Мы вошли в комнату. Сергей Петрович Ковальчук сидел на кровати. У него крепкий прямоугольный лоб, правильный нос, глаза красноватые, веки чуть воспалены. Взгляд выражает ироничную и недосягаемую осведомленность, мол, я знаю кое-что, а попробуйте-ка вы это узнать. Руки лежат на коленях. На правой руке, ниже большого пальца, — татуировка якоря, приличного размера. Можно было бы предположить, что Сергей Петрович служил на флоте или хотел стать моряком. Но я не стал этого делать — опыт показал, на деле причина бывает такой простой, что ее угадаешь. Я приступил к расспросам — все с целью выяснить секреты долгожительства.
«Сергей Петрович, когда и где вы родились?» — «Я родился 15 сентября 1929 года в Одесской области, Савранского района, селе Бакша. Отца звали Петр Андреевич, он родился в 1904 году и прожил 60 лет. Мать Агриппина Андреевна родилась в 1908 году, прожила долго, умерла, когда ей было под девяносто. В 1932—1933 годах, когда мне было три года, у нас разразился голод, мы переехали в Москву. Стали жить в общежитии от железобетонного завода, на Нижегородской улице, ближе к Карачарово. У нас была одна комната, жили в ней пятеро: родители, я и мои два брата — старший Анатолий с 1927 года, младший Георгий, Жорка, с 1934 года, он родился уже в Москве». — «Отец работал на железобетонном заводе?» — «Нет, он работал комендантом общежития от этого завода. На заводе работала мать». — «Интересно, кем же?» — «Пропарщицей». — «А что делает пропарщица?» — «Сушит бетонные плиты». — «Как началась война для вас, помните?» — «Помню. Мне было 12 лет. Пошли с ребятами в кино, на Таганке, в Дом техники, он не сохранился. Выходим из кино, люди на улице говорят: «Война, война». Вскоре отец ушел на фронт». — «Какое у вас образование?» — «Учился в школе № 40, на Нижегородской улице, окончил семь классов. После поступил в артиллерийскую спецшколу. И пошел дальше по артиллерийской стезе». — «Ну вот, а я было решил, что вы стали моряком». — «Почему вы так подумали?» — «По якорю на руке». — «Да это баловство. Пацаны наколки делали. Ну и я — за компанию». — «А артиллеристом стали осознанно?» — «Нет. Тут такое дело. Пришли в школу военные, стали рассказывать про артиллерию, предложили в спецшколу, я соблазнился, пошел». — «Жалеете?» — «Нет». — «Какое вооружение изучали?» — «Пушки 76, 122-миллиметровые, минометы 120 мм, гаубицы». — «Чем отличается пушка от гаубицы?» — «У пушки прямой выстрел, у гаубицы навесная траектория».
— «Куда вас отправили после окончания училища?» — «В Германию. Ютербог, там стояла воинская часть. Жили в военном городке, в ДОСах, домах офицерского состава». — «Какие условия?» — «Жили втроем в комнате, со мной еще два лейтенанта». — «Где питались?» — «В столовой». — «Официантки были?» — «Были». — «Немки?» — «Немки». — «Романы случались?» — «А как же!» — «Разве это разрешали?» — «Романы категорически запрещали. Но мы все равно заводили. Мы немкам очень даже нравились». — «У вас была немецкая подружка?» — «Была». — «Как ее звали?» — «Ирма, красивая девчонка. Мы ждали, что Сталин разрешит жениться. Не разрешил». — «Что потом?» — «Потом всех немок уволили. Привезли русских девушек». — «Видимо, начальство смекнуло, куда дело идет». — «Видимо. Вот мои два товарища на русских официантках женились». — «А вы?» — «Поехал в отпуск в Москву. Встретил одноклассницу, Татьяну. Погуляли. Предложил замуж. Она согласилась. Я уехал назад. Она год ждала. В следующий отпуск женились, уехали в Германию. После Германии направили в Белоруссию, в Осиповичи. Там сын родился, Сергей. Перевели служить в Пуховичи, оттуда в Борисов. В 1961 году направили в Афганистан. Жили в Кабуле, обучали афганских военных артиллерийскому искусству. Год там пробыли, вернулись в Белоруссию, в Минск, оттуда в Борисов, потом опять в Осиповичи. Закончил службу подполковником, начальником отдельного артиллерийского дивизиона. Вернулись в Москву, дали квартиру. Стал работать начальником гражданской обороны на железобетонном заводе». — «Там, где ваша мама работала?» — «Так точно», — ответил Сергей Петрович, замолкая.
Эта неожиданно возникшая параллель показалась исполнена какого-то скрытого значения. «Это было последнее место работы?» — «Нет, я еще много где работал, все по гражданской обороне, правда, было исключение — одно время был начальником караула на АЗЛК». — «Ваш сын жив?» — «Умер». — «Что случилось?» — «Выпивал с друзьями, хватил паленой водки — помер». — «Сожалею». Сергей Петрович махнул рукой, отвернул лицо. Я дал ему время прийти в себя. «Вы курили?» — «Курил с восьми лет». — «Рано начали». — «Тогда рано начинали, я еще припоздал». — «Вот как?» — «А то, — Сергей Петрович усмехнулся, — но 10 лет назад бросил». — «Алкоголь употребляли?» — «Как водится, с получки и по праздникам». — «Спортом занимались?» — «Гимнастикой в армии. В соревнованиях участвовал, места занимал». — «Травмы или опасные ситуации были?» — «Не припомню такого». — «Секрет долголетия знаете?» — «Не знаю». — «А что думаете?» — «Так до этого не умом, а возрастом доходят». — «Неплохо сказано». Мы оба рассмеялись. «Что пожелаете молодежи?» — «Чтоб жили нормально, не ругались. Чего еще? И этого хватит».
Главная ось пересекает линию жизни на обеих руках (рис. 4, ось — черный, линия жизни — зеленый), это дает ресурс на 95 лет. Обратите внимание на качественную линию головы (рис. 4, оранжевый), которая кроме хороших интеллектуальных данных дает здоровый кишечник и правильный гормональный фон. Смерть сына выражена следующим образом. Линия ребенка имеет разрыв (рис. 4, линия ребенка — синий). Сверху она закрыта треугольно-крестовидной фигурой (рис. 4, красный), еще два треугольника (рис. 4, красный) примыкают к линии. От нижнего треугольника идет пересекающая ветвь. Треугольные фигуры выражают опасность отравлений.
