Александр Шаганов: «За полночь набрал номер Пугачевой»

«Я женился не рано — в 36 лет. Но влюбляюсь до сих пор».
Варвара Богданова
|
23 Августа 2010
Фото: Елена Сухова

«1989 год. Пятигорск. Первые гастроли группы «Любэ», и… полный провал. Немногочисленные зрители в зале бывшего кинотеатра реагируют на выступления безразлично-грустно. Подхожу к Игорю Матвиенко: «Солист какой-то вялый. А ты говорил, что он хорошо рок-н-ролл танцует». Игорь отвечает в своей флегматичной манере: «Не знаю, стареет, наверное». Коле Расторгуеву было тогда 32 года, и все у нас только начиналось», — вспоминает поэт Александр Шаганов, чьи песни исполняют Алла Пугачева, София Ротару, Дмитрий Маликов.

С Николаем Расторгуевым в Театре эстрады. Март 2008 г.
С Николаем Расторгуевым в Театре эстрады. Март 2008 г.
Фото: Фото из семейного альбома

А хиты «Атас!», «Не валяй дурака, Америка», «Комбат», «Станция «Таганская» давно стали визитной карточкой группы «Любэ».

— Раньше, когда я придумывал новые стихи, как правило, звонил своему другу Игорю Матвиенко и просил его послушать. Начинал напевать в телефонную трубку. Однажды Игорь меня прервал: «Умоляю, перестань петь». — «А что такое?» — «Мне потом очень сложно избавиться от твоей мелодии и сочинить свою. Александр, у всех твоих стихов разная ритмика, но поешь ты их на один мотив песни «По приютам я с детства скитался». (Смеется.) При первом знакомстве с Игорем мы категорически не понравились друг другу. В 80-х годах была такая группа «Класс», которую Игорь продюсировал, писал песни, а меня ему кто-то порекомендовал в качестве начинающего поэта.

Встреча наша состоялась во Дворце культуры АЗЛК, где находилась репетиционная база этого коллектива. Я приехал, показал свои стихи. Игорь отобрал какие-то, сказал: «Вот эти нам подходят». Я говорю: «На эти стихи уже есть песня, и ее будет петь другой исполнитель». Матвиенко удивился: «Зачем же тогда показываешь?» — «Чтобы видели, в какой манере пишу и вообще в какой я форме». Игорь ничего не ответил, но я почувствовал, что моя самоуверенность ему не по душе. А мне не понравилась его флегматичная манера общаться. В общем, не увидел я в этом человеке своего будущего соавтора. Но судьба столкнула нас еще раз. Мы жили по соседству. И однажды в моей квартире раздался ранний телефонный звонок. Игорь попросил взаймы какую-то небольшую сумму денег — дочка у него заболела, они с женой ждали частного врача, нужно было расплатиться.

Я его выручил, и с того дня мы как-то закорешились. А вскоре начали сочинять как подорванные. Что-то тогда пригодилось для группы «Класс», но большинство песен томилось в нашем портфеле в течение полутора лет. На запись альбома не было денег. Если бы знали, какой оглушительный успех ждет нас с нашими песнями, непременно нашли бы те несчастные денежки, хоть от бюджета семьи оторвали бы. Но делать этого не пришлось, потому что наш общий товарищ Андрей Лукинов предложил свою звукозаписывающую студию. Андрюша был «зажиточный крестьянин», так как владел небольшой комнаткой странного вида, вмещавшей в себя пульт, клавишную стойку и стол со стулом. Но ничего, записи, сделанные в те годы и в таких условиях, до сих пор издаются… Лукинов строго, по-хозяйски обозначил недельный срок, за который мы должны закончить всю работу.

Тогда у него вовсю трудился Андрей Литягин со своим «Миражом». Матвиенко стал искать исполнителя. И вот как-то в морозный день привел коренастого, крепко сбитого человека. «Познакомься, — говорит, — это Николай». Мы пожали друг другу руки. Коля не был похож на музыкантов рок-групп, для которых я тогда писал, вообще не был похож на артиста — так, парень из соседнего двора. Разглядеть в нем будущего народного любимца я, например, не смог. Спустя какое-то время меня вызвали на студию: понадобилось что-то уточнить в моих стихах, по-моему, в «Батьке Махно» или в «Дусе-агрегат». Я писал для Коли слова на листке бумаги, когда он подошел ко мне и спросил: «Это ты придумал песню «Владимирская Русь?» — «Да, а что?» — «Классная!» — «Угу.

Коля, сколько тебе лет?» — «Тридцать два». Я подумал: «Надо же, ему уже тридцать два, а у него все только начинается. Не поздновато ли?» Если бы Игорь тогда спросил меня: «Ну как, оставляем его или нет?» — я сказал бы с сомнением: «Не знаю, решай сам». Слава Богу, меня никто не спрашивал.

Этой же весной «Любэ» отправилась на первые гастроли в Пятигорск и Железноводск. Матвиенко предложил поехать и мне. «Давай, — говорит, — будешь тоже участвовать в концертах — стихи свои читать». Я согласился: во-первых, интересно, во-вторых, люблю читать свои стихи, а в-третьих, чего скрывать, бюджет семьи в результате улыбнется… Поселили нас в гостинице, больше напоминающей Дом колхозника — рукомойник в номере, коечки железные. Но мы не унывали. Вечером собрались у Коли Расторгуева.

«Мои стихи нигде не исполнялись, никому не были нужны... Я уже отчаялся»
«Мои стихи нигде не исполнялись, никому не были нужны... Я уже отчаялся»
Фото: Фото из семейного альбома

Посидели, выпили… Выступление проходило в типовом здании кинотеатра, то есть абсолютно не приспособленном — ни нормального света, ни звука. А зрителей набилось прилично, но все ждали второго отделения, в котором пел Олег Кацура — его песни тогда были популярны. На нас же реагировали вяло и как-то грустно. Настроение, естественно, у нас упало. И если бы не «кусочек» спиртного, принятого в автобусе, совсем бы мы скисли. На следующий день концерт и вовсе не состоялся — вообще ни одного человека не пришло. Мы для приличия подождали минут сорок и тронулись в обратный путь. Как ни странно, настроение наше улучшилось.

— Правда, что военный френч, так полюбившийся зрителям, Расторгуеву придумала Пугачева?

— Да. Самое интересное, что ваш покорный слуга при этом присутствовал. Алла Борисовна готовилась к очередным «Рождественским встречам», и Игорь Матвиенко сгоношил меня показать ей нашу новую песню «Ночь перед Рождеством». Я приехал к Пугачевой домой, но песня ей не подошла. Тогда без особых надежд я поставил кассету с «Атас!», «Не губите, мужики», «Станция «Таганская». Говорю: «Алла Борисовна, послушайте по куплету, чтобы много вашего времени не отнимать. Это совсем свежие записи, группа молодая, называется «Любэ». Авторы те же». Такие своеобразные «понты» поэта, чтобы Алла Борисовна не думала, что я одноклеточный и только какие-то «порожняки» штампую... Пугачева прослушала, вижу, песни ей понравились, заулыбалась даже. Вдруг спрашивает: «А в чем эти ваши мужики на сцену выходят?» Я, ничего не понимая, говорю: «Солист в пиджаке».

И зачем-то уточняю: «Пиджак у него хороший. Другие — кто в чем. А что?» — «Хорошо бы его в военную гимнастерку одеть… А смогут они принять участие в «Рождественских встречах»?» Тогда получить такое предложение — это равносильно тому, что тебя орденом наградили, не меньше. С улицы, из ближайшего таксофона я позвонил Матвиенко и рассказал обо всем. Он, по-моему, не совсем поверил в случившееся. «Да ладно, — говорит. — И что ты ответил?» — «Сказал, что могут! Я же не кретин». На генеральном прогоне Коля впервые примерил военную форму, и на нем она села как влитая. А потом две недели, что шли «Рождественские встречи», огромная чаша стадиона взрывалась в едином зрительском порыве на близкое и понятное каждому слово «Атас!».

Мне очень приятно, что и в репертуаре Пугачевой есть песня на стихи поэта Александра Шаганова — «Кристиан».

Может, она не стала событийной в творчестве Аллы Борисовны, хотя звучала и в «Рождественских встречах», и в антологию певицы вошла. Но нашему творческому сотрудничеству предшествовала одна не очень красивая история. Дело в том, что в начале 90-х годов мою песню «Не обижай, жених, девчонку-малолетку» с неизменным успехом стал исполнять начинающий певец Сережа Чумаков. И вдруг я узнаю, что ее же поет Сергей Челобанов, только композитор там другой. А все потому, что я собственноручно написал слова этой песни в квартире Аллы Борисовны. По ее просьбе, на листочках из какого-то блокнота. Никак не ожидал, что у моих стихов так быстро появится мелодия. Не зря Матвиенко как-то шутя предупредил меня: «Александр, тебя когда-нибудь встретят в темном подъезде за твои песни, у которых несколько исполнителей».

Объяснение с Пугачевой произошло во Дворце молодежи на «Фрунзенской», где шел какой-то сборный концерт, а Алла Борисовна приехала туда по своим надобностям в звукозаписывающую студию. «В моей жизни это второй случай. Однажды так же поступил Слава Добрынин, с тех пор я не исполняю его песен. Но от тебя, Саша, я такого не ожидала», — выговаривала мне Пугачева. И вся ее немаленькая свита укоризненно кивала головами. Я чувствовал себя полным болваном. Состроил подобающую трагедийному моменту гримасу: «Да, нехорошо получилось. Может, пускай уж и Чумаков, и Челобанов ее поют?» — «Теперь уж ничего не поделаешь, но лучше бы Чумаков пел ее пореже». Алла Борисовна улыбнулась, и все вокруг тоже заулыбались. Ситуация вроде разрядилась. Но тут кто-то заводит Чумакова, у которого здесь же, во Дворце молодежи, было выступление.

«При первом знакомстве с Игорем мы категорически не понравились друг другу»
«При первом знакомстве с Игорем мы категорически не понравились друг другу»
Фото: Фото из семейного альбома

Ему бы промолчать, а он заявляет: «Знаете, Алла Борисовна, эта песня — лучшая из тех, что мы записали в последнее время». И воспитательная беседа возобновилась с новой силой и раздражением — только что одному объяснила, а теперь второму «оболтусу» приходится повторять все сначала. В общем, ушел я расстроенный. Заехал к Саше Шульгину, тогда еще только начинающему композитору и продюсеру. Мы дружили. В песне «Улочки московские» его адрес обозначен как «тихие Дубровские», на самом деле в его холостяцкой квартире зажигали громко, часто и по любому поводу. Посидели, выпили, я рассказал ему, что произошло, и уже за полночь набрал телефонный номер Пугачевой — не хотелось мне оставлять эту историю незаконченной. Несмотря на поздний звонок, трубку взяла сама Алла Борисовна, выслушала мои сбивчивые извинения и неожиданно подбодрила: «Молодец, что позвонил.

Не переживай. В декабре встретимся на «Рождественских». Но встретились мы раньше. В тот день в моей квартире собралась небольшая компания друзей. А поскольку телефон звонил чуть ли не постоянно, я попросил одну барышню: «Бери трубку и прямо сразу говори, что меня нет дома». Так она и поступала, но вдруг после очередного звонка глаза ее округлились, и она молча передала мне трубку. А в ней любимый всей страной голос: «Алло, Саша, здравствуй. Это Пугачева. Ты можешь сейчас ко мне приехать? Мы тут одну песню записали». Я быстренько собрался, перед своими друзьями выступил форменным Хлестаковым: мол, сами понимаете, куда меня вызвали, но не расходитесь, через два часа я вернусь. И поехал на Маяковку, теряясь в догадках, что же там за песня такая?

У подъезда дома шофер Пугачевой Анатолий Федорович меня еще больше озадачил: «Хорошая песня, Саша. Они всю ночь писали…» Когда вошел в квартиру, сразу услышал магнитофонную запись. «Это твои стихи?» — здороваясь, спрашивает Алла Борисовна. Оказывается, Челобанов случайно нашел клавир моей песни «Кристиан». Она понравилась Алле Борисовне. И только утром, после записи, у композитора Виталия Окорокова выяснили, кто же автор слов. Меня тут же усадили обедать, и за столом Алла Борисовна сказала: «Ну вот, Саша. Теперь ты станешь по-настоящему популярным». (Смеется.)

— Саша, а как вы стали поэтом-песенником?

— Первые стихи написал в 14 лет — как говорится, с кем не бывает. Прочитал их своим друзьям по футбольной команде, выдав за новую песню из репертуара «Машины времени».

Товарищи оценили. Спустя еще несколько дней изрек пару четверостиший, сказав, что это исполняет группа «Воскресенье». На вопрос, где я все это услышал, ответил: «По радио». Но мне самому так понравилось состояние зыбкого и сладостного вдохновения, что проблема, кем быть, тогда же и решилась. Я захотел стать поэтом, причем именно поэтом-песенником. Занялся самообразованием — записался сразу в пять библиотек. Прогулять уроки, чтобы в читальном зале полистать томик Пастернака, — святое дело. В музее Маяковского с такими же начинающими «графоманами» мы собирались и читали друг другу свои творения. Потом всей ватагой шли в чайную на улице Кирова. Но о литературном институте я не помышлял: для меня, мальчишки с рабочей окраины, поступить туда было равносильно полету в космос.

Поэтому после школы я выбрал Московский электротехнический институт, где получил абсолютно мужскую профессию инженера электросвязи. Еще раз повторюсь: я знал, чем буду заниматься в жизни. А в институте, решил, плохому не научат. И продолжал и писать, и, что немаловажно, пытаться продвигать свои стихи. Смекнул, что они совершенно неинтересны поэтам. Ну зачем поэту читать чужие стихи, когда он сам пишет свои? А вот композиторам и исполнителям, возможно, будет любопытно. Стал посещать концерты, не смущаясь, подходил к артистам, представлялся: «Я — молодой поэт. Почитайте мои стихи, может, пригодятся вашей группе?» Так у меня возникли замечательные знакомства — с Лешей Глызиным, который тогда пел в «Веселых ребятах», и с Игорем Романовым, лидер-гитаристом мегапопулярной группы «Земляне».

«Семейная жизнь долго не складывалась. Отчасти в этом был виноват я сам. Но потом небеса улыбнулись, и у меня появилась Катя»
«Семейная жизнь долго не складывалась. Отчасти в этом был виноват я сам. Но потом небеса улыбнулись, и у меня появилась Катя»
Фото: Фото из семейного альбома

Песен моих они, правда, не пели, но мы подружились. Периодически я им звонил, приезжал на концерты, показывал стихи. Или говорил своим дворовым приятелям: «У меня есть очень хорошие знакомые — музыканты, могут на концерт провести с черного хода». И мы проходили без билетов, а я с гордостью говорил: «Да, это мои друзья-артисты устроили». (Смеется.) Конечно, случались и проколы. Например, Слава Малежик, спросив, где я учусь, отфутболил, строго указав: «Ну вот и учись там, в своем институте!» Спасибо, подзатыльником не наградил.

В институте я учился с грехом пополам. Начинал почти отличником, но к третьему курсу успеваемость сошла на нет. Два последних года в зачетке в основном красовались унылые трояки.

Это потому, что все свое время я отдавал написанию стихов, которые нигде не исполнялись и никому не были нужны. Я уже отчаялся. И вот тут случилось маленькое чудо. Когда я учился на предпоследнем курсе, группа «Черный кофе» записала песню «Владимирская Русь» — на стихи, написанные мною еще в 17 лет. С ее руководителем Димой Варшавским мы познакомились по телефону. Каким-то образом листок с этим стихотворением попал к нему в руки. Когда осенью, вернувшись из Волгограда с практики, я сел за парту в одной из институтских аудиторий, с удивлением обнаружил, что она вся исписана: «Hevy metal», «Черный кофе», «Владимирская Русь»! Голова немного закружилась, конечно, но институт я все же окончил и по распределению восемь месяцев отработал в «Мостелефонстрое». И тут произошло еще одно чудо. Песни на мои стихи зазвучали по радио.

Как сейчас помню, в эфире радиостанции «Юность» объявили: «Поздний поезд метро», музыка Бориса Носачева, стихи Михаила Шаганова». И даже то, что перепутали имя, не испортило впечатления. От счастья я прыгал до потолка. В звучании этой уже подзабытой ранней песни с наивными в общем-то стихами было такое мощное подтверждение правильности выбранного мною в 14 лет жизненного пути, что эмоции меня захлестывали. Решил: как только моя зарплата инженера сравняется с авторскими отчислениями, которые платит государство, буду со своего трудового фронта уходить. Решить легко, а кто меня отпустит? Тогда ведь по закону положено было три года отработать. Поэтому с моим увольнением вышла целая эпопея. Непосредственный руководитель, видя все мои страдания, посоветовал: «Саша, сходи к начальнику нашего СМУ.

С дочкой Лизой. 2002 г.
С дочкой Лизой. 2002 г.
Фото: Фото из семейного альбома

Может, он тебе открепной лист подпишет». Начальник СМУ сказал: «Шаганов, мне остался год до пенсии, дай спокойно доработать. Если я тебя уволю, самому по шапке дадут. Езжай в трест». Из треста меня отправили в министерство, там пообещали неопределенно: «Ваше заявление рассмотрим». Оставалось только ждать. Две недели я мучился, не зная, как решится моя судьба. Но однажды прихожу на работу, и мне говорят: «Шаганов, все, сдавай спецовку. Ты свободен».

— Как родители отнеслись к тому, что их сын решил зарабатывать себе на жизнь таким ненадежным способом?

— Дело в том, что мои родители ушли из жизни достаточно рано. Мне было 19 лет, когда не стало мамы. Через год умер отец. Немного не дожил до моей первой пластинки — она появилась спустя месяц.

С женой и дочерью
С женой и дочерью
Фото: Елена Сухова

Я ему рассказывал о ней, и, мне кажется, он очень ждал этого события, хотел увидеть напечатанной нашу фамилию. Отец был простым рабочим, мама преподавала в младших классах. Семья у нас по московским меркам была большая: трое детей — я, старший брат Юра и младшая сестренка Лариса. Жили мы без излишеств, но вполне нормально. Я с удовольствием донашивал вещи старшего брата. Даже жалел, что Лариса девочка, девчонки носили совсем другую одежду. Зато когда что-то покупалось внепланово, запоминалось особенно. Жаль, что родители не дожили до моих первых серьезных успехов, не услышали моих стихов со сцены. Но я думаю, что они — самые главные ангелы, которые до сих пор меня хранят… После смерти родителей обо мне стала заботиться сестра. За что я ей бесконечно признателен — все-таки это нелегкий труд, а Лариса тогда только-только поступила в институт.

— Своей семьей обзавестись поспешили?

— Нет, я женился не рано — в 36 лет.

Но влюбляюсь до сих пор. Каждый раз, когда выхожу на улицу, смотрю на красивых девушек и восхищаюсь. При этом прекрасно понимаю, как это расстраивает мою жену. Но я ее успокаиваю: «Кать, что делать. У нас с тобой все хорошо. И дай Бог, как говорится. Но смотреть на мир влюбленными глазами, мне кажется, я буду до последних дней». А вот в творчестве моем любовной лирики наберется не много. Группа «Любэ», по-моему, спела только одну песню о любви, которую я сочинил: «За тебя».

Жил я в молодые годы весело, есть что вспомнить. При этом понимание, какой должна быть семья, потребность в любимом человеке всегда присутствовали.

Просто после определенных творческих успехов в моей жизни наступил такой период, когда я, скажем так, больше внимания уделял винно-водочным изделиям. (Улыбается.) А девушкам ведь не нравится, если у мужчин проявляется тяга именно к этим отделам в магазине. Не хорошо приукрашивать историю, а про самого себя — тем более. Поэтому признаюсь, что скоротать вечер в хорошей компании, потом вечер перенести на утро я всегда любил. Что делать, мы живем в северной стране, где в разумных пределах алкоголь, наверное, должен присутствовать. Короче: пить много плохо. Не пить совсем так же плохо. По счастью, мне удалось найти золотую середину. Хотя случалось всякое. Помню, из окна моей первой собственной квартиры, расположенной на 21-м этаже в доме по Самаркандскому бульвару, были видны МКАД и мелкооптовый продуктовый рынок, где по забору красовалась разудалая надпись: «Шампанское.

Вина. Водка». Открывая по утрам занавески, я всякий раз наталкивался на этот призыв. И, в зависимости от того, как завершился день накануне, мысленно ставил разные знаки препинания: то многоточие, то вопросительный, то восклицательный знак. Когда почувствовал, что стали доминировать сразу три восклицательных, решил: пора сменить жилплощадь. Несмотря на то что из кухни я видел расположенное в ста метрах здание родильного дома № 8 и сам себя хвалил: «Вот молодец! Удачное место для проживания выбрал. Женюсь, в судьбоносный момент недалеко будет бежать. В случае чего жену до роддома на руках отнесу». Но, увы, семейная жизнь в той квартире так и не сложилось. Через два с половиной года я переехал на Таганскую улицу.

«Если более пристально присмотреться к отражению в зеркале, можно сказать: «Да, парень, ты уже не молодой пельмень… Но еще и не старый плинтус»
«Если более пристально присмотреться к отражению в зеркале, можно сказать: «Да, парень, ты уже не молодой пельмень… Но еще и не старый плинтус»
Фото: Елена Сухова

Там из окон виднелся загс. Наблюдая за многочисленными свадебными кортежами, думал: «Даже не мечтай. Вот жил рядом с роддомом, и что?» Но тут небеса мне улыбнулись, и в моей жизни появилась Катя. Вернее, встретились-то мы давно, когда Катюше было 15 лет, а мне — 27. И я чувствовал себя таким матерым, песни мои уже вовсю звучали. Вдвоем с подругой они подошли ко мне на концерте в «Олимпийском». Как потом выяснилось, это подруга хотела познакомиться со мной, а Катю она выбрала как прикрытие, потому что та писала стихи. Но я почему-то телефон взял у Кати, потом периодически ей звонил, приглашал на свои выступления, поздравлял с праздниками. Иногда мы даже встречались — мне льстило пройтись с такой красивой девушкой, но наши отношения были абсолютно бесхитростными. Не возникло еще понимания того, что мы будем вместе.

Так продолжалось девять лет, пока я не сказал: «Кать, надо уже как-то определяться». И в один прекрасный день, а именно 14 февраля 2001 года, мы с Екатериной Михайловной переступили порог того самого загса. Тетенька заведующая даже открыла для нас главный зал, хотя по четвергам этого делать не разрешалось. А через положенное время выяснилось, что мы скоро станем родителями. И встал вопрос, где рожать моей Кате. За консультацией я обратился к своему другу композитору Андрею Батурину, тогда уже счастливому отцу двухмесячного малыша. В числе других достойных медицинских учреждений он порекомендовал тот самый родильный дом, который я с тоской наблюдал из окна своей холостяцкой квартиры. Я так обрадовался! И там на свет появилась наша дочка Лиза. Вот как все зациклилось.

Катя моя рисует замечательные картины. Она самоучка — первую нарисовала, когда родилась Лиза. Для меня, для наших друзей, да и для нее самой внезапно проявившиеся способности к живописи стали неким откровением. Это еще раз подтверждает, что творчеством человек может начать заниматься в любом возрасте, в любой жизненной ситуации.

А я сейчас занят абсолютно новым проектом, с нуля. Работаю с группой «Сеть», где поют пять очаровательных девчонок. Они студентки ВГИКа и РАТИ. Мне хочется написать песни для такого чувственного женского вокала. Все-таки у меня подрастает дочь, может, эти песни в скором будущем станут ее любимыми. Во всяком случае, те концерты, которые группа уже провела, дают надежду на то, что все получится. Самое главное, что я до сих пор не ощущаю себя на свои 45 лет. В моей голове гуляет ветер 24-летнего пацана.

Ну если более пристально присмотреться к отражению в зеркале, можно сказать: «Да, парень, ты уже не молодой пельмень… но еще и не старый плинтус». Поэтому 45 — хорошая цифра.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Яблочный пирог «Букет роз»: рецепт красивого и вкусного лакомства от Сергея Малоземова
«Рецепт недели на этот раз — пирог с цветами! Получается воздушный инежный пирог, который точно порадует не только вкусом, но и красотой.Пользы тут, конечно, мало. Но мы уверены, что вы вряд ли станете готовитьтакое сладкое каждый день», — говорит телеведущий и врач по образованию Сергей Малозёмов.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог