«Страх был очень коротким. Вспышка паники пронеслась мгновенно, пока я летела в воду. Я ушла с головой, отчаянно забарахталась, выскочила наружу. Глотнула воздуха. Воздух спасителен, я вытащила руки из воды, стала хватать его руками, пальцами пытаясь зацепиться за воздух. Удержаться. Хватать было нечего. Я крепко сжимала пальцы в кулачки, но ничего в них не оставалось. Голова ушла под воду. Я вдохнула воды. Первое, что исчезло, — шум. Наступила полная тишина. Плеск воды, крики, чавкающий звук — это лодка, переворачиваясь, засасывала воду. Мощное бульканье выходившего воздуха. Удары весел. Стук лодки о борт судна. Все удалилось. Перестало быть. Второе страшное ощущение — физическое замедление всякого движения. Тормозящая сила останавливала все внутри меня, то же происходило снаружи. Руки, ноги отнялись, будто их не было. Ни головы, ни тела — ничего не осталось. Медленно я опускалась в глубину, меня засасывало под борт сухогруза. Осталось только зрение. Внутри никакого страха, ни печали, никаких мыслей и тревог.
Покоя тоже не было. Пустота. Я смотрела наверх: там — свет, линза поверхности в бликах солнца. Черное днище корабля. Рядом темная форма поменьше — лодка. Она еще на плаву. Вокруг меня зеленоватая муть, вода наполнена мелким речным илом, похожим на пылинки, которые иногда вспыхивали как искорки. Зрение сужалось, гасло. Картинка сжималась в полоску, потом в точку. Светящееся игольное ушко. Оно исчезло.
Я была дочерью капитана речного грузового судна. Мне было семь лет. Я не умела плавать. Корабль зашел в затон для разгрузки. Стоял чудесный летний день. Солнце било жидким золотом из голубизны неба. Пока судно разгружалось, мне пришла охота покататься на лодке. Грести я умела, отец научил меня. Плавать не научил. Пытался сделать это два раза. Простым народным методом. Выплыл на лодке на середину реки, столкнул меня в воду. Я топором ушла ко дну. Отцу пришлось нырять. «Маловата еще, — изрек отец, мне было четыре года. — Подрастет — тогда». Он проделал это в мои пять. Результат оказался прежним, я не показалась из темной толщи. Отец бросился за мной. Вытащив, покачал головой: «Странно, не плывет».
В свои семь я была девочка самостоятельная, решительная, командовала всеми, кроме отца. Я захотела поплавать на лодке, никому из команды не пришло в голову остановить меня. Дочь капитана. С собой я взяла еще двоих ребятишек, мальчика четырех лет и девочку трех. Серьезная команда.
Судно было груженое, борта низко, нас легко спустили на воду. Погода райская, ни ветерка, ни ряби на воде, плывешь как по шелковой глади. Я гребла, они сидели в лодке, глазели по сторонам. Вертели головками туда-сюда, сидели тихо, вели себя хорошо, со мной не забалуешь, я была строга. Затон небольшой, никаких других судов или лодок не было. Все спокойно. Мы плавали долго. Время от времени я сушила весла, и мы просто лежали в лодке, глядели в небо.
Наконец я направила лодку к кораблю. Подплыв поближе, я поразилась изменению: борта корабля выросли, сделались огромными. Походили на огромный забор. Тогда я не понимала, не знала: судно без груза стало легче, всплыло, борта поднялись. Подошел дежурный матрос, молодой парень, наклонился к нам. Я спрашиваю: «Где папа?» Матрос отвечает: «Папа отдыхает, команда спит после разгрузки, сейчас я вас вытащу». План у него, видимо, был такой — спуститься в лодку, взять нас, поднять, поставить на палубу.
Матрос был высокий, здоровый, ладони у него были шириной с весло. Матрос прыгает в лодку, попадает на край, лодка опрокидывается, мы летим в воду. Шум, плеск, визги. У матроса только две руки. Нас трое. Наверное, он подумал, что я-то умею плавать, я — старше, а те — совсем крохи. Точно утонут. Он схватил их за шкирки, поплыл к берегу, благо не далеко. Я пошла ко дну. Случайно на палубе оказался еще один матрос. Услышав шум, он подбежал к краю, увидел картину, ринулся в воду. Нырнул за мной, вытащил. Я этого не помню. Я нахлебалась воды, потеряла сознание. Очнулась на палубе, мне делают искусственное дыхание, из меня извергается вода, я задыхаюсь, кашляю. Угольное ушко света раздвигается, в меня врывается реальность, во мне все заработало, задвигалось, застучала кровь, побежала по жилам. Тело закололо мелкими иглами. В груди очень больно. Я задвигалась, попыталась сесть. Когда я пришла в себя, все завопили от радости. Помню, буфетчица снимает с меня платье, я была в сарафане, который назывался солнце-клеш. Я вижу, как она раскладывает сарафан на палубе для просушки и как широко расстилается подол. Я еще немного плохо слышу, голова чумная.
Но очень быстро проясняется. Молодой матрос, тот самый, который неудачно помог нам вылезти на борт, встал передо мной на колени: «Я тебя очень прошу, не говори папе, а то меня спишут на берег». «Хорошо, — говорю я, — не скажу». Слово сдержала, рассказала об этом отцу, только когда мне исполнилось шестнадцать. Плавать я так и не научилась».
Система самосохранения имеет нарушения. Из признаков группы В — компенсированный вилочковый разрыв линии жизни (рис. 4, зеленый, компенсация — линия судьбы — голубой), второй симптом — перекрест на линии головы (рис. 4, оранжевый). Симптом группы С — крестообразная фигура в 4-м поле (рис. 4, красный). Поле 4 относится, если применять традиционные представления, к зоне Луны. Крестик в этой зоне издавна считался выражением опасностей от воды. В некоторых случаях, как показывает опыт, если научиться хорошо плавать, крестик исчезает.
