«С тех пор как я впервые стал отцом, ловлю себя на том, что могу заплакать очень легко, по любому поводу... Никто не живет с мыслью о потере своих детей, но все же где-то в подсознании эта кошмарная мысль копошится иногда — как такое возможно пережить? И лучше никогда, даже в кино, не касаться этого горя...» — говорит актер.
Совсем недавно 47-летний Джуд Лоу стал отцом в шестой раз. Ребенка (точная дата рождения и даже его пол неизвестны) родила молодая жена актера, профессиональный психолог Филлипа Коэн. С той поры как Джуд начал встречаться с ней, он придерживается железного принципа непубличности. Поженились они после трехлетнего романа в апреле 2019 года. Брак с Филлипой стал вторым для актера. Первый раз он женился на актрисе Сэди Фрост, которая старше его на семь лет, и у нее уже был сын от первого брака с музыкантом Гэри Кемпом. Лоу сам стал отцом в первый раз в 23 года, за сыном Рафферти последовали еще двое детей — дочь Айрис и сын Руди. К сожалению, в 2003 году брак распался. Но Сэди и Джуд никогда не делили детей и воспитывали их вместе, исходя лишь из рабочих графиков друг друга. 23-летний Рафферти занимается музыкой, работает моделью и пробует себя в актерской профессии. Дочь актера Айрис считается одной из самых востребованных моделей нового поколения. Младший сын Руди — поразительно точная копия молодого Джуда — пока ищет себя. В сентябре он отметил 18-летие в лондонском ресторане вместе с родителями, новой женой отца, бабушкой, дедушкой, братом и сестрой.
После развода с Сэди (она пережила его очень тяжело) у Джуда начались длительные отношения с актрисой Сиенной Миллер, они были помолвлены, но однажды актер изменил ей с няней. Эта девушка присматривала за детьми Лоу по выходным, и тогда же с ними встречался отец. Возможно, Сиенна ничего бы и не узнала. Но телефоны Лоу и других звезд прослушивались незаконным образом по заданию известного таблоида. И тайное стало явным. К тому же няня не устояла перед соблазном за хороший гонорар рассказать репортерам подробности интрижки со знаменитым актером. Лоу подал в суд и вместе с другими жертвами охоты на знаменитостей выиграл у владельца медиаимперии Руперта Мердока компенсацию за моральный ущерб — около 200 тысяч долларов. Джуд публично извинился перед Миллер, они даже попытались продолжить отношения, но разбитую чашку склеить не вышло. Тогда-то к Лоу и прилип, казалось намертво, ярлык неисправимого бабника. И Джуд, надо сказать, не разочаровал публику: расставшись с Сиенной, он стал отцом еще двоих детей, рожденных вне брака в результате коротких интрижек. Американская модель Саманта Берк родила от него дочку Софию, ей сейчас 11 лет, а начинающая певица Кэтрин Хардинг пять лет тому назад — еще одну девочку — Аду.
С актером, которого многие считают не просто отличным, а гениальным, мы встречаемся уже в третий раз. Приятно видеть, насколько он сейчас счастлив и умиротворен, сумев создать новую семью и сохранив прекрасные дружеские отношения с бывшей женой. А еще без колебаний признав двоих внебрачных детей, оказывая им не только финансовую помощь, но и принимая участие в воспитании. Лоу очень умный, невероятно вежливый, хотя и не слишком открытый человек. Зато его рассуждения и мысли — их он не скрывает и охотно ими делится — можно слушать бесконечно. Его новую работу в фильме «Гнездо» (на пару с Кэрри Кун) многие называют лучшей в актерской карьере Лоу. Впрочем, это просто дань его таланту. Потому что так говорят практически обо всех ролях великолепного Джуда Лоу...
— Привет, Джуд! Очень приятно снова с вами поговорить, хоть и по стандартам нынешних времен — по видеосвязи. Мы встречались 10 лет тому назад, в Москве, вы жили в отеле рядом с Красной площадью...
— Точно! Это была потрясающая поездка в Москву. Кажется, в январе. Было очень холодно, и шел снег, но я люблю зиму и снег. И виды действительно были невероятно красивые из моих окон — на Красную площадь, как сейчас помню. Я обязательно должен приехать снова.
— Будем очень рады. Для вас карантин, похоже, оказался сущим благословением — с семьей могли побыть, и жена даже ребенка родила за это время...
— (Смеется.) Да! И я окончательно влюбился в свой сад. Понял, какой же я все-таки счастливчик — имею такой прекрасный сад, в котором мы могли гулять во время карантина. Весна была чудесная, просто дивная — словно кто-то послал нам это благословение на фоне творящегося во всем мире безумия. Я совершенно помешался на своей глицинии. Каждый день любовался, как она цветет, и радовался, когда она переросла проволочную сетку забора, полностью ее обвила... Ну и конечно, вершиной всего этого благолепия стало появление ребенка! Снова могу повторить: мы чувствуем себя несказанно счастливыми, я бы даже сказал — осчастливленными тем, что мы могли каждый день наслаждаться компанией друг друга в своем семейном гнезде без всяких помех. Это было очень необычно и непривычно — «принудительная», как мы шутим, любовь и нежность... (Смеется.) И конечно же я был несказанно счастлив проводить время с малышом. Я обожаю детей и умею отлично управляться даже с самыми крохами.
— Удивительное совпадение, сейчас выходит новый фильм с вами под названием «Гнездо»... Хотя там как раз рушится брак, и дети страдают, и родители. Вроде бы не происходит никаких реальных ужасов, но фильм производит впечатление леденящего душу психологического триллера — и виноват в этом ваш герой. (Действие фильма происходит в 1980-е годы. Рори, умному и обаятельному бизнесмену, кажется мало заработанного им миллиона и свитого гнезда в пригороде Нью-Йорка, где так хорошо его детям и жене. Он решает увезти их на свою родину, в Англию, — потому что там, как ему представляется, он сможет реализовать свои сумасшедшие, болезненные амбиции и стать настоящим богачом.)
— Вы знаете, я не привык никого судить. И думаю, мой герой тоже отчасти жертва. Своей веры, амбиций, непростого детства. И жадности, да, безусловно. Но он не нарочно ведь разрушает свою семейную жизнь, гнездо, если уж мы решили это слово использовать, как и автор фильма режиссер и сценарист Шон Деркин. Так вот, Рори всегда думает, что он старается ради благополучия своей семьи. Он знает, каково это — не иметь ничего из того, что хочешь. Рори полагает, как само собой разумеющееся, что его жена и дети абсолютно так же чувствуют и думают. И все эти черты характера, проявления его натуры приводят к крушению. Жена и дети, вырванные из привычной налаженной и комфортной жизни, не могут оценить старинный, в готическом стиле, но полностью обветшалый и неуютный, мягко говоря, фермерский дом в Суррее, куда он их привозит. Сын ненавидит самую дорогую в окрестностях частную школу, где его, чужака, конечно же изводят. Дочь тоже ненавидит школу, где ей приходится учиться. К тому же там она связывается с юными наркоманами, словом, совсем не с той компанией, которая ей подходит. А жена совершенно теряется в этой сельской местности, откуда муж, периодически остающийся в Лондоне, вытаскивает ее на приемы в столицу, где та должна изображать богатую и счастливую жену успешного трейдера. Леди, каковой она не является и не хочет быть. Быстро выясняется, что и сам Рори не является успешным бизнесменом. Неудачная сделка, презрение со стороны владельца компании, нерасчетливые траты, чтобы пустить пыль в глаза, приводят к потере всех денег и разрушают семейные связи... Ой! Кажется, я зря рассказал почти весь сюжет фильма! Теперь на него никто не пойдет!
— Думаю, вам давно пора успокоиться по этому поводу — на любую картину с Джудом Лоу пойдут, даже если пересказать ее всю до последнего кадра. Знаете, у нас есть такой анекдот о популярной певице, которую без конца вызывали на бис, и она взмолилась, что не может больше петь. Тогда ей сказали мужчины из первого ряда: «Петь не обязательно, просто ходи».
— Да? Это очень смешно. Тогда я еще немного расскажу о фильме. Знаете, я думаю, что мой персонаж склонен к очень простой и банальной идее — что все проблемы можно разрешить покупкой новой сумочки или дорогой машины, ну в крайнем случае — пары хороших туфель. Но это не так. И в результате Эллисон, его жена, отдает купленную им шубу из шиншиллы гардеробщице в знак протеста, из желания унизить, сделать больно — и мужу, и себе...
— И все же, что еще вас привлекло в этом сценарии, помимо шикарной характерной роли — надо сказать, что в последнее время вам не приходится жаловаться на отсутствие хороших сценариев, достаточно вспомнить «Нового Папу» и «Молодого Папу» Паоло Соррентино...
— Я полагаю, возможность взглянуть на природу семьи с разных ракурсов и перспектив. Я сам совершил в своей жизни множество ошибок на этом «поле». Но сильно изменился с годами и верю, что все позади. Хотя в любом случае все зависит от выбора, который делаешь. Каждый влечет за собой неизбежные последствия. И еще мне понравилась в этой истории моя роль как отца. Как он влияет на семью, на каждого из детей, каков эффект от его присутствия в их жизни. Мне нравятся и отношения Рори с женой. Как актеру, разумеется, но и по-человечески это интересно... В них столько всего намешано. Драма, проблемы отношений, влечение, презрение, но и попытка все равно пробиться сквозь все эти преграды... История проникнута интимностью, она очень личная, тонкая, хрупкая... Но ведь это как раз то, через что проходят все семьи. Мы все живем с людьми и пытаемся понять друг друга...
— Значит, вы думаете, что эта история прежде всего про любовь?
— Абсолютно. О любви и о том, как мы все с любовью обращаемся. Что мы как личности приносим в свое семейное гнездо. Ведь каждый из нас вырос в своем гнезде, и у нас у всех совершенно разное прошлое... И мы с этим своим бэкграундом приходим в семью, создаем ее. Вот я числился долгое время бабником, но, слава богу, этого «титула» меня лишили наконец-то. (Улыбается.) Так вот, я верю в перемены и возможность найти свое счастье. Так что тема денег, богатства, амбиций, культурной и политической разницы между Старым и Новым Светом, между пресловутой американской мечтой и снобистским британским обществом — все это не так важно в этой истории, в «Гнезде». Мне особенно нравится, что в финале есть чудесное ощущение надежды — есть шанс, что все будет хорошо. Я в этом уверен, во всяком случае.
— Все же мне лично кажется, что главные жертвы в этой истории — дети. И само слово «гнездо» ассоциируется с детьми прежде всего. Любая семейная драма, кризис больно ударяет по детям. Как этого избежать, будучи родителем?
— О боже! Если бы я был психологом или семейным консультантом, я бы, наверное, смог ответить на этот вопрос. Конечно, дети реагируют каждый по-своему, но, вы правы, безусловно, страдают больше всех. И то, во что превратилась их ежедневная жизнь, очевидно, повлияет на их будущее, на их взрослую жизнь. И отразится на том семейном гнезде, которое они будут создавать.
— А вот тема этих знаменитых престижных английских школ для мальчиков, со множеством традиций, не всегда, мягко говоря, гуманных — как вы относитесь к этому?
— Все зависит от мальчика и от школы, мне кажется. У меня не было этого опыта. Мои родители, простые учителя, и не помышляли отдать меня в такого рода учебное заведение. Тем более что я начал сниматься в 15 лет, и они поощряли и поддерживали мое желание быть актером. Статус, большие деньги и тот факт, как трудно попасть в такую школу, — все это по-прежнему привлекает людей. Но мой ответ на ваш вопрос все же таков: лучшая школа — это та школа, где ребенку хорошо. Жаль, что мы, родители, не всегда способны посмотреть на это с такой вот перспективы.
— Мне показалось, что дети больше осуждают мать за то, что она не может справиться с ситуацией, а не Рори...
— Знаете, это очень интересно. Мне и в голову не приходило. Но это ваша точка зрения. Я думаю, к родителю, который всегда дома, и тому, кто, так сказать, на передовой, на работе, — к ним всегда разное у детей отношение. На того, кто часто отсутствует, дети реагируют гораздо эмоциональнее — когда он появляется дома. Я это знаю по себе. Поэтому всегда старался проводить со своими детьми как можно больше времени при любых обстоятельствах. Когда их мать много работала и нужно было водить их в школу, я купил дом рядом со школой. Но в любом случае появление отца часто похоже на награду, обещает некое удовольствие, праздник.
— Скажите, а вы бы стали жить в таком вот чисто английском доме, где кажется, что призраки по всем углам прячутся?
— (Смеется.) Может быть, в этом и кроется главная причина всех бед этой семьи? Ужасный дом со скрипучими полами и огромным количеством комнат, лестниц, потайных помещений, отдаляющих членов семьи друг от друга; дом, наводящий ужас на детей; может, он и посеял все зло? Тем более что, как выясняется, за него и платить-то нечем. Хотя Рори и хвастается этак небрежно: «Мы купили поместье, такую милую ферму с конюшней, где жена будет тренировать лошадей» — хочет показать, что он свой, хоть и женился на американке и сделал в Штатах свой миллион, но все равно ровня высшему английскому обществу. Чего, конечно, и в помине нет. Забавно, но у меня во время съемок было странное чувство, что этот дом — живой и стал наших героев преследовать и мучить в силу своего неприятного характера. (Смеется.)
— А призраков, привидений вы там не видели?
— Лично я вроде бы нет. Но Шон, режиссер, постоянно говорил о таких фильмах, как «Ребенок Розмари», «Сияние», «Изгоняющий дьявола», которые его вдохновляли. Так что нечто подобное, мистическое, сверхъестественное как бы подразумевается...
— А вы знаете, что фильм Стивена Содерберга «Заражение», где вы играли 9 лет тому назад, во время карантина пользовался огромной популярностью — его посмотрели миллионы людей?
— Мне кажется очень странным, что все бросились смотреть это кино в разгар таких же, но реально происходящих событий. Достаточно включить телевизор и посмотреть новости. Я не понимаю этого любопытства. Возможно, люди обращаются в такие времена к подобным сюжетам, чтобы найти ответы? Я написал Стивену Содербергу, режиссеру «Заражения»: «Ну вот. Все точно как ты предсказал. 10 лет тому назад ты уже все знал». Наверное, в какой-то степени благодаря этому фильму я был готов к пандемии такого масштаба. Если честно, то тогда самым большим для меня потрясением стало общение с врачами, учеными-вирусологами, которые нас консультировали. Я отлично помню, как они в один голос говорили — вопрос не в том, случится ли что-то подобное, а в том, когда это случится. И этот прогноз навсегда застрял в моей голове.
— Угадайте, какой еще ваш фильм люди чаще всего смотрели во время карантина?
— «Талантливый мистер Рипли», наверное.
— Вы знали?
— Нет, честное слово, я просто наобум сказал. Сам я не пересматривал эту картину уже много лет. Но я еще тогда был уверен, что она станет, возможно, единственным фильмом с моим участием, который войдет в классику кинематографа. Его снял фантастический режиссер Энтони Мингелла — и у него в руках было и нужное количество денег, и отсутствие слишком сильного давления со стороны студии, и куча молодых восходящих звезд. Я не себя имею в виду, а Мэтта Дэймона, Кейт Бланшетт, Гвинет Пэлтроу. Сам-то я настолько стеснялся и боялся, что не смогу им соответствовать, что сознательно выбрал тактику выглядеть и вести себя так же уверенно, как мой герой Дики. Я старался не выходить из этого образа даже в перерывах между съемками, чтобы не увидели, как я нервничаю на самом деле. Это очень красивый фильм на сложную и интересную тему. Могу предположить, что все эти итальянские виды, и яхты, и красные спортивные машины выглядели особенно привлекательно в то время, когда нельзя было даже выйти из дома, не то что путешествовать.
— Сейчас вы уже вернулись на площадку картины «Фантастические твари и где они обитают 3», где играете молодого Дамблдора... Что изменилось из-за продолжающейся эпидемии? Какие меры безопасности?
— Ничего сверхъестественного. Существуют определенные правила, которым нужно следовать, проводится постоянное тестирование, и маски, разумеется, надо носить. Работа организована таким образом, что сотрудники разных служб не пересекаются. Каждый находится в окружении одних и тех же людей. По возможности. Съемочные группы постепенно адаптируются к такому порядку вещей и относятся очень серьезно к нему.
— А еще только что вышли новые серии нового телефильма «Третий день» — и вы там играете очень эмоционального героя, потерявшего ребенка, в общем, это, как говорится, надо видеть...
— Знаете, у меня все, что связано с детьми, вызывает повышенные эмоции. Вообще, с тех пор как я впервые стал отцом, ловлю себя на том, что могу заплакать очень легко, по любому поводу и без... Какие-то во мне открылись чувства, клапаны, не знаю... И всегда, работая над каким-то эмоциональным персонажем, я опираюсь на свои отношения с детьми. И когда я играл отца в «Третьем дне», переживавшего смерть своего ребенка, то постоянно названивал своим детям и признавался им в любви. Должен был слышать их голоса, смех, читать их послания и говорить, говорить, повторять, как я их люблю... Это очень темная сфера... Никто не живет с мыслью о потере своих детей, но все же где-то в подсознании эта кошмарная мысль копошится иногда — как такое возможно пережить? И честно сказать, я недооценил эмоциональную сложность этой роли в «Третьем дне» — для себя. Насколько меня это истощило, опустошило морально и эмоционально. Нет, лучше никогда, даже в кино, не касаться этого горя...
