«Трудно сказать, в какой момент это началось. Я говорила по телефону. Положила трубку. Наступила странная тишина. Я вздрогнула. По плечам, спине пробежала изморозь. Пошла, проверила дверь. Заперта. Прислушалась. За дверью тихо. Поехала на работу. Люди, проблемы отвлекли. Но в паузах я видела внутри себя темную точку. Огромная картина, залитая светом, и посреди света — дырка в холсте. Так длилось день, два, три. Я говорила себе: все хорошо, у меня муж, дочь, работа, все нормально. Я чистила картошку, вдруг заплакала, в груди сделалось тесно. Я прошлась, приглядываясь ко всему. Что-то происходило. Холодок в душе. Я села. Стены квартиры, надежные, родные, показались не крепче яичной скорлупы. Я ощутила скрытое присутствие. Душа пятилась от него, пряталась, не хотела. Я ждала. Черная точка превратилась в комочек, он расправлялся, разворачивался, волнами, толчками поднимался выше, тело уже дрожало. Присутствие, которое я теперь ясно чувствовала вокруг, было присутствие смерти. Сердце упало, руки опустились. Страх, печаль, тоска заполнили все существо.
Присутствие было снаружи и одновременно внутри. Смерть черным варом захватывала внутреннее пространство, я внутри себя отступала куда-то дальше, глубже, я проигрывала. Я ходила по квартире как загнанная волчица. Некуда деться. Мысли о смерти точили душу. Произойдет что-то ужасное, но с кем? Со мной? С мужем? «Что с тобой происходит?» — спросила мать. «Не знаю, мне страшно». Мать качала головой: «Молись». Я днями шептала: «Господи, только начали жить, ребенку три года, бедная девочка, что ее ждет? Господи, помоги, возьми откуп за жизнь. Господи, возьми откуп». Однажды снится сон. Мы с мужем на кухне. Он уходит от меня. У него длинные-длинные волосы. Я провожаю его. Идем на трамвайную остановку. Стоит наша кровать. На ней грязное белье. Муж говорит: «Вот я лягу на эту кровать». Я говорю: «Нет, не ложись». Подъезжает трамвай, мы едем. Появляется дом. Идем в дом. Дом — один длинный коридор, справа, слева комнаты без дверей. Муж идет в предпоследнюю, садится, говорит: «Меня должны постричь, я договорился, придет мастер». Я говорю: «Хорошо, жди». Сама выхожу, иду по коридору назад, упираюсь лбом в притолоку. Вижу: сидят старушка и дочь. Дочь говорит: «Я маму пришла проводить, ее постригли». Я думаю: что ж я здесь, надо назад, к мужу. Возвращаюсь. Он сидит пострижен.
Я чувствую: в комнате женщина, но не вижу ее. Я снимаю обручальное кольцо, кладу на подставку. Кольцо черного цвета, как уголь. Женщина говорит: «Дело плохо — ты теряешь мужа. У вас разные пути». Обращается к мужу: «Неси непитую воду». Муж приносит стакан с водой. Женщина говорит: «Смотри». Она держит кольцо, я вижу только ее руки, муж берет маленькую ложку, капает водой на кольцо. Из кольца выдувается шар, огромный, полупрозрачный. В этом пузыре я вижу свой надгробный камень. Меня охватывает ужас. Женщина достает из пузыря лист бумаги. Я спрашиваю: «Это карта жизни?» Она говорит: «Да». На листе надписи столбцами, но он почти весь чистый. Спрашиваю: «На какой я стадии, где я?» Она говорит: «Читай». Я говорю: «Не умею, буквы на древнеславянском». Она говорит: «Написано: «Одеться к смерти». Я в панике. Восклицаю: «Что делать? У меня еще дочь маленькая». Она говорит: «Ладно. Эту миссию надо передать другому. Молись». Она льет воду на лист. Появляется открытое окно. За ним мощнейший закат. Женщина говорит: «Миссия передана другому». Я вижу портрет женщины, она яркая, красивая. Я говорю: «Что же ей умирать-то за меня». Женщина отвечает: «Ей все равно. Она уже в платке». Я плачу, молюсь. Женщина протягивает лист: «Вот здесь написано: время мужа прошло». Слезы градом из глаз: «Что делать?»
Она отвечает: «Молись». Я проснулась, содрогаясь от рыданий. Весь день молилась. Слезы текли не переставая. Муж занимался машинами. Это было самое начало кооперативного движения. Наконец он решил и себе приобрести, назанимал денег, пригнал «Опель». Когда он въехал в наш двор, было уже около десяти вечера. Соседи-мужики вышли посмотреть. Гладили красавицу по бокам, хвалили. Муж поставил машину возле дерева. Это был тополь. Во дворе было много деревьев. Моя бабушка, когда въехала сюда в конце сороковых, вместе с другими жильцами разбила садик, посадила акации, липы, клены и этот тополь. Это было огромное дерево. Я не могла обхватить ствол. Сидим, пьем чай на кухне с мужем. В двенадцать ночи раздается звонок в дверь. Мы переглянулись: «Кто это?» Идем открывать. За дверью голос соседа. «Ребята, открывайте. Беда!» Открываем. Это был сосед из квартиры напротив. Его окна выходили во двор. Сосед говорит: «Дерево рухнуло. Тополь. Прямо на вашу машину». Бежим вниз. Ствол упал поперек крыши. Страшная сила упавшего дерева раздавила машину посередине в лепешку. Муж потерял дар речи. У меня, как я это увидела, отлегло от сердца, стало хорошо, спокойно. Никакого страха смерти. Дома я сказала, так, чтобы муж не слышал: «Слава Богу, бабушка спасла нас».
На правой руке линия жизни образует разделение (рис. 4, линия жизни — зеленый), это выражение ослабления защитных сил организма на всех уровнях. Точка разделения проецируется на линию судьбы в возрасте 23—34 года (рис. 4, штриховая линия), когда и происходили указанные события. В нашем случае в точке 23—34 линия судьбы практически отсутствует, это усиливает ослабленность, так как линия судьбы не «прикрывает» нарушение на линии жизни. В этой возрастной зоне наблюдается небольшая звездочка (рис. 4, красный). Одна из интерпретаций звездочки в 14-м поле по индийской традиции: преодоление опасности. «Движение» звездочки к линии жизни остановлено призматической конструкцией (рис. 4, голубой). Призма толкуется как защита и покровительство более высоких сил, также контакты с более тонкими планами.
