Что Воробьеву хорошо, то Хаапасало — смерть

Европеец передвигается по Москве в -25 на велосипеде, а наш в Голливуде рассекает в +25 на кабриолете. Вот как бывает!
Мария Адамчук
|
22 Февраля 2012
Вилле Хаапасало
Вилле Хаапасало
Фото: Михаил Клюев

Европеец Вилле Хаапасало передвигается по заснеженной Москве в мороз -25 на велосипеде, а наш человек в Голливуде рассекает по зимнему Лос-Анджелесу в +25 на кабриолете. Чего только в жизни не бывает!

«Как начиналась моя жизнь в Совет­ском Союзе? Сказать, что было плохо, — ничего не сказать. Иностранец, без языка, без денег. Меня бесконечно грабили. И прямо на улице, и квартиру топором взламывали. И по морде я не раз получал», — признался в интервью Алексею Воробьеву Вилле Хаапасало. Алексей и Вилле познакомились на съемках фильма «Самоубийцы» и стали друзьями.

А недавно молодой певец и актер по просьбе «7Д» попробовал себя в новой роли — журналиста. Беседовать пришлось по скайпу. Финн Хаапасало в это время находился в Москве, а русский парень Леша Воробьев — на другой стороне земного шара, в Лос-Анджелесе. Тема разговора определилась сама собой: как живется и работается на чужбине.

Алексей: Вилле, ты меня хорошо видишь и слышишь? Да? Ну тогда давай все по порядку. Расскажи, как и когда тебя занесло в Россию? Ты приехал к нам учиться на актера?

Вилле: Я приехал учиться еще в Советский Союз, в Питер. Было это в 1991 году, и примерно в это же время СССР рухнул. Вообще-то изначально я собирался в Англию. Билет уже купил и чемодан собрал. Но неожиданно встретил приятеля, который удивился, зачем я так далеко еду, когда под боком Россия с ее всемирно знаменитой системой Станиславского и замечательными театральными институтами.

Я тут же поменял билет и уехал в СССР. Это было очень тяжело — оказаться в совершенно другой стране, где вообще ничего не понятно. Начать с того, что тут все было по талонам — система для меня немыслимая. На тот момент я знал, что советская хоккейная команда играет шикарно. Еще в детстве видел советское кино, где 300 коммунистов косят сено, а поскольку я из деревни, очень удивлялся, почему они так плохо это делают. Вот и все, что мне было известно о Советском Союзе. И при этом я никогда не думал, что буду работать в России. Цель была — закончить институт. Думал, вот отучусь и поеду обратно в Финляндию. Но получилось так, что режиссер Александр Рогожкин снял меня в своем фильме «Особенности национальной охоты».

Совершенно случайно. Он искал русского артиста на роль финна, по сценарию ему должно было быть лет 45, не меньше. А тут знакомые сказали, что в театральном институте учится настоящий финн. Мы встретились, и он утвердил меня на роль, несмотря на то что мне на тот момент было далеко не 45.

Алексей: Я тогда еще ребенком был! Помню, совсем пацаненком тебя по телевизору смотрел. Мне кажется, Вилле, ты после этой картины стал русским. Правда! Все тебя начали воспринимать как своего.

Вилле: Ну да. Потому что я там пьяного сыграл.

Алексей: Ты пытался там понять русского человека изнутри — это очень сильная роль была.

Алексей: «Еду я недавно по Голливуд-бульвару, такой весь офигенный русский парень. И вдруг меня полиция останавливает. Выхожу из машины, а они хватаются за пистолеты и направляют их прямо на меня!..»
Алексей: «Еду я недавно по Голливуд-бульвару, такой весь офигенный русский парень. И вдруг меня полиция останавливает. Выхожу из машины, а они хватаются за пистолеты и направляют их прямо на меня!..»
Фото: WAHB MABKHOUT

Вилле: А ты знаешь, что после этой роли я чуть было навсегда из профессии не ушел? Навалилось как-то все: слава, внимание журналистов. А я же к этому никогда не стремился. В какой-то момент так устал, что принял решение уехать обратно в Финляндию. И не просто уехать — исчезнуть, чтобы меня не могли найти ни журналисты, ни режиссеры. Нанялся в дальнобойщики и год колесил по дорогам, водил тяжелую фуру. А потом вдруг понял, что скучаю по театру. Именно по театру, не по кино. Вернулся в любительский театр в Финляндии, но дело там шло туго. С удивлением обнаружил, что найти хорошую работу я не могу. Театральный мир в любой стране — в Финляндии, в России, в Китае (про Америку не знаю, не изучал вопрос) — он тесный. Люди знакомятся еще в институтах, начинают дружить и работать вместе. А поскольку я учился в России, то у себя на родине из этого круга выпал.

В этом никто не виноват, просто такая жизнь. При этом в Россию меня по-прежнему звали, предложений сниматься было много. Хотя и тогда и сейчас я понимаю, что мой успех здесь — совершенная случайность. Если бы я не снялся в «Особенностях национальной охоты», я бы наверняка никогда в России не работал. Потому что на фиг я тут кому-то сдался со своим ломаным русским языком. И мои друзья по финскому театру удивлялись моей востребованности, говорили: «Кому нужен финн в России?»

Алексей: Я в Америке пока тоже не до конца разобрался, но ясно одно — тут не важно, откуда ты и кто за тобой стоит. Я подписал контракт и записываю здесь свой первый международный альбом, а параллельно учусь в театральной школе. Так вот в Штатах все решают не связи и деньги, а талант и профессионализм. В этом смысле мне здесь нравится больше.

Правда, и конкуренция совсем другого уровня, но меня это не пугает, а, наоборот, даже заводит. Только приехал — и уже получил небольшую роль в фильме у своего педагога по актерскому мастерству режиссера Энтони Майндла. Так что главное — начать!

Вилле: Я так понял, ты планируешь остаться?

Алексей: Думаю, буду брать пример с тебя — жить на две страны. У тебя же получилось! Ты приезжаешь, снимаешься в России, а потом едешь в Финляндию и делаешь что-то другое — занимаешься бизнесом, я слышал. То есть можешь в разных направлениях развиваться там и здесь. Мне это по душе. В Америке я пока лишь готовлюсь к старту — могу творить, писать музыку, учиться. А в России я просто работаю.

Алексей: «Для того чтобы понять народ, надо жить его жизнью. Я начал бегать по утрам и занялся серфингом»
Алексей: «Для того чтобы понять народ, надо жить его жизнью. Я начал бегать по утрам и занялся серфингом»
Фото: WAHB MABKHOUT

Возвращаюсь в Москву и за две недели не успеваю ни разу даже поспать нормально — безумный график, съемки, выступления. Пашу как лошадь и к концу пребывания дома уже еле стою на ногах. Лечу в Америку, отсыпаюсь, вхожу в нормальный жизненный график. Ты удивишься, но по ночам здесь очень мало что работает: магазины, кафе — почти все закрыто. Человек уходит с работы в шесть вечера, и все, он даже на телефон не отвечает, потому что до утра у него отдых (если, конечно, он не дежурный врач «Скорой помощи» или не пожарный). У меня вот, скажем, как-то в субботу сломался зуб. Я звоню знакомому дантисту, и он говорит: «Знаешь, Алекс, у меня сейчас уик-энд, ничем тебе помочь не могу, но в понедельник рано утром звони!» То есть через два дня! А у меня зуб сломан, болит. Врач может быть моим лучшим другом, но в этот момент у него уик-энд и его ничего не касается.

Меня это так поразило! Хотя не знаю, относится ли все вышесказанное к людям нашей профессии. Здесь люди, выбравшие эту стезю, об отдыхе забыли. Особенно в Лос-Анджелесе, где каждый официант хочет стать Брэдом Питтом. Я еще не видел актера, который не мечтал бы играть в Голливуде. Скажи, Вилле, вот ты наверняка мечтал?

Вилле: Я понимаю одно — это адский труд на много лет. Просто пробиться в Голливуд, не говоря о том, чтобы там удержаться. А для меня актерство — это не призвание, это просто один из способов зарабатывать деньги, поэтому у меня амбиций таких нет. Я снимаюсь в Финляндии, в России, в Европе, мне этого хватает. Хотя, признаюсь тебе, в детстве я мечтал о Голливуде. Но мечтал как-то очень странно: я же играл в хоккей в молодежной сборной Финляндии.

И думал, что буду летом играть в Голливуде, а зимой в НХЛ. Но, как ты понимаешь, из этой мечты ничего не вышло.

Алексей: А я тоже в хоккей начал играть! Мне кажется, это очень веселая игра: когда вижу человека с шайбой, просто впихиваю его в борт. Я когда в «Лед и пламень» с Татьяной Навкой катался, мы ездили по стране с гастролями. Всей командой играли в хоккей: с Ягудиным, Башаровым, Авербухом… Хорошее было время. А какая Навка потрясающая партнерша! Ты ведь тоже с Таней катался?

Вилле: Ну да… У тебя такие хорошие воспоминания об этом остались. Вот уж правду говорят, что русскому хорошо — финну смерть. Ругались мы с ней каждый день. Она очень сурово относилась к тренировкам, буквально пытала меня ими. Плюс я еще колено повредил в самом начале проекта, катался на обезболивающих уколах.

Вилле: «До приезда в СССР я видел только один советский фильм. Там триста коммунистов косят сено. А поскольку я из деревни, очень удивлялся, почему они так плохо это делают»
Вилле: «До приезда в СССР я видел только один советский фильм. Там триста коммунистов косят сено. А поскольку я из деревни, очень удивлялся, почему они так плохо это делают»
Фото: Марк Штейнбок

Легко мне это шоу не далось. Честно говоря, я не любитель этого всего: ледовые проекты, еще какой-то там шоу-бизнес. В сериалах позвали сниматься, я попробовал, но не нашел там себя. Сейчас уже и не зовут, потому что видят, я не очень хорошо к этому отношусь. Мне гораздо интереснее снимать документальное кино. Сейчас я в основном снимаю такие картины в России для Европы. Недавно закончил фильм «Через всю Россию за 30 дней», ехал на поезде из Москвы во Владивосток. Когда снег растает, собираюсь в Сибирь, хочу делать проект о малых народах. Я никогда не думал, что документальное кино так долго снимать, дико много времени уходит. Это ужас какой труд. А денег не приносит никаких.

Алексей: Я тоже здесь короткометражками увлекся, начал сам снимать, сначала на телефон, а теперь уже на камеру!

Планирую потом пойти учиться в Лос-Анджелесскую киноакадемию на режиссуру — считаю, если чем-то заниматься, нужно обязательно делать это профессионально. А что тебя заставляет мотаться по Сибири? Охота к перемене мест?

Вилле: Вот уж нет. Наездился я вдоволь. Мои родители очень любили путешествовать, и как только появлялась возможность, мы всей семьей куда-нибудь ехали. Полмира объездили. И снимаю я это кино не из желания попутешествовать и не из-за денег, просто хочется сделать что-то полезное для людей. Я рассказываю о таких городах, и названия-то которых почти никто никогда не слышал. Или вот нашел народ, где осталось всего четыре человека — носители языка.

Представляешь?! Через несколько лет их не будет, народ исчезнет с лица земли. Но надо успеть о них рассказать.

Алексей: Чтобы снимать такие фильмы, надо, кроме всего прочего, в совершенстве знать русский язык. Поделись опытом, как ты его учил?

Вилле: Русский язык я не учил никогда. Я вообще плохо учился в школе, поэтому обычные способы обучения мне не подходят. Я шел другим путем. Нужно мне, скажем, молоко. Я ищу в словаре слово «молоко», учу его и иду в магазин. Нужен хлеб — ищу слово «хлеб». Так и выучил, но, честно говоря, я до сих пор не умею писать по-русски. Читать — читаю, а писать не могу. То есть пишу, как слышу, поэтому никто не может понять, в том числе и я сам, что же я такое написал. Грамматику вообще не знаю, до сих пор не могу понять, почему машина — она.

«Лететь с моста в прорубь было круто!»
«Лететь с моста в прорубь было круто!»
Фото: Ольга Ветрова

Это же машина, не «он», не «она» — машина. В финском языке есть мужской и женский род, но это относится только к живому миру. Девушка — «она», парень — «он». Но шкаф, он никакого пола не имеет. Ну какой у шкафа может быть пол?!

Алексей: Очень хорошо тебя понимаю. Я тоже двоечником был — все время отдавал музыке. Начал учить английский язык, подписав контракт с продюсером Леди Га-Га RedOne за пару месяцев до конкурса «Евровидение», то есть год назад. И тут же попал в самое пекло: съемки, пресс-конференции, интервью на весь мир — все без переводчика. В общем, тоже несладко пришлось. Сейчас уже легче — теперь не только говорю, но и песни пишу на английском. Для того чтобы понять народ, надо жить его жизнью. Я даже начал бегать здесь по утрам! Бегаю по набережной и вроде как начинаю ощущать какой-то ритм местной жизни, у меня возникает иллюзия, что я так лучше пойму американцев.

Но все равно, до конца пока не въезжаю. Вот есть у них такая черта: приветливость. Это, безусловно, радует. Но иногда все же зашкаливает через край. Например, звонит мне мой педагог по языку, я поднимаю трубку и говорю: «Хелло». Ровно. Спокойно. А он мне: «Так нельзя произносить. Так отвечают только русские. Настоящий американец скажет: «Хеллооооуу!» — и у твоего собеседника сразу возникает ощущение, что ты безумно ждал именно его звонка». Но на самом деле их радость при встрече вовсе не означает, что они и правда рады тебя видеть. Мне это, честно говоря, не нравится. Понять, по-настоящему ли человек тебе рад или он просто улыбается, потому что так принято, — невозможно.

Вилле: Зато в России сразу все понятно. Здесь часто говорят «алло» так, что сразу ощущается подтекст: «Да пошел ты!» Вот это по-нашему! А тебе там есть с кем по телефону поговорить-то? Друзья есть?

Алексей: Нет, здесь с друзьями тяжко. Ну, есть один человек, он мне почти как друг. Наряжаю я, скажем, елку к Новому году, он сидит рядом и помогает советами. Мы болтаем по душам. Потом мы идем с ним в кафешку, пьем кофе, общаемся и со стороны выглядим как закадычные приятели, он хороший, добрый парень. Только на самом деле он мой педагог по английскому, и я ему плачу за то время, которое он проводит, болтая со мной. И это мне тоже иногда просто крышу рвет!

Вилле: Я понимаю, о чем ты говоришь. Помню, когда приехал в Советский Союз, год ни с кем не разговаривал.

Год! Представляешь? Языка не знаю, да и говорить особо не с кем. Родителям в Финляндию звонить дорого, и не всегда получалось дозвониться. И я молчал. Сначала здорово испугался этого состояния, а потом понял, что это хорошо, — вот в таком возрасте, в каком сейчас ты, очень полезно как следует познакомиться с самим собой. Есть возможность думать, думать, думать... Ты идешь по улице, вспоминаешь, как жил до сегодняшнего дня, строишь какие-то планы. Или сидишь где-то и просто наблюдаешь, что делают люди вокруг.

Алексей: Это правда, я это здесь на себе испытал.

Вилле: Сейчас я вспоминаю то время очень по-доброму, получился хороший период в моей жизни. Хотя тогда мне казалось совершенно по-другому. Я в незнакомой стране, без языка, без денег.

Алексей: «В моей самой драматической сцене Хаапасало вдруг вбегал и несся с топором наперевес. Самым сложным для меня оказалось не сцену тяжелую сыграть, а не расхохотаться, увидев Вилле»
Алексей: «В моей самой драматической сцене Хаапасало вдруг вбегал и несся с топором наперевес. Самым сложным для меня оказалось не сцену тяжелую сыграть, а не расхохотаться, увидев Вилле»
Фото: Михаил Клюев

Сказать, что было плохо, — не сказать ничего.

Алексей: Странно, мне казалось, что в те годы к иностранцам было особое отношение…

Вилле: Я смотрел ваши фильмы 80-х годов, там отношение к иностранцам такое: «Ух ты…» Когда я сам приехал в Советский Союз в 91-м, то увидел совсем другое отношение: если человек из-за границы, значит, у него должны быть деньги! Меня только за один 92-й год грабили девять раз! И на улице подходили, вытаскивали кошелек и убегали, и по морде я получал, и квартиру взламывали топором. Да и без этого экстрима забот хватало: я постоянно переезжал с квартиры на квартиру. Простой пример: мои однокурсники сняли жилье, я у них поселился. Но когда квартирная хозяйка узнала, что там живет иностранец, то есть я, тут же в три раза повысила плату.

Поэтому я старался не выглядеть иностранцем: одевался, как русские, как можно меньше говорил, чтобы не услышали мой акцент… Но как будто у меня на лбу было написано, что я из-за границы приехал. В общем, тяжело пришлось. Раз пять, наверное, я собирался уезжать домой. Уже с вещами на вокзале стоял. Но подходил поезд, и я себя убеждал: «Как же так? Финский человек, если он что-то решил, отступать не может. Я сказал, что поехал учиться. Что подумают мои друзья, если я вернусь, недоучившись?» Поезд уезжал, а я оставался. И все повторялось — кутерьма с квартирами, пустые полки в магазинах, продукты по талонам. Я тогда был вегетарианцем и из еды мог найти только хлеб и капусту. А готовить не умел совсем. Купил как-то манную крупу, вспомнил, что в Финляндии из нее варят вкусную кашу, решил приготовить.

На литр воды положил полкило манки, сварил. То, что получилось, разрезал ножом на четыре части и подумал: «Странно. У нас в Финляндии манная каша совсем другая: жидкая, вкусная, а тут резина, которую надо ножом резать». Слушай, а когда я приезжаю в Америку, то нигде не могу есть, потому что там, на мой вкус, чудовищная еда. Как ты там живешь?

Алексей: Я же вырос уже после распада СССР. Принадлежу к поколению фастфуда, для меня в гастрономическом плане Америка — настоящий рай.

Вилле: Везет тебе! А спортом, кроме бега, успеваешь заниматься? На гамбургерах разносит так, что даже бег не спасет. Ходишь в тренажерный зал?

Алексей: Я тут еще серфингом увлекся, но пока больше «под волной», чем «на волне».

В общем, нагрузки хватает! А на зал еще времени нет, работы много. Так что фастфуд пока на меня не действует.

Вилле: Это тебе повезло! Но еще машина очень способствует лишним килограммам. Ты, небось, только на машине там передвигаешься?

Алексей: Угадал. Представляешь, купил кабриолет 54-го года, как у Джеймса Дина, просто мечта! Ты оценил, да? Так вот, еду я недавно по Голливуд-бульвару, такой весь офигенный русский парень, и вдруг сзади полиция с мигалкой, останавливает. Я паркуюсь и, как у нас, по привычке, выхожу из машины. И вдруг они хватаются за пистолеты и направляют их на меня! Прямо кадр из какого-то дурацкого боевика: копы, пистолеты… Я, конечно, сел в машину, руки на руль, сижу и думаю: «Что же я такое сделал-то?!»

Потом уже мне объяснили, что, оказывается, у них нельзя выходить из машины — это проявление агрессии к властям! Но, к счастью, все обошлось, и мы даже сфотографировались на память.

Вилле: У меня первый русский штраф не такой романтичный получился. Это было давным-давно, еще студентом я перегонял однокурснику машину из Финляндии. Где-то между Выборгом и Петербургом меня остановили, долго смотрели, ничего не нашли. А потом заявляют: «О! А у тебя ж ремень надет не так!» Я говорю: «Ребята, нет такого закона, ремень либо надет, либо нет». А они мне: «Есть закон или нет — сейчас разберемся! Поедем в отделение. Найдем книжку большую, где все законы, там как следует поищем. Это займет часа три». Я им дал 20 финских марок и попросил взамен чек.

Почему-то не дали, очень странные ребята оказались. Сейчас я не езжу по Москве на машине. Раньше водил машину и находил с милицией общий язык, а сейчас — в связи с кризисом, наверное, — они смотрят: я за рулем, и в их голодных глазах сразу читается: «О! Деньги едут! Ну-ка давай-ка их сюда, парень!» А мне не хочется им деньги давать, я, может, в отпуск с семьей собрался, они мне тоже нужны.

Алексей: Понятно, почему ты на велосипед пересел. Представляю, как людям странно видеть легко одетого человека, рассекающего в двадцатиградусный мороз на велосипеде! Мне об этом даже подумать страшно, только не смейся — единственное, чего я в жизни боюсь, — это простудиться и потерять голос.

Вилле: Как же ты тогда в наших «Са­моубийцах» с моста в прорубь прыгал?

Алексей: Но это ж по работе! Я точно не морж и в Крещение в проруби не купаюсь. Но после трюков, которые я в жизни делал, особенно после того, как в нашем фильме летел с веревкой на поясе с крыши шестнадцатиэтажного дома, прыгать с восьмиметрового моста в воду было несложно. Плохо только, что зимой. Стычкин героически согласился прыгнуть за компанию со мной без страховки. Риск, что можно уйти под лед, конечно, был, но нам потом еще сцену нужно было играть, выбираясь на берег, — страховка бы все испортила. Лететь с моста в прорубь было круто! Под одеждой у нас были гидрокостюмы, и, упав в воду, в первую минуту холода я не почувствовал — наоборот, даже как-то обожгло. Вот уж не думал, что в двадцатиградусный мороз может быть жарко! А голова-то мокрая, вода с волос под воротник затекает и замерзает, но адреналин такой, что сразу этого не чувствуешь.

Алексей Воробьев и Евгений Стычкин на съемках фильма «Самоубийцы»
Алексей Воробьев и Евгений Стычкин на съемках фильма «Самоубийцы»
Фото: Ольга Ветрова

И, главное, сконцентрирован на том, что у тебя есть актерская задача, ее надо выполнить, потому что второго дубля не будет. Сцену нашу, стоя в проруби по грудь в ледяной воде, отыграли, вылезли, вода ручьем стекает на лед, а мы, продолжая ругаться между собой, пошли к далекому берегу. В нашей профессии как: если камера включена и режиссер не скомандовал «Стоп!», значит, работаем дальше. Зубы стучат, а у нас диалог, мы удаляемся — камера снимает. И тут я вижу на нашем пути еще одну полынью и понимаю: надо туда провалиться! Это будет очень смешно — у нас же комедия! Я беру курс на полынью, падаю в нее, и вот тут настоящий пронизывающий холод и страшный крик с берега, где стоит съемочная группа: «Стоп камера! Артист тонет!» — чуть не испортили нам сцену! Слава богу, Стриженов уже знал меня не первый день, сразу понял, что это я специально, и съемку не остановил.

Как мы добрались до берега и бежали, мокрые насквозь, вверх к ближайшему дому, где нас ждала натопленная баня, я уже слабо помню. Посмотришь, что из этого вышло. По-моему, у нас получилось отличное кино! На премьере обсудим.

Вилле: Нет, не обсудим. У меня есть принцип, который многим кажется странным, но я его соблюдаю свято: никогда не смотрю фильмов со своим участием. Ни одного не видел. Но на премьеру «Самоубийц» приду — на банкет, чтобы водки выпить. А фильм пусть зрители смотрят!

Алексей: Я тебе привезу какую-нибудь американскую водку.

Вилле: Только не американскую! Это пить невозможно. Я пробовал. Нет, ни за что! Ты лучше виски оттуда привези.

Алексей: Привезу виски, о’кей. То есть водку ты все-таки русскую предпочитаешь? А скажи мне, Вилле, что ты думаешь про русских людей, ты же нас уже знаешь как облупленных!

Вилле: Меня об этом многие спрашивают. Вы вообще любите это выяснять. И я давно пришел к выводу, что особо ничем не отличаетесь от нас. Может, только одним: у русских есть ядерная бомба, а у финнов ее нет. А это такая черта, которая влияет на характер. Россия большая страна, а Финляндия маленькая. Например, в России по телевизору в основном идут новости о России. Только если за границей случилось что-то экстремальное, тогда это покажут. А в Финляндии, наоборот, все новости из-за границы, и лишь в начале и в конце выпуска расскажут что-то про Финляндию. А в остальном мы очень похожи.

Алексей: А девчонки русские отличаются чем-то от финок?

Вилле: В России девушки одеваются лучше, чем в Финляндии, — более женственно. А у нас девчонки выглядят как парни. Это молодежная мода, и, может быть, для них это хорошо, но я старый человек, потому мне больше нравится, когда женщины одеваются, как женщины.

Алексей: Абсолютно согласен, я тоже не люблю пацанок — девушки платья должны носить! В этом смысле я доволен, что сейчас живу в Лос-Анджелесе. Сюда десятилетиями съезжались самые красивые девушки мира, рожали красивых девочек, которые опять вырастали в красивых девушек. Плюс — это Голливуд, и все его жители считают своим долгом выглядеть красиво. Но, к сожалению, больше половины хоть раз, но были у пластического хирурга.

Вилле: Для меня это тоже все наносное, ненастоящее.

Я скучаю по другим людям — может быть, не таким красивым, но с которыми есть о чем поболтать. Вот почему я Россию так люблю — с русскими людьми можно поговорить. В Финляндии меньше социальных проблем, никто никогда не опаздывает, жизнь полегче. Но мне для души надо совсем другое. И поэтому я сюда приезжаю и буду приезжать, даже если перестану сниматься, если закончится виза, даже если паспорт отберут — все равно. Выйду на пенсию и буду приезжать.

Алексей: Я читал, что в холодных странах, как наши, гораздо больше случаев депрессий и самоубийств, особенно в Финляндии. Так что мы с тобой сделали очень важное дело — снялись в по-настоящему жизнеутверждающем, полном драйва и рок-н-ролла фильме о том, как прекрасна жизнь и как надо ее ценить.

И о том, как исполняются желания, когда кажется, что уже нечего терять. Я очень надеюсь, что наша комедия «Самоубийцы», выйдя на экран, сохранит не одну жизнь. И тогда можно спокойно уходить на пенсию! Я помню, ты говорил, что в 40 лет уже точно уйдешь на пенсию. Тебе, кстати, сейчас 39, но на покой ты, как вижу, пока не собираешься.

Вилле: Да, я часто такое говорил, и именно про 40 лет. Но ты же видишь, что творится. В России, которую я очень люблю и которая мне близка, — кризис. В российском кинематографе — кризис. Как я могу уйти и все бросить? Нет, я должен сначала помочь вашей стране, чем смогу, а потом уже с чистой совестью на пенсию.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Астрологический прогноз на апрель 2024 года
«Завершающийся март оказался месяцем, невероятно увлекательным с астрологической точки зрения. Но предстоящий апрель готов побить его рекорд. Судите сами!» — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог