Анастасия Заворотнюк: «Я была загнана в угол...»

«Эта ситуация ломала саму суть моего характера. На людях мне казалось, что меня просвечивают рентгеном».
Инна Фомина
|
11 Ноября 2010
На Анастасии платье Diane von Furstenberg
На Анастасии платье Diane von Furstenberg
Фото: Марк Штейнбок

«Я начала панически бояться людей — старалась не выходить из дома, не разговаривала даже с коллегами, на съемках запиралась в гримерке. Я доверяла только членам своей семьи — в остальных видела скрытую угрозу», — рассказывает Анастасия Заворотнюк.

Мы встретились с актрисой в ее московской квартире через несколько дней после того, как она отпраздновала вторую годовщину свадьбы с фигуристом Петром Чернышевым.

— Настя, как отмечали бумажную свадьбу?

— Как многие пары: посидели с Петей в ресторане. Кстати, мы отмечаем и другие семейные даты: обручение на Сардинии 22 августа, регистрацию брака в московском загсе 10 октября... Как это ни банально звучит, мы так любим друг друга, что каждый день совместной жизни для нас — праздник. И я благодарна Пете не только за любовь. Рядом с ним я обрела радость жизни, которую в какой-то момент, мне казалось, утратила навсегда.

— Сложно представить веселую и неунывающую «няню» в депрессии...

— Тем не менее это было. Петю я встретила в очень тяжелый период своей жизни (развод с мужем Дмитрием Стрюковым, отцом двоих детей Насти, и последовавший затем служебный роман с коллегой по сериалу «Моя прекрасная няня» Сергеем Жигуновым. — Прим.

ред.). Моя личная жизнь приобрела благодаря желтой прессе скандальную окраску и стала достоянием всей страны. Каждый мой шаг отслеживался и комментировался папарацци...

— Но это издержки публичной профессии, популярности. Вы долго к ней шли.

— Это так. Как любой артист, я еще в юности мечтала о востребованности. Но она не приходила. До «Няни» я двенадцать лет играла в «Табакерке», у меня было семь главных ролей в кино. Но эти картины прошли незаметно, а зрителей-театралов по определению не так много. Я чувствовала большую творческую неудовлетворенность. Отдушиной были дети — с рождением Ани, а потом Майки жизнь наполнилась смыслом.

Но нереализованность в кино и на сцене все равно мучила. В конце концов решила уйти из профессии. Но тут случилась «Няня», и моя актерская жизнь началась заново... Сериал принес популярность, но вместе с тем закончилась моя спокойная жизнь. Мало того что в новом звездном статусе я должна была всегда сногсшибательно выглядеть, излучать радость, что само по себе непросто. Самое страшное, что мою личную жизнь буквально препарировали под микроскопом, смакуя подробности. Каждое утро просыпалась в испуге — что сегодня обо мне напишут в газетах?! И этот страх был невыносим. Особенно боялась, что сплетни прочитают дети — каково им узнавать гадости о маме?!. Чтобы не давать поводов, я установила тотальный самоконтроль. На вечеринках, премьерах не могла просто стоять и разговаривать с людьми — все время поглядывала по сторонам, не блеснет ли где объектив папарацци.

Ежесекундно следила за собой: с кем говорю, сколько минут, какое у меня при этом выражение лица. Я и так к алкоголю равнодушна, а тут боялась взять в руки даже бокал шампанского — не дай бог меня с бокалом сфотографируют… Жизнь «под колпаком» загнала меня в колоссальный психологический стресс — ощущение, что все записывается на пленку, оказалось мне не по силам. Я была загнана в угол, паниковала. Перестала ходить на светские мероприятия, в кино, на выставки, в театры, до минимума сократила контакты с людьми. Я доверяла только членам своей семьи да паре подруг. А в остальных видела скрытую угрозу. Друзья месяцами зазывали меня в ресторан — посидеть, поболтать. А я отказывалась — вдруг там дежурят папарацци, которые вновь припишут Заворотнюк невесть что. Однажды приятельница уговорила меня поужинать в кафе.

С мужем Петром Чернышевым, дочерью Аней и сыном Майки на площадке для барбекю около своего дома
С мужем Петром Чернышевым, дочерью Аней и сыном Майки на площадке для барбекю около своего дома
Фото: Марк Штейнбок

Она заказала самый дальний столик, за непрозрачной стеклянной перегородкой, я надела темные очки, села спиной к залу. И все равно не могла расслабиться, сидела как на иголках, поглядывала по сторонам — не смотрит ли кто на нас, не снимает ли.

— А на экране вы выглядели по-прежнему веселой и обаятельной...

— На самом деле я такая и в жизни. Самое страшное, что эта ситуация ломала саму суть моего характера. Ведь я всегда была веселой, позитивной девчонкой, обожала общение. Кто-то любит побыть один, а я страдаю от одиночества. Например, не люблю находиться одна в квартире — мне надо, чтобы дома было много людей. Мне нужны долгие, задушевные разговоры с мужем, детьми, с нашей няней Татьяной Петровной, с родителями.

Когда собираемся за столом и часами вот так болтаем, чувствую себя счастливой. Точно так же мне необходимо общение с друзьями, коллегами. Представляете, как я себя чувствовала, когда лишилась таких встреч, закрылась?! На людях мне казалось, что меня буквально просвечивают рентгеном. Как же я завидовала тем звездам, которые могли спокойно относиться к газетным сплетням!.. Помню, снималась с Александром Лазаревым в картине Андрея Соколова «Артефакт». Ни с одним человеком из съемочной группы предусмотрительно не общалась дольше, чем нужно по работе. Даже обедала и ужинала в гримерке. Однажды Лазарев, которого уж точно нельзя заподозрить в склонности к интрижкам на съемочной площадке, — он ведь обожает жену, дрожит над своими детьми — в конце смены сказал: «Ну что ты вечно прячешься в гримерке?!

Приходи ужинать вместе со всеми». Я отказалась: «Да ты что? Читал, что обо мне пресса пишет?» Он улыбнулся: «Брось ты, хватит перестраховываться». И вдруг — это просто мистика — ему звонит сын и пересказывает Саше свежую газетную статью: мол, Заворотнюк и Лазарев накануне зависали в ресторане, Саша устроил скандал из-за того, что Насте вовремя не подали рыбу, а кончилось все тем, что Лазарев отравился несвежим мясом. Вот сын и решил узнать, как «отравленный» папа себя чувствует. Саша посмеялся над этим бредом, успокоил сына. А я горько усмехнулась: «Вот видишь, Саша, мы с тобой еще ни разу за одним столом не посидели, а пресса нас уже сделала любовниками. Значит, правильно я прячусь». Саша улыбается: «Ну раз о нас с тобой все равно написали, чего бояться — пошли, тебя вся группа ждет».

Но я так и не решилась… Потом появилась утка, что я встречаюсь с Андреем Соколовым. Он тут же позвонил: «Давай подадим на газету в суд». В суд не пошла: пожалела свои нервы и время. Отмолчалась и только сильнее закрылась своим «панцирем». А Андрей молодец, довел дело до конца, отстоял свое и мое имя, получил с газеты деньги…

— И как долго длилось это паническое состояние?

— Года четыре. Спасение пришло не с сеансами психотерапии, не благодаря чтению книг по психологии — не верю в силу ни того ни другого. Из «омута» меня вытянул Петя. Со свойственной ему рассудительностью он подсказал мне выход из тупика. Терпеливо, день за днем, внушал: «Нельзя жить в скорлупе, у тебя так много друзей, ты нужна им, а они нужны тебе». Можно сказать, Петр стал моим личным психологом и начал постепенно выманивать меня из моего укрытия.

«В какой-то момент Анечка подошла и сказала: «Не держи на меня зла. Я столько выпила твоей крови — мне стыдно, прости меня». Обняла свою девочку — самую красивую, самую лучшую на свете — и расплакалась от счастья»
«В какой-то момент Анечка подошла и сказала: «Не держи на меня зла. Я столько выпила твоей крови — мне стыдно, прости меня». Обняла свою девочку — самую красивую, самую лучшую на свете — и расплакалась от счастья»
Фото: Елена Сухова

Он сам очень открытый человек. Когда мы поехали в Нью-Йорк, я увидела, какие у него чудесные друзья — американцы, канадцы, итальянцы. Глядя на них, я так остро чувствовала, какое это счастье — общаться с людьми!

— И фобия прошла?

— Нет... Когда вернулась в Москву, вновь почувствовала себя незащищенной. Вновь с работы спешила домой, чтобы побыстрее закрыть дверь квартиры, спрятаться за ней и почувствовать себя в безопасности. Но Петя не сдавался и тянул меня в свет. Поначалу даже рядом с Петей мне было очень неуютно. Везде мерещились фотокамеры, любопытные взгляды, и я не выдерживала: «Все, больше не могу, мне страшно.

Пойдем домой». Такая добровольно-принудительная психотерапия длилась два года, и месяц назад она закончилась нашей с Петей победой над моими страхами. Я вновь задышала полной грудью, смогла наслаждаться общением с друзьями, с открытым сердцем воспринимать новые фильмы, песни, спектакли. Ведь без творческой подпитки я не могу — чужой талант для меня источник вдохновения. Помню, мы пошли на творческий вечер Цискаридзе — Николай танцевал «Видение розы». Он летал по сцене, а я плакала от счастья, кажется, забывала дышать... А недавно мы с мужем получили одну премию (Заворотнюк и Чернышев многократно становились «Самой красивой парой». — Прим.ред.). На этой вечеринке впервые в жизни живьем услышала Наташу Подольскую. Получала огромное удовольствие от ее голоса, куража и думала: «Боже, сколько всего интересного я пропустила!»

— И газетные утки вас больше не трогают?

— Когда супруг примирил меня с действительностью, я даже к желтой прессе стала относиться по-другому.

Раньше каждая лживая статья ранила меня до глубины души, хотелось кричать на весь мир: «Это неправда!» Теперь смотрю на эту возню с юмором. Сажусь в купе, а на столике лежит газета с очередным сенсационным заголовком: «Заворотнюк и Чернышев разводятся». Или из свежего: «Заворотнюк ревнует Чернышева к Надежде Грановской». Читаю это и смеюсь. Ну написали чушь. Значит, редакция надеется, что с нашими портретами эта газета лучше продастся. Да пусть продастся и они будут счастливы.

«Именно Аня и Майки заставляют меня так серьезно думать о своем будущем. Дети ведь самое дорогое и любимое в жизни, сколько бы хлопот они ни доставляли...»
«Именно Аня и Майки заставляют меня так серьезно думать о своем будущем. Дети ведь самое дорогое и любимое в жизни, сколько бы хлопот они ни доставляли...»
Фото: Елена Сухова

Петр: Если честно, совсем привыкнуть к сплетням и воспринимать их как анекдоты о себе все-таки невозможно. Стараешься подключать всю свою иронию, читая, например, что перед венчанием я поменял вероисповедание (а я всегда был православным). Иначе можно из судов не вылезать!

Анастасия: Да уж, нам с Петей есть чем заняться вместо походов по судам. Работы много, что называется, «одну ягодку в рот кладу, на другую заглядываюсь, а о третьей мечтаю». Только что снялась в ремейке «Служебного романа» — надеюсь, этот фильм станет доказательством нашей любви к первоисточнику Эльдара Рязанова. Скоро выходит двадцатисерийный фильм «Аманда О», где впервые в жизни я всерьез запою — моя героиня певица. А еще в Киеве снимаюсь в телепрограмме «Народна зірка». Называю эти проекты словом «работа», но сама не отношусь к ним как к бизнесу — это удовольствие.

Да, я очень устаю, работая по 15 часов в сутки, мотаясь из города в город. Но такая усталость мне в радость. Ведь я слишком долго получала и роли, и признание «по копеечке». До сих пор в театре у меня возникает неприятный «посттравматический» синдром. Так остро чувствую, что недобрала, недоиграла. Когда же прихожу в театр как зритель, стараюсь войти в зал поближе к третьему звонку. Чтобы сесть и сразу начать смотреть спектакль и не вспоминать, что у самой в театре не задалось, не бередить раны… Я могу работать только тогда, когда дело меня радует. Если эта радость уйдет, займусь чем-то другим. Но пока получаю от работы истинное наслаждение.

— А гонорары разве не радуют?

— Конечно, радуют! (Смеется.) Я должна хорошо зарабатывать — у меня большая семья. Да и не хочется оказаться «за бортом», когда уже буду не так востребована. Образно говоря, сейчас я строю домик, где на старости лет буду выращивать орхидеи. Ведь моя востребованность, а с ней и высшие ставки — вещь сиюминутная. Вокруг масса примеров, когда актеры заканчивали жизнь в нищете. Поэтому сейчас стараюсь заложить фундамент своего будущего — например, купила квартиры детям поблизости от своей. Наверное, именно Аня и Майки заставляют меня так серьезно думать о своем будущем. Дети ведь самое дорогое и любимое в жизни, сколько бы хлопот они ни доставляли...

— Два года назад многие обратили внимание, что Аня стала одеваться во все черное, перестала фотографироваться вместе с вами.

— Это знакомо многим родителям: ребенку вдруг захотелось стать самостоятельным, взрослым, принимать решения. Когда я раньше слышала выражение «переходный возраст», не понимала, в чем его суть. У меня самой не было никакой болезни роста (может, потому, что слишком была занята делом — и языками, и музыкой). И свои дети особых проблем вроде бы не создавали. Но два года назад у дочери Ани этот самый легендарный период начался. И я потеряла покой. Аня отказывалась участвовать в наших семейных фотосессиях, стала колючей, нелюдимой. Она полностью сменила гардероб, облачилась в мрачную одежду в готическом стиле, которая казалась мне ужасной. Дочь стала сама решать, во сколько ей приходить домой после школы, делать уроки или нет. Потом решила сменить школу, хотя там были отличные педагоги. Когда же я пыталась разговаривать с ней, она считала это давлением, и в ответ я получала «цунами»…

С сыном Майки в его комнате
С сыном Майки в его комнате
Фото: Марк Штейнбок

Любимая дочь переживала очень сложный период взросления. А я не всегда могла быть рядом с ней: у меня как раз шли съемки в Киеве и два раза в неделю я летала на Украину. Переживала страшно, постоянно созванивалась с няней. Иногда слышала ее встревоженное: «Уже 10 часов вечера, а Аня только сейчас выехала от подруги домой». Я в слезы: девочке четырнадцать лет, она такая красивая, яркая, а на улицах темно… Периодически меня просто разрывало на части от обиды: почему Аня не понимает, что за своих детей я отдам жизнь, что они для меня самое дорогое? Неужели она этого не видит, не ценит?! И опять мне помог муж, мой умный и рассудительный Петя. Он встречал меня после работы. Я садилась в машину молча, с поджатыми губами, и он понимал: грядет буря.

Петя знал, что в таком взвинченном состоянии мне нельзя разговаривать с дочерью — я взорвусь, скажу не те слова. И начинал меня «колоть»: задавал вопрос, потом еще один. Я начинала отвечать, заводилась и выдавала ему все свои переживания. Если мы доезжали до дома, а я еще не вся выкипела, муж продолжал наматывать круги по нашему микрорайону. В результате весь шквал эмоций доставался ему, а не Ане.

— Многие в таких ситуациях обращаются к специалистам, психологам...

— В свое время я убедилась, что общение с ними нашей семье не помогает. Пять лет назад я разводилась с мужем. Страсти кипели нешуточные, и я обратилась к специалисту. И что же? Мне эта дама не сказала ничего нового.

А дети просто обвели ее вокруг пальца. Особенно Аня. Девочка она очень умная, рассудительная — настоящий стратег. И тогда, в свои восемь лет, она легко просчитывала, что хочет от нее услышать психолог. Чтобы та побыстрее отвязалась, выдавала «правильные» ответы. Психолог радовалась: «Терапия идет прекрасно». А Анечка выходила из кабинета и снисходительно говорила мне: «В следующий раз она мне скажет вот это, а тебе вот это…» Более того, когда я подключила психолога, дети еще больше напряглись: мол, мама пытается переложить на чужие плечи свои проблемы: конфликт с отцом, все эти отвратительные скандалы… Так что проблемы тогда приходилось решать бесконечными беседами с детьми. И это сработало: развод прошел без резких эмоциональных всплесков. Сейчас, слава богу, все окончательно успокоилось. Я вышла замуж, у бывшего мужа новая семья, полгода назад там родился мальчик Артем.

Мои дети видели своего братика, общаются с отцом. Вот Майкуша сегодня утром ездил с Дмитрием в парк кататься на скейте. А зимой Аня и Майки с папой поедут во Францию…

— Настя, так как все-таки вы справились с переходным возрастом Ани?

— Вновь мне помогли не психотерапевты, а терпение и время. В этом году дочка по-настоящему повзрослела: стала спокойнее, глубже, поняла, что в семье все ее любят и что надо просто доверять близким. В какой-то момент Анечка подошла ко мне и сказала: «Не держи на меня зла. Я столько выпила твоей крови — мне неприятно вспоминать об этом. Мне стыдно, прости меня». Обняла свою девочку — самую красивую, самую лучшую на свете — и расплакалась от счастья.

«Из «омута» меня вытянул Петя. Терпеливо, день за днем, внушал: «Нельзя жить в скорлупе, у тебя так много друзей, ты нужна им, а они нужны тебе»
«Из «омута» меня вытянул Петя. Терпеливо, день за днем, внушал: «Нельзя жить в скорлупе, у тебя так много друзей, ты нужна им, а они нужны тебе»
Фото: Марк Штейнбок

Сейчас Аня чувствует любовь семьи. Настолько, что, когда я решила отправить ее в Англию на учебу, воспротивилась этому. Мне в свое время пребывание в Америке (мы жили там три года) принесло огромную пользу — я стала гораздо шире смотреть на жизнь. Поэтому хочу, чтобы и у Ани расширились горизонты. Планировала уже в этом году отправить ее в колледж, но дочь отказывалась ехать. Говорила: «Мама, я то хочу, то не хочу в Англию». А у самой подбородок дрожит. Значит, не хочет, боится остаться одна, без семьи. Так что школу дочка окончит в России — она учится в экстернате. Я не гонюсь за западным образованием для детей. Просто хочу, чтобы Аня увидела, что мир велик и прекрасен, напиталась свежим воздухом. Чтобы она не мечтала о богатеньком женихе, который придет, накормит и нарядит в бриллианты, а знала бы, что в жизни есть ценности гораздо важнее.

Сейчас стараюсь везде брать с собой Аню и Майки. Раньше, когда дети были маленькие, ныли: «Зачем ты нас привезла в Малайзию? В Москве лучше». Зато сейчас с удовольствием вспоминают — то парк бабочек, то буддийский храм, то мой прыжок с парашютом (на съемках «Кода Апокалипсиса»). Знаю, как важны эти детские впечатления, потому что у меня самой было потрясающее детство: мама-актриса брала с собой на гастроли, папа-документалист — на съемки. Вот и мы теперь ездим на отдых всей семьей: я, муж и дети. Прошлый Новый год встретили в Нью-Йорке. Показали детям статую Свободы, походили по музеям. А потом полетели в Доминикану на целых две недели. Правда, там оказалось много наших с Петей фанатов — ледовые телешоу смотрят во всем мире. Так что особо уединиться нам не удалось.

А предстоящий Новый год мечтаем встретить на Бали…

— Скоро вашему с Петей знакомству будет три года. И вы оба продолжаете излучать любовь и нежность. Задумывались, почему в этом вашем браке все так гладко складывается?

— Мы с Петей встретились уже состоявшимися людьми, и каждый из нас уважал то дело, которым занимается его половинка.

Петр: Для нас обоих очень важно не давить друг на друга — мы, как рыбки, плаваем в одном аквариуме, но при этом свободны.

Анастасия: Кто-то говорит, что дома нельзя обсуждать работу, а я с Петей всегда советуюсь по поводу новых проектов, и он мне рассказывает, что у него на работе случилось.

Как же иначе?

— А расставаться часто приходится?

— Да, часто. И у меня съемки, и Петя два раза в месяц вылетает на свои шоу — то в Америку, то в Европу. Прошлой осенью его постоянная партнерша Наоми родила второго ребенка, и у них был небольшой перерыв в выступлениях. Но с весны они опять репетируют новые номера. Конечно, мы очень скучаем друг по другу. Но когда целый день занят работой, разлука с любимым человеком пролетает легче.

Петр: Еще нас выручает скайп. Правда, ситуация осложняется разницей во времени: когда в Москве утро, на Западном побережье Америки ночь. Поэтому встретиться у компьютера нам сложно. Но по телефону мы созваниваемся регулярно.

Анастасия: Еще один секрет нашего взаимопонимания — это разность темпераментов.

Я — человек увлекающийся, мгновенно принимаю решения, рублю сплеча. А Петя — рассудительный. Он будет не семь, а двадцать семь раз отмерять. Его медлительность иногда меня раздражает. Но зато он часто останавливает меня от необдуманных, импульсивных поступков. Тормозит, говорит: «Подожди». Заставляет меня выстроить всю цепочку размышлений — с самого начала, звено за звеном. Я так делаю и понимаю: поспешила, оказалась не права. Благодаря его железной логике я еще и спортом занялась. Никогда не ходила в спортзал, потому что мифических эндорфинов от мышечной нагрузки не получала. Но Петя потихоньку меня перевоспитал — все рассказывал, как важны тренировки для здоровья.

И я сдалась, начала ходить в тренажерный зал, благо он прямо в подъезде расположен. Удовольствия по-прежнему никакого не испытываю, но результат налицо.

— А вас, Петр, импульсивность жены не раздражает?

— Нет, я тоже считаю, что мы дополняем друг друга. Больше всего я ценю искренность, естественность Насти. Она осталась настоящей, несмотря на то, что столько лет находится в шоу-бизнесе, на самой его вершине. Вокруг столько соблазнов, столько вещей, которые могут испортить человека, а она всем этим искушениям не поддается. В кадре она дарит людям праздник, хотя в ее голове может сидеть множество проблем — Майкушка принес двойку, я ногу подвернул на катке. А дома она дарит радость нам, домашним, при том, что очень вымоталась на съемках.

И все потому, что она искренне любит и свою семью, и свою работу.

Анастасия: Как же приятно это все слышать — ну хвали меня, хвали. Дай я тебя поцелую!

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Свистать всех наверх! Не упустите шанс отправиться в «Круиз Ретро FM» в Египет
Совсем скоро слушатели «Ретро FM» станут участниками фантастического путешествия за четыре моря на комфортабельном лайнере Astoria Grande в компании звёзд отечественной и зарубежной эстрады. Шанс отправиться в «Круиз Ретро FM» есть у каждого — благодаря эфирной суперигре, которая завершится 29 марта.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог