Александр Олешко: «Ну и пошел ты!» — Я и пошел...»

«Помню, как заболел «звездной» болезнью. Собаки лают, а я думаю: «Ой, боже, даже собаки меня знают!»
Татьяна Зайцева
|
24 Мая 2010
Фото: Елена Сухова

«Когда слышу в свой адрес: «Ой, Олешко — сладкий мальчик, будто сахарной пудрой посыпан», мне смешно. Сами обсыпали меня этой пудрой и даже не замечают, как я постоянно ее с себя стряхиваю», — говорит актер, шоумен и телеведущий Александр Олешко.

— Саша, популярность актера всегда сопровождается повышенным к нему расположением особ противоположного пола — как со стороны коллег, так и со стороны зрительниц.

С мамой Людмилой Владимировной. 1976 г.
С мамой Людмилой Владимировной. 1976 г.
Фото: Фото из семейного альбома

Наверняка и вы не обделены вниманием барышень. Соблазн велик. Тем не менее вы устойчиво держитесь на позициях холостяка. Почему не женитесь — из каких-то принципиальных соображений или, может, просто боитесь связывать себя узами брака?

— Я верующий человек и для себя давно и очень просто ответил на этот вопрос. Если Господь пока не дает этого, нечего и роптать. Значит, время еще не пришло и сейчас мне положено продолжать спокойно заниматься профессией, к которой я всю жизнь стремился. А поскольку я фанатик своей работы, то уделяю ей огромное количество времени, сил и нервов. И энергии для нормальной бытовой жизни просто не остается. Кому такой человек нужен рядом? С таким тяжело постоянно жить вместе.

Я понимаю, что большинство артистов все-таки устраивают семейную жизнь, но не у всех же все получается сразу. Вот, к примеру, Георгий Жженов только после 40 лет встретил именно свою женщину и прожил с ней потом в любви до конца своих дней. К счастью, ему не довелось соприкоснуться с пошлостью, когда молва начинает в чем-то человека подозревать. Как же так, мужику за тридцать, а он не женат! Это особенность нашего времени — людей все время пытаются уместить в какие-то ячейки, подбить под стандарты. И тебе остается либо наплевать на это, либо бить себя в грудь и что-то доказывать. А я не тот человек, которому нравится выставлять напоказ свои победы на женском фронте, бравировать ими. Хотя в моей жизни были и есть потрясающие любовные истории. Но, мне кажется, так пошло это обсуждать! И особенно гадко доказывать кому-то, какой ты мужик.

Бабушка Мария Федоровна
Бабушка Мария Федоровна
Фото: Фото из семейного альбома

Мне кажется, люди делают это от какой-то внутренней несвободы, неполноценности. И когда слышу в свой адрес: «Ой, Олешко — сладкий мальчик, весь из себя такой субтильный, просто сахарной пудрой посыпан», ей-богу, мне смешно. Во-первых, это вы сами меня этой пудрой обсыпали и не хотите замечать, какой я на самом деле, когда ее с себя стряхиваю. А я уже взрослый дяденька. В гораздо большем смысле слова, чем десяток так называемых мачо, вместе взятых. Хотя бы потому, что материально обеспечиваю моих родственников, плачу зарплату людям, которые со мной работают, а значит, жизнь и благосостояние их семей напрямую зависят от меня, да еще при этом успеваю жить нормальной, полноценной личной жизнью. Только не люблю трепаться о таких вещах, так как считаю, что в этом нет ничего выдающегося.

Тут нет предмета для гордости. А чтобы закрыть тему своей несостоявшейся семьи, скажу так: не встретилась мне еще та женщина, с которой я мог бы связать свою судьбу. Для меня важно полное совпадение, биение двух сердец в унисон, абсолютное взаимопонимание. А если тебя любят, понимают, а ты не очень, или наоборот, ничего путного из этих отношений не получится. Тогда и начинается: «Чего это ты пришел в четыре часа утра?» — «У меня была съемка». — «Ну и что, ты же обещал прийти раньше». — «Не смог, задержали на площадке». — «Не может такого быть!» Ну о какой совместной жизни тут может идти речь, если подобное повторяется изо дня в день?.. «Вечером у меня самолет». — «И куда ты улетаешь?» — «На гастроли». — «Опять?! Но мы же договаривались пойти в гости». — «К сожалению, не смогу». — «И так будет всегда?» — «Наверное». — «Ну и пошел ты!..» — «Ладно».

«Сначала испытываешь кайф, а потом ты пуст. Из тебя выжато все: время, силы, деньги. Словно черная воронка...»
«Сначала испытываешь кайф, а потом ты пуст. Из тебя выжато все: время, силы, деньги. Словно черная воронка...»
Фото: Елена Сухова

И я пошел. Конечно, я немножко утрирую и упрощаю ситуацию, но суть от этого не меняется. И потом, есть еще одна проблема — артисты часто оказываются в плену у какого-то образа, который зрители и особенно зрительницы сами себе нарисовали. И девушка, когда начинаешь с ней встречаться, представляет себе придуманного ею человека, категорически не желая увидеть тебя реального. И постоянно пытается подогнать под тот, понравившийся образ. Скажем, приходишь домой уставший, невыспавшийся, на разговоры сил нет. Но это в расчет не принимается. «Почему молчишь, не улыбаешься? Что-то случилось?» — «Ничего не случилось, просто устал. Не могу же я, как идиот, круглосуточно улыбаться». — «Нет, ты специально не хочешь уделить мне внимание…» Понимаете, в чем штука?

Да, я люблю и пошутить, и посмеяться и по сути своей очень оптимистичный, позитивный, жизнерадостный человек, но не робот же с вечной улыбкой. Все-таки реальный человек и экранный персонаж — это некая разница. Иногда большая разница. (Смеясь.) Вот, очень удачно вписалось название программы Первого канала, в которой я играю.

— Но вы все-таки пробовали создать семью.

— Да, я был женат. Во время учебы в Театральном училище имени Щукина женился на Ольге Беловой, которая училась там же, только на курс старше меня (сейчас актриса работает в театре «Et Cetera», играет учительницу физики в сериале «Папины дочки». — Прим. ред). Так уж сложилось, что сначала у меня был страстный, душераздирающий, счастливый и одновременно драматичный роман в этих же стенах.

Я существовал в океане этих страстей, преодолевая муки любви, которая периодами то была ответной, то вдруг, без объяснения причин, становилась безответной. Сейчас вспоминаю все это и думаю: «Надо же, как я жил — по-юношески глупо, на разрыв, бездумно отдаваясь своим чувствам, открыто, у всех на виду». Многие смеялись надо мной, считая это мальчишеской глупостью… С Олей же мы дружили, и когда я от безответной любви превратился в безжизненного трупика, она подхватила меня и стала лечить своей любовью. Всеми возможными способами старалась отвлечь меня и… (с улыбкой) доотвлекала до того, что я обратил на нее внимание. Заметил, что мы понимаем друг друга с полуслова, что нам хорошо вместе, короче говоря, совершенно неожиданно произошло то, что в отношениях мужчины и женщины называется химией. И вскоре Ольга стала мне уже не только другом.

Саша — ученик 7-го класса
Саша — ученик 7-го класса
Фото: Фото из семейного альбома

Мы решили пожениться и создать семью. Поскольку я из Кишинева, а стало быть, являлся иностранцем, московской прописки у меня не было и, соответственно, постоянно возникали проблемы с паспортом, с видом на жительство. Катавасия была ужасная, и Оля мне не раз предлагала: «Давай я пропишу тебя к себе, и все проблемы закончатся». Но я категорически отказывался: «Ни за что, ведь все станут думать, что я женился не на тебе, а на прописке». И ни разу потом не пожалел о том своем решении, хотя для получения российского гражданства мне пришлось в течение нескольких лет преодолевать массу препон, испытывать унижения перед чиновниками, давать им кучу взяток. Но для меня важно было поступить именно так. Даже когда мы поженились, я фактически был бомжем. Жили мы у Ольги, в ее маленькой квартире на «Бабушкинской»: сами делали там ремонт — клеили обои, клали плитку…

На свадьбу не было ни денег, ни времени. Когда пришли в загс расписываться, говорим: «Давайте быстрее, пожалуйста, а то девушке на «Свадьбу» надо». Регистраторша аж дар речи потеряла: «Не поняла?» — «Да не важно, распишите только поскорее». А Оля действительно опаздывала на спектакль «Свадьба», в котором в тот вечер играла.

Трудно обозначить какую-то конкретную причину, почему в семье иногда все идет наперекосяк. Может, когда графики работы у мужа и жены не совпадают, из-за чего люди постоянно не видят друг друга, чувства невольно притупляются? Как бы то ни было, но постепенно нам обоим стало ясно, что чем дальше, тем будет только хуже, и дожидаться этого было невозможно. Именно в тот период я для себя вывел определенную жизненную формулу: отношения нужно завершать тогда, когда в них заканчивается полет.

Я знаю, что у многих людей хватает сил и умения продолжать жить дальше — порой всю жизнь — без полета. Я так не могу, мне полет необходим как воздух. Возможно, это неверно и гораздо правильнее прочно стоять на земле, но я люблю летать. И Ольга тоже. Вот мы с ней полетали вместе, полетали, а потом приземлились. Дальше лететь вместе не получилось… Но самое главное, что мы остались друзьями, и из нашей совместной жизни я помню только хорошее. (С улыбкой.) А сырники моей бывшей тещи до сих пор считаю самыми вкусными.

— Как-то так получается, что именно профессия стала помехой вашей личной жизни. Почему же вы выбрали именно ее?

— Возможно, для других людей мое объяснение прозвучит несколько пафосно, но для меня абсолютно очевидно: не я выбрал профессию, а она меня. Совершенно отчетливо помню такую картинку: мне четыре года, бабушка на кухне лепит мои любимые ленивые вареники, я вдруг беру какую-то салфетку, кладу ее на голову и заявляю: «Я артист!» Почему? Никто не знает. Потом бегу в комнату, хватаю красное покрывало, накидываю себе на плечи и начинаю кружиться, декламируя: «Ветер, ветер, ты могуч...» Это покрывало в нашей семье так и стало называться — «ветер». Я его даже в Москву забрал с собой. Знаковое оно оказалось... В общем, с той поры мечта стать артистом захватила меня полностью. Мне всегда хотелось быть в центре внимания. Для этого я придумал такую штуку: собирал окрестных ребят и девчонок и громко кричал: «Внимание!» Затем просовывал ноги через перила — были у нас такие во дворе — и, раскинув руки, с возгласом «Смертельный трюк!»

резко откидывался и со всей силы ударялся головой об асфальт. В этот момент все вокруг восклицали: «Ах!..» В голове боль адская, в глазах темно, в ушах гул, но я вставал, раскланивался и думал: «Вот это эффект!» И ради этого «ах!» снова и снова проделывал свой трюк. Вскоре голова начала болеть беспрестанно, просто разрывалась изнутри. Мама, не понимавшая причины возникновения таких жутких болей, повела меня к врачу. Обнаружили сотрясение мозга, наступила пора длительного и муторного лечения. Разумеется, пришлось признаться в содеянном. Слушая мой рассказ, мама и бабушка были в ужасе, но все равно не ругали меня, а спокойно объяснили, какие опасные последствия могут быть. Слава Богу, они и сейчас остались такими же, как в моем детстве, — понимающими и гиперболизированно любящими меня, шумными, добродушными, эксцентричными…

Бабушка прожила трудную жизнь, после войны работала на хлебозаводе — таскала тяжеленные лотки с хлебом, потом на кожзаводе — ужасно вредном производстве, где совсем надорвала себе спину.

«Отношения нужно завершать тогда, когда в них заканчивается полет»
«Отношения нужно завершать тогда, когда в них заканчивается полет»
Фото: Фото из семейного альбома

Но, невзирая на все тяготы жизни, продолжала оставаться невероятно красивой женщиной. Когда я впервые увидел на экране Любовь Орлову, подумал: «Как моя бабушка оказалась в телевизоре?» Невероятное сходство. И мама у меня красивая. Когда ей было 16 лет, тоже пошла работать на кожзавод — нужно было как-то кормить семью: детей было семеро, а дедушка мой умер очень рано. Впоследствии мама была госслужащей, работала на заводе холодильников. Смеясь, называла себя конторской крысой. Но всегда доказывала, что она истинная женщина.

Мамин утренний ритуал приведения себя в порядок — абсолютно из фильма «Служебный роман»: зеркало, пудра, легкое поплевывание на сухую тушь, размазывание ее кисточкой, нанесение этой смеси на ресницы, наведение стрелок карандашом, дальше начес волос, подбор очередного сногсшибательного наряда — она их постоянно придумывала, туфли на потрясающих шпильках, последний штрих — подкрашивание губ, и все: мама при параде, готова к рабочему дню… Смешно, но сейчас в маминых туфлях из тех времен я изображаю Ренату Литвинову…

Отец в моем детстве тоже был, но вскоре после того, как я пошел в школу, родители расстались. Папа работал главным инженером на каком-то предприятии, связанном с винопроизводством, иногда я бывал у него на собраниях и помню, как он отчитывал сотрудников.

А вне работы папа — это бесконечный фейерверк шуток и анекдотов. У него внутри прямо какая-то программа вмонтирована со смешными историями. Благодаря маме развод родителей прошел для меня совершенно безболезненно. Она очень мудро повела себя — никогда моему общению с папой не препятствовала, поэтому у нас с ним до сих пор сохранились нормальные отношения, какие и должны быть у родных людей… Когда в нашей семье появился Саша, мой будущий отчим, мама спросила, как я к этому отношусь. Я ответил ей фразой, как будто из фильма: «Главное, мамочка, чтобы тебе было хорошо». Слава Богу, и мне с Сашей было неплохо, потому что он всегда вел себя очень тактично: не пытаясь быть мне вторым отцом, он стал другом, человеком, который всегда даст совет, но при этом скажет: «А вот решение ты должен принять сам…»

Жила наша семья в Кишиневе.

«Я уже взрослый дяденька. И в гораздо большем смысле слова, чем десяток так называемых мачо, вместе взятых. Но, на мой взгляд, так гадко и пошло — кому-то это доказывать»
«Я уже взрослый дяденька. И в гораздо большем смысле слова, чем десяток так называемых мачо, вместе взятых. Но, на мой взгляд, так гадко и пошло — кому-то это доказывать»
Фото: Елена Сухова

Город-сад, наполненный солнцем, зеленью, черешней, виноградом, орехами, шелковицей. Абсолютно интернациональный, все вперемешку — русские, молдаване, евреи, украинцы, гагаузы, у всех большие семьи. Практически все жители друг друга знают, ходят в гости, поют застольные песни. В программе Первого канала «ДОстояние РЕспублики», где я являюсь членом жюри, часто удивляются, откуда я знаю все старые песни? Ничего удивительного — из детства. Ведь тогда любой праздник — это обязательно стол с невероятным количеством вкусной еды, гости и песни. И все это под прекрасное домашнее молдавское вино. Люди пьют его, общаются, поют, пьянеют, но не напиваются. Никогда не видел пьяных, хотя и шутят иногда, что в Молдавии у людей вместо крови в жилах вино течет…

Все городские торжественные мероприятия — праздники, открытия памятников — проходили при моем непосредственном участии…

Сценарий один и тот же: приезжают за мной в детский сад на «Чайке», привозят на место проведения торжества, и я исполняю неизменный репертуар: песни «День Победы» и «Четыре таракана и сверчок». Почему-то устроителям казалось, что такой подбор очень хорошо сочетаем. Дальше мне дают цветы, я возлагаю их куда положено или вручаю кому положено, потом какой-нибудь партийный деятель берет меня на руки, после чего меня, наконец, привозят обратно… В школе я все время проводил какие-то бесконечные линейки, возглавлял радиокомитет, организовывал всевозможные мероприятия и праздники.

Во всех конкурсах принимал участие — у меня целый чемодан всяких грамот. И если бы в моей юности была такая программа, как «Минута славы», которую мне довелось вести на Первом канале, непременно рванул бы в нее в качестве участника. Потому что уверен: Господь одаривает благостью даже намерения. То есть если человек даже просто захотел что-то, у него уже есть Божья помощь. А уж если сделал… Чтобы пошли круги по воде, нужно бросить камешек. И если люди помимо своей основной деятельности занимаются еще чем-то, они свою жизнь как-то разукрашивают, делают лучше, ярче, интереснее, добавляют в нее блесток. А мне этого всегда хотелось. Безумно. Советское детство для меня было двуцветным — красные флаги, серые дома и… больше ничего. Все однотипное. И вдруг однажды я попадаю в цирк. А там все по-другому! Море огней, потрясающие разноцветные костюмы, все вокруг сверкает, дирижер в ярком пиджаке с блестками, женщины с наклеенными ресницами, люди улыбаются…

Что-то невероятное произошло в моем сознании. Настоящий переворот. Цирк произвел на меня настолько мощное впечатление, что в буквальном смысле слова изменил всю мою жизнь. Я твердо — окончательно и безоговорочно — решил, что буду артистом цирка, не важно какого жанра. Сказал об этом дома и начал готовиться к будущей профессии. Большая комната стала периодически превращаться в манеж, и там, переворачивая все вверх ногами, я устраивал цирковые представления, приглашая в качестве участников труппы своих товарищей. Одновременно принялся писать знаменитым артистам цирка. Юрию Никулину, например, отправил свои фотографии, сопроводив их словами: «Юрий Владимирович, я вам дарю самое ценное, что у меня есть».

 С мамой и отчимом Александром
С мамой и отчимом Александром
Фото: Фото из семейного альбома

Мне казалось, когда он увидит эти фото, непременно воскликнет: «Ой, ну это же надо, вот он — тот, кто мне так нужен! Как же я раньше работал без Саши Олешко? Надо срочно с ним встретиться». Но, к сожалению, ответа так и не получил. А вот Вячеслав Полунин, которому я написал о том, что он великий клоун, потрясающий Асисяй, представляете, ответил — поблагодарил, пожелал счастья, везения, написал: «Дерзай!» — и вложил фотографию с автографом. Это было невероятно! Не забывая об этом, я сейчас стараюсь всегда отвечать на детские письма, которые получаю ежедневно… Еще помню, как достал измором Олега Попова, когда он приехал в Кишинев. Дело в том, что в нашем городе был уникальный Цирк, куда съезжались лучше артисты страны — формировали там и обкатывали программы, которые потом возили за границу.

Поэтому мы, кишиневские зрители, видели выдающиеся представления. И когда приехал Попов, я конечно же сразу понял, что должен осчастливить его своим вниманием. Ходил за ним неотступно и достал так, что в результате он даже пригласил меня на свой день рождения. Видимо, великого клоуна потрясло мое доскональное знание его биографии. А я действительно выучил назубок информацию обо всех (!) артистах системы Союзгосцирк, при том что это тысячи людей…

Цирком я был всерьез болен и принял решение поступать в московское цирковое училище. Разумеется, маму и бабушку перспектива видеть меня цирковым артистом совершенно не радовала. Мама была уверена в том, что это просто детские фантазии, говорила: «Ничего, скоро пройдет».

Бабушка и до сих пор так думает. Все ждет, когда закончится вся эта ерунда, которой я занимаюсь, и ее внук найдет, наконец, для себя серьезное занятие. Любое мое творчество бабушка до сих пор оценивает исключительно по тому, как я выгляжу: если улыбался и щечки были круглые, значит, фильм или программа хорошие; если худой и серьезный, значит, все плохо… Конечно же и мама, и бабушка — вместе и порознь — отговаривали меня от поездки в Москву. Мама придумала даже такую отговорку: «Ты не знаешь о том, что в любой стране существует законодательство. Так вот, по советским законам, если ребенок до 18 лет уходит из семьи, его родителей сажают в тюрьму». Узнав об этом, я пришел в ужас. И тут же стал писать в Союзгосцирк, в журнал «Советская эстрада и цирк». Смысл текста был примерно такой: «Что же это за законы у нас?!

С Игорем Квашой и Еленой Яковлевой за кулисами театра «Современник»
С Игорем Квашой и Еленой Яковлевой за кулисами театра «Современник»
Фото: Юрий Феклистов

Я очень люблю свою маму и не хочу, чтобы ее посадили в тюрьму. Но при этом мечтаю учиться на артиста цирка. Вы скажите там, наверху, что я против такого закона, пусть изменят его!» Вскоре пришел первый ответ, в котором было написано, что законодательство у нас достаточно лояльное к тем, кто хочет учиться, и я могу ехать поступать спокойно — мама останется на свободе. Я прибежал к маме и гордо вручил ей это письмо. Она была в шоке. И… сдалась. Вместе с отчимом поехала со мной в Москву. И вот после восьмого класса я приехал в училище, куда набирали детей только после 16 лет. На мое счастье, в комиссии оказалась женщина из министерства культуры родом из Кишинева. Я стал просить ее: «Пожалуйста, помогите мне, я буду у вас самым лучшим учеником». Во многом благодаря ей я прошел вступительные экзамены и был зачислен на эстрадное отделение.

В 14 лет… И вот представляете, какую спираль сделала судьба? Четыре года назад та самая женщина — Валентина Михайловна Савина, — уже будучи директором этого училища, позвонила мне и сказала: «Пора опыт передавать молодежи. Готовься, на следующей неделе будешь набирать курс». Я стушевался, говорю: «Не буду». «Будешь!» — строго сказала она. И вот уже три года я являюсь педагогом по актерскому мастерству...

А тогда, летом 1991 года, дождавшись результатов зачисления, мы вернулись домой. Считая каждый день, я ждал начала учебного года. И тут 19 августа в стране случается путч. Горбачев — в Форосе, по Москве идут танки, создается ГКЧП, по телевизору показывают «Лебединое озеро», а потом трясущиеся руки Янаева, рассказывают о застрелившемся Пуго...

Все вокруг гадают, кто кого переиграет, начнется ли гражданская война… Мама в прямом смысле встала у двери и сказала: «Я тебя никуда не пущу». А я в ответ: «Не пустишь — убегу. Пойду будто бы погулять и не вернусь». Видимо, очень уж решительно был настроен, и мама все-таки согласилась на мой отъезд — поняла, наверное, что я какой-то сумасшедший ребенок, действительно сдвинутый на цирке. Сейчас осознаю, что своим согласием она совершила настоящий подвиг — женский, человеческий, материнский. Отпустила своего мальчика в чужой город в такой непредсказуемой ситуации в стране. Запрятала глубоко внутри себя свои страхи и переживания и пошла на это — только ради того, чтобы сбылась мечта сына. Единственным условием мамы было, чтобы я жил не в общежитии, а у знакомого — они сняли мне у него комнату.

И началась моя самостоятельная жизнь в Москве. А через четыре месяца объявили, что страны СССР больше не существует, и в одночасье я оказался иностранцем. Годы учебы — лихие 90-е — были самым тяжелым периодом в моей жизни. Настоящая, как теперь говорят, жесть. Жуткое, страшное, голодное время, наполненное одиночеством и страхом. Никому ни до кого нет дела, все просто выживают. Денег нет, да и в магазинах абсолютная пустота. Редкая продуктовая благотворительная помощь из Европы, из Америки — буквально счастье. И еще к климату московскому я никак не мог привыкнуть, он просто ломал меня. Выпадение первого снега было сродни наступлению конца света. «Боже мой, — думал, — все, теперь на полгода жизни нет». Но при этом мне так хотелось быть артистом, что я готов был терпеть все. И терпел, более того, буквально влюбился в Москву. Посчитал своим долгом досконально ее изучить.

Составил план: в каком месяце какую ветку метро я изучаю. И, поверите ли, каждый день, несмотря на усталость, независимо от того, во сколько заканчивал учебу, неукоснительно следовал этому графику. В итоге за четыре года обучения побывал на всех станциях московского метрополитена, и не только внутри, но выходя на улицу, узнавая районы. Центр, естественно, вызубрил досконально — узнал, где какой памятник стоит, при каких обстоятельствах сооружен...

На четвертом курсе я попал на телевидение — начал вести программу «Шпилька» на канале «2х2». Помню, как заболел болезнью с красивым названием «звездная». Иду по улице, собаки лают, а я думаю: «Ой, боже, даже собаки меня знают!» Так и ходил, наслаждаясь собственной значительностью. Однажды подходит ко мне человек и спрашивает: «Закурить не найдется?» — а я ему отвечаю: «Спасибо» — и двигаюсь дальше.

«Я заболел болезнью с красивым названием «звездная». Иду по улице, собаки лают, а я думаю: «Ой, боже, даже собаки меня знают!»
«Я заболел болезнью с красивым названием «звездная». Иду по улице, собаки лают, а я думаю: «Ой, боже, даже собаки меня знают!»
Фото: Елена Сухова

Через несколько шагов останавливаюсь как вкопанный и соображаю, что произошло: «Какой ужас, что же со мной творится?!» Начал себя притормаживать… Ближе к окончанию учебы приехала мама, посмотрела на все, что я делаю, и спросила: «Где учился Андрей Миронов?» Знала, что он был моим кумиром. «В Щукинском», — отвечаю. Она говорит: «Вот и ты иди-ка туда и поучись». И заставила продолжить обучение, за что я ей безмерно благодарен, потому что эта учеба переставила все кубики внутри меня по местам. Навсегда останусь благодарен своему педагогу, художественному руководителю курса Владимиру Владимировичу Иванову, который сделал меня абсолютно другим человеком. Достаточно жестко он со мной работал, но только для того, чтобы выбить из меня всю дурь, провинциальность, стряхнуть шелуху и выпустить во взрослый мир нормальным человеком…

Расписание у нас было жесткое — занимались с девяти утра до двух-трех ночи, а то и круглосуточно. Я, например, установил рекорд — безвылазно провел в училище 32 дня. Жил в аудиториях, мылся в душе с крысами: моешься, а они пробегают мимо, спал на лавках. А ночами еще подрабатывал в ресторане официантом — смена пять-шесть часов. Он располагался в соседнем доме. Научился виртуозно скручивать салфетки — могу показать. (Поскольку мы беседуем в ресторане, действительно показывает: берет со стола матерчатую салфетку и моментально придает ей красивую замысловатую форму. — Прим. ред.) На спор за минуту мог накрутить 40 штук таких... Это был престижный ресторан, туда случайные люди не приходили — в основном посетителями были крупные чиновники, известные артисты.

Многих коллег, с которыми теперь играю в театре или встречаюсь на разных съемочных площадках, я когда-то обслуживал. Настю Вертинскую, например, Галину Волчек, Валентина Гафта, Людмилу Максакову. Для меня видеть вживую этих людей из телевизора было просто невероятно. А из политиков моим любимым клиентом был тогдашний помощник президента Сергей Ястржембский — он всегда оставлял очень щедрые чаевые.

По окончании учебы меня пригласили работать в несколько театров. После мучительных раздумий выбрал «Сатиру». Но поиграл там всего семь месяцев — меня ввели в несколько старых спектаклей, а этого мне было мало. Очень хотелось играть, репетировать, развиваться дальше, но в тот момент в театре для этого не было возможности.

Когда сообщил о своем уходе, Александр Анатольевич Ширвиндт обиделся, сказал, что театрами не бросаются. Но я все равно ушел. Через пару месяцев просто шутки ради пошел показываться в «Современник» — с чужим курсом, будто я выпускник. И мой отрывок понравился Галине Борисовне Волчек. Она велела зайти через две недели. Я зашел и попал на репетицию спектакля «Три сестры». Перед началом Галина Борисовна сказала: «Познакомьтесь, это наш новый артист Саша Олешко». Вскоре меня ввели в «Вишневый сад». С той поры прошло уже 10 лет.

— Неужели вы, молодой человек, быстро завоевывающий популярность, окунувшийся в богемную среду, были заняты только учебой и работой — и никаких, как говорится, пагубных пристрастий?

— Был период, когда я экспериментировал над своей жизнью. В разные компании попадал. Одно время, например, хотел узнать, что такое ночные клубы, — тогда это было повальным увлечением. А ведь эта история затягивает. До утра окунаешься в мир музыки, драйва, бесконечного бурлеска! Кайф. Но потом оказывается, что из тебя все твои творческие силы просто выкачали. Ты пуст — тебе уже нечего принести ни в дело, ни в семью — все оставлено там. Из тебя выжато все — время, силы, деньги. Знаете, словно черная воронка… Очень многие мои друзья из того времени попали в нее: или физически погибли, или скурили и пропили мозги, или снюхали всю свою душу. Да, они пожили ярчайшей, потрясающе захватывающей жизнью, но… всего лишь пять лет. А потом ушли в никуда. Я тоже зашел на эту территорию, но очень быстро понял, что все мое нутро отказывается существовать в этом водовороте.

В какой-то момент вдруг четко осознал: могу потерять все, что набирал с таким азартом и воодушевлением, все, чему учился, — и в одночасье ушел оттуда. Тут же выбросил номера телефонов всех тех так называемых друзей и подруг и навсегда закрыл для себя эту страницу жизни. И когда иной раз узнаю, как про меня говорят: «Да ну, этот парень такой тихушник, все дома сидит», не обращаю внимания. На самом деле у меня очень яркая жизнь. И, по-моему, гораздо интереснее прожить жизнь длинную, насыщенную событиями. А для этого нужно просто нормально работать — и в профессии, и над собой. Получая от этого удовольствие. Но новое время вдолбило молодежи, что можно, не работая, просто бездумно веселиться. А веселье и радость жизни — это все-таки разные вещи. Жаль, не объясняют, что такая псевдорадость («Давай покурим, понюхаем, выпьем, поширяемся…») есть прожигание этой самой жизни, болото, в котором человек пропадает.

К счастью, я вовремя это понял… Конечно, и сейчас в каждом дне существует огромное количество провокаций, и очень трудно не попасть в них, сохранить себя. Но я точно знаю: если до 33 лет Бог прощает ошибки, то после — все, ты уже пишешь жизнь на чистовик. А мне сейчас как раз 33…

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог