выступления были примитивны, без контактов с животными. А потом прилетел папа и стал нас дрючить, орал: «Все!

Завтра же сам в манеж пойду! Бездари!» Мама заступалась: «Вальтер, извини, но ты с этими хищниками уже десять лет работаешь, а хочешь, чтобы пацаны через месяц делали то же самое». — «Так! Заткнулись все! Иди на кухню!» Батя всех нас в тонусе держал. Когда стало немного получаться, мы вроде бы почувствовали себя героями, но понимали, что и половину не сделали из того, что должны: животные толком не слушались, да и мы сами еще не уверены были в своих силах. Только года через два все нормализовалось. Правда, сначала нам пришлось впервые в жизни поссориться с мамой. Однажды я сказал: «Тебе пора выходить из клетки. Мы с Аскольдом уже все делаем сами, животные нас слушаются, а втроем мы смотримся плохо». Конечно, мама возмутилась, она боялась остаться не у дел. Неделю у нас были очень напряженные отношения.

Я давил, она размышляла. А папа держал нейтралитет. И все-таки мама сдалась. Мы стали выступать вдвоем с Аскольдом, а маме предложили взяться за продюсирование. Сначала она страшно боялась: «Ой, меня подставят, меня посадят!» — а потом все же пошла учиться и окончила институт управления. Теперь мама — наш директор, продюсер. И мы полностью принадлежим сами себе — организовали компанию «Цирк братьев Запашных». А папа ушел из жизни год назад: двусторонний инсульт мозга…

— Все-таки ваша профессия очень рискованная…

— Конечно, риска в ней хватает, и травмы не редкость. Вообще-то мы спокойно к ним относимся. У нашего папы к 30 годам был целый букет болячек: от множественных переломов рук и шейного позвонка до травм куда более серьезных, чем у нас с Аскольдом.

«В детстве мы никогда не дрались. А вот когда выросли и стали вместе работать — началось. Бывает, упремся и принимаемся спорить. Разумеется, начнется драка, иначе спор никогда не закончить»
«В детстве мы никогда не дрались. А вот когда выросли и стали вместе работать — началось. Бывает, упремся и принимаемся спорить. Разумеется, начнется драка, иначе спор никогда не закончить»
Фото: Марк Штейнбок

Хотя мы в этом плане до недавнего времени были счастливчиками. Ни переломов, ни растяжений, ни разрывов связок — ни-че-го! Нередко хвастались: вот ведь какие везунчики! Но два года назад как прорвало — травмы посыпались одна за другой. Началось с меня. Во время давно отработанного трюка на лошади я настолько неудачно приземлился на манеж, что порвал связки на ноге. И ведь что удивительно: боли не почувствовал, только услышал: ты-ы-ын… — будто струна лопнула. Как потом выяснилось, связки именно с таким звуком и рвутся. Потребовалось длительное лечение в Германии, несколько операций, чтобы колено восстановилось. Естественно, в то время я не мог исполнять прежние номера и оттого мучился: на манеж мы с братом по-прежнему выходили вдвоем, но большинство трюков исполнял Аскольд.

Год назад, во время боя в «Короле ринга», снова услышал характерное: ты-ы-ын… В перерыве шепнул Аскольду: «Связку порвал!» — он не поверил, успокоил: «Наверное, потянул». Плечо болело, но несильно. Как потом выяснилось, у меня высокий болевой порог. Я продолжал выступать и радовался: пронесло! Доктора заверили: обычное растяжение. Ну и лечили соответственно. В итоге мышцы срослись вкривь и вкось. Плечо ныло, а я старался не обращать внимания. Если бы не счастливый случай — быть мне инвалидом! Прилетел в немецкую клинику на профилактический осмотр колена, а врач вдруг спросил: «А что с рукой-то? Странно вы ею двигаете…» — потеребил мышцы и закричал: «Срочно на операцию! Еще пару недель — нервные окончания атрофируются, рука повиснет плетью!» Представляете мое состояние? Как мне дальше жить, если рука откажет?

Перепугался не на шутку, но, к счастью, обошлось. Так что мой миллионный гонорар за победу в «Короле ринга» почти весь ушел на лечение да перелеты, а по страховке мне выплатили всего тысячу долларов... Чуть больше года назад злоключения перекинулись на Аскольда. Врачи давно нашли у него несколько крупных межпозвоночных грыж, но он продолжал работать и на боль не обращал внимания. Такой уж у него характер. Когда становилось совсем невмоготу, пил обезболивающее. Как-то пожаловался нам с мамой: «Чего-то у меня рука холодная». А вскоре и ногу начал подволакивать. Мы чуть не силой посадили его в самолет и отправили в Германию, в ту же клинику. Скоро по­просим там дисконтную карту. (Смеется.) В общем, и Аскольду пришлось пережить тяжелую операцию —замену межпозвоночного диска на искусственный.

Слава богу, не остался инвалидом.

Аскольд: В пересказе брата все это звучит как-то устрашающе. Но ведь и нашему отцу приходилось несладко, так чего нам-то робеть? В 1961 году на премьерном выступлении папу порвала тигрица, после чего он несколько месяцев пролежал в реанимации, а потом вернулся на арену и с той же тигрицей отработал еще 15 лет. А однажды в Риге объезжал лошадь — готовил для нашего с братом выступления. И она лягнула его ногой так, что он летел метра три! До сих пор помним ту картину в мельчайших деталях... Хорошо еще, что удар пришелся в бедро. Попади в голову, погиб бы. Но наш батя был настоящим мужиком: тут же вскочил на ноги, в назидание отхлестал лошадь и только потом отдался в руки врачей. Нога у него моментально почернела, мы перепугались, решив, что началась гангрена.

«Если бы не счастливый случай, быть мне инвалидом! Врач, увидев руку, закричал: «Еще пара недель — и рука повиснет плетью!» А как дальше жить, если рука откажет? В общем, мой миллионный гонорар за победу в «Короле ринга» ушел на лечение»
«Если бы не счастливый случай, быть мне инвалидом! Врач, увидев руку, закричал: «Еще пара недель — и рука повиснет плетью!» А как дальше жить, если рука откажет? В общем, мой миллионный гонорар за победу в «Короле ринга» ушел на лечение»
Фото: Марк Штейнбок

Но повезло — это была только гигантская гематома. Несколько месяцев отец ходил в гипсе и с палочкой и продолжал работать на манеже. В то время ему уже было 60 лет. Или еще пример. Во время представления в Китае тигр лапой схватил отца за руку. Зал замер. Казалось, никто не дышит, такая вдруг повисла тишина. В таких случаях тянуть руку нельзя. Дернешься — зверь разорвет в клочья. Отец смотрит тигру в глаза, зовет по имени: «Вулкан!» — начинает с ним разговаривать и потихоньку вытаскивать руку из когтей. Это продолжалось несколько минут. Когда номер закончился, кровь из руки бати лилась ручьем. А однажды, когда переезжали с места на место и грузили тигров, грузчики не удержали две клетки, и между ними зажало нашу маму. Тигр просунул лапу снизу — там есть такое окошко для еды — и вцепился маме в ноги…

Но самый трагичный случай произошел с нашим дедушкой, маминым отцом. Он не занимался дрессурой, но всегда работал с нами, делал реквизит. И, конечно, знал, кого из тигров можно трогать, а кого нельзя. В тот день он просто ошибся. Решил покрасоваться перед знакомыми и пошел туда, где гуляли шесть наших тигров. Один из них не любил никаких проявлений ласки, но именно его решил погладить дед. Зверь тут же схватил деда за руку. Остальные пятеро немедленно подключились и стали рвать беззащитного человека на части. Спасти деда не смогли — через несколько дней он умер в больнице. Я очень хорошо помню день, когда последний раз видел деда. Меня, пятилетнего, тащила за руку тетя и все время повторяла: «Иди быстрее, дедушка ждет». Странно, что вспоминается именно это, а не то, как дед со мной играл.

Счастье, как и здоровье, незаметно, пока оно есть.

— Удивительно, что даже этот ужасающий случай не отбил у вас охоту работать с животными.

Аскольд: Мы всегда понимали, что дрессура хищников — опасное дело. Тут надо быть внимательным к любым мелочам. Бывает, что во время выступления у животного меняется настроение. Тяжелеет взгляд, вибрирует кончик хвоста. Значит, уже в кого-то целится — либо в другого тигра, либо в нас, либо в зрителя. Это случается по разным причинам. Дым, к примеру, пустили не вовремя, или публика слишком шумная. Тут не до раздумий — буквально за секунду надо успеть принять верное решение. К каждому животному есть определенный подход. Если нервничает тигр Элтон, надо резко вскочить перед ним и громко окликнуть по имени.

Мартина хлыстом слегка щелкнуть по заднице. Опа-на! Чтобы поняли: они не настолько круты, как бы им это ни казалось. Мы, дрессировщики, — и их друзья, и повелители.

— Работая с хищниками, вы обязаны быть смельчаками. А как в жизни?

Эдгард: Мы не супермены. Если страшно, боимся, как и все люди. Проходя мимо своры бродячих собак, берем в руки палки. И в драки просто так стараемся не лезть, хотя вроде мужчины не хилые. Аскольд вообще драться не любит, а я хотя тоже не большой любитель кулаками помахать, но частенько оказываюсь в центре потасовок. Помимо своей воли. Однажды, к примеру, оказались с друзьями в Рязани на Дне города. Стоим на улице, никого не трогаем. Вдруг подходит толпа местных ребят: «Ты че здесь стоишь?

«С женщинами я всегда честен. Когда замечаю, что девушка вот-вот влюбится всерьез, говорю: «Стоп! Тебе нужен другой мужчина»
«С женщинами я всегда честен. Когда замечаю, что девушка вот-вот влюбится всерьез, говорю: «Стоп! Тебе нужен другой мужчина»
Фото: Марк Штейнбок

Ну-ка выйдем!» Рядом куча народу, а они — ко мне. Ну что тут поделаешь, пришлось успокоить клоунов… И таких случаев не счесть. Но конфликт ради конфликта я не создаю.

— А друг с другом приходилось драться?

Эдгард: Когда были маленькими, ни разу не дрались, хотя разница в возрасте у нас всего-то 14 месяцев. А вот когда выросли и стали вместе работать — началось! Бывает, оба упремся и принимаемся спорить. Я говорю: надо так сделать, а он — все наоборот. Разумеется, начинается драка, иначе спор никогда не закончить. Признаюсь, брат более вменяемый, чем я, — старается в лицо не бить, дубасит в корпус. А я почему-то целюсь всегда в лицо. Мне кажется, так он поймет быстрее.

Аскольд: Не понимаю, зачем хвастать такими вещами? Сто раз Эдгарду говорил, что это глупо. Мне лично очень трудно заставить себя ударить его. Между прочим, еще в первом проекте «Короля ринга» нам предложили выступать друг против друга. Эдгард завелся: «Давай! А что здесь такого?» — а я отказался… Брат против брата — дикость какая-то.

Эдгард: Мы с Аскольдом вообще совершенно разные по характерам. Вот вам пример: если, скажем, назавтра предстоит переезд в тысячу километров, я лягу спать не позже десяти вечера, чтобы пораньше быть на ногах. Аскольд же до двух-трех часов ночи будет неспешно паковать вещи… Возьмет тряпочку, протрет каждый шнур у компьютера, каждый винтик. Меня от такой его неспешности всего трясет. Говорю: «Аскольд, пойми, завтра с квадратной головой поедешь, а ты, между прочим, за рулем».

А он: «Я знаю, что делаю». И продолжает возиться с коробками. Утром, разумеется, еле встает, а я вынужден всю дорогу следить в зеркала: не завиляет ли его машина, не заснул ли за рулем? Это меня страшно раздражает...

Аскольд: Только вот в аварии попадал ты, а не я! И проблем от манеры брата укладывать вещи намного больше. Телевизор поставит, а на него пирожные какие-нибудь. Вещи в ящики кое-как накидает — и пошел. Приезжаем на место и начинаем разгребать завалы, созданные Эдгардом… Вообще, брат очень эмоциональный, я — спокойней его, выдержанней. Всегда считал, что мозг должен работать гораздо быстрее языка, а не наоборот. А Эдгард нетерпеливый и несдержанный, поэтому и получал от отца синяки на пятой точке.

А я смотрел и на его примере учился: «Ага! Так делать не стоит!»

— И кто из вас лучше в школе учился?

Эдгард: Оба учились очень хорошо. Хотя приходилось часто менять школы — порядка пяти-шести за учебный год. Брат окончил на одни пятерки, а у меня всего одна четверка — по русскому языку. Это из-за папиной строгости у нас такие успехи были в учебе. За тройки он мог вмазать по заднице так, что потом неделю не сиделось. Долгие годы работая с животными, отец знал, как врезать, чтобы было эффективно и вместе с тем обошлось без травм. Но самым страшным было не это, а его запреты для нас приходить на репетиции. Отец кричал: «Пошли отсюда, неучи! Мне не нужны тупые ремесленники! Сидите дома!» Мама, хотя и жалела нас, никогда в таких случаях не вмешивалась.

«То, что мы холосты, подогревает всеобщий интерес к нашей с Аскольдом жизни, не случайно в прессе постоянно муссируются слухи о большом количестве наших подружек. У меня лично вообще много подруг, но это вовсе не значит, что я сплю с каждой из них»
«То, что мы холосты, подогревает всеобщий интерес к нашей с Аскольдом жизни, не случайно в прессе постоянно муссируются слухи о большом количестве наших подружек. У меня лично вообще много подруг, но это вовсе не значит, что я сплю с каждой из них»
Фото: Марк Штейнбок

Лишь однажды спасла меня от папиной ярости. Я тогда учился в пятом классе и, несмотря на все мои старания, в четверти по русскому схлопотал трояк. Правила — хоть убей — не запоминал. Иду к маме, слезы еле сдерживаю: «Не знаю, что делать. Этот долбаный предмет мне никак не дается». Мама помолчала и говорит: «Договоримся так. Я не скажу отцу о трояке. Но ты прочитаешь книгу «Ночевала тучка золотая». Тогда вокруг нее просто бум какой-то был. Я закричал: «Конечно, мама! Два раза!» Вот тогда в первый и последний раз мама утаила от отца правду. Отец так и не узнал о моем позоре. Больше троек у меня не было. Отца мы очень боялись. В нашей семье традиционное распределение ролей: глава — отец, он был жестким, хотя и добрым человеком, а мама нам — как подруга, как сестра. Она нас родила очень рано... Родители познакомились в Твери, где мама жила и училась в университете, а папа приехал туда с гастролями.

После очередной травмы он несколько дней не работал, а просто шатался по улицам города, где случайно и встретил маму. Разговорились, и он пригласил ее в цирк. Девушке было 19 лет, папе — 47. Тогда он был женат на Марице Запашной и они вместе работали с хищниками. Папа рассказывал, что последние несколько лет брака они жили уже так себе, постоянно ссорились. А в маму отец влюбился настолько сильно, что вскоре подал на развод и через несколько месяцев женился. За что поплатился. В то время они с Марицей были очень яркой парой. К тому же коммунисты, и все такое… И вдруг — аморалка, как тогда говорили. Руководство цирка узнало о романе с нашей будущей мамой, и папа получил строгий выговор с занесением в личное дело. А это означало одно: он стал невыездным!

Родители Татьяна и Вальтер Запашные
Родители Татьяна и Вальтер Запашные
Фото: ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АЛЬБОМА

Все зарубежные гастроли на протяжении 15 лет прошли без него. Он разделил с бывшей женой аттракцион, поделил животных и стал выступать один, а потом уже и маму подготовил себе в помощницы. Кормление животных, графики работы обслуживающего персонала и все такое прочее было на ней. Через год с небольшим она родила меня, а еще через год — Аскольда… Жили мы в основном в гостиницах. Пока мы с братом были маленькими, папа брал на четверых один огромный люксовский номер, а когда подросли, родители селились в одном номере, мы Аскольдом — в другом. Еще у нас было две комнаты в четырехкомнатной московской квартире в Новых Черемушках, где папа раньше жил с первой семьей. Он и его бывшая жена договорились поделить квартиру пополам: две комнаты — нам, две — Марице с дочкой. Но мы с ними никогда не пересекались.

Эдгард Запашный
Фото: Марк Штейнбок

Помню только, что все время заглядывал в дверные щели, чтобы посмотреть, как там у них, в других комнатах… Позже папа оставил эту квартиру бывшей жене, и мы переехали в четырехкомнатную кооперативную. Свою сестру, дочь отца от первого брака, мы узнали намного позже и очень подружились с ней. Ее тоже зовут Марица, она дрессировщица пантер, живет в Москве с мужем и сыном Даном. Он тоже цирковой — жонглер на мотоцикле. Мы их очень любим.

— При вашем кочевом образе жизни вы росли сами по себе, без пристального присмотра взрослых?

Эдгард: Может, это покажется смешным, но по папиному распоряжению до десятого класса нас провожала в школу бабушка, которая вместе с дедушкой и нашей тетей Олей всегда ездили с нами в поездки, так как работали в коллективе отца.

Представляете, мы, два здоровенных верзилы, шли впереди, а бабушка, чтобы нас не позорить, — сзади. Родные боялись, что мы свяжемся с плохой компанией. Но это невозможно, ведь сразу после уроков мы скорее бежали на манеж. Даже курить никогда не пробовали и к спиртному всегда были равнодушны. К тому же от отца, скорого на расправу, наверняка досталось бы... Помню, когда мы с ним делали номер на лошади, я получал от него удары хлыстом. Он кричал: «Носки тяни!» — а я огрызался: «Да и так тяну!» Отец как вмажет — до рубцов. Боялся его, конечно. Он и подзатыльник мог отвесить, и булавой метнуть. Но я никогда не обижался: слово отца — закон. Вот Аскольд поступал умнее: вообще никогда и ни в чем бате не перечил. Ему и не доставалось.

Аскольд: Отец жестко относился только к работе и к нашей учебе. Тут действительно — никакого снисхождения. Зато дома он был другим — спокойным семьянином. Очень баловал нас и маму. Когда мы вернулись из Китая, где проработали три с половиной года, купил матери шикарный красный «Мерседес». Пришел однажды домой и просто сказал: «Таня, собирайся, поехали». — «Куда?» — «Приедем — узнаешь». И привез в салон. Она начала спорить: середина 90-х, время непростое, мы только вернулись в Россию, ничего нет, надо обживаться. А он: «Оплачено — садись и поезжай!» Нам с братом и дорогие игрушки покупал, и видеомагнитофон, и компьютер. В то время это стоило бешеных денег. Но, признаемся, родители, не особо с нами возились. Все их время и мысли занимал цирк. И мы теперь тоже постоянно думаем о цирке, жизненные планы строим в зависимости от своего гастрольного графика.

И когда у нас появятся дети, мы их тоже выведем на манеж и постараемся научить тому, что умеем сами. А если у них что-то не будет получаться, станем рявкать так же, как в свое время отец на нас: «Бездари! Ничего-то у вас не получается!» А потом будем смотреть из-за кулис на их выступления и радоваться за них. Возможно, все это произойдет не в очень отдаленном будущем.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Хочу похудеть, но заедаю стресс
Как справиться с лишним весом, когда все идет наперекосяк



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог