Человеческой мерой

Как выглядят руки долгожителей, есть ли там что-то отличительное, какие-то специальные значки долгой жизни?
Владимир Финогеев
|
20 Июня 2014
Фото: shutterstock.com

Иду вдоль пятиэтажного здания со встроенными лоджиями. Оно напоминает санаторий где-нибудь на юге. Вдоль фасада — широкий газон, аромат стриженой травы. На входе автоматические стеклянные двери. Полы в стильном холле выложены коричневатой плиткой с рисунком — будто сросшиеся кленовые листья. К холлу примыкает просторный вытянутый зал. Широкие окна с двух сторон — много света. Пансионат ветеранов труда № 19. У нас две цели. Первая — показать, как выглядят руки живущих здесь долгожителей, есть ли там что-то отличительное, какие-то специальные значки долгой жизни; как вообще «сделаны» их ладони, как прочерчены линии — все это поможет вам самим более ясно определить свой ресурс и при необходимости изменить его. Вторая — рассказать о людях, которые пронесли страну на своих плечах и вручили ее нам. Перед началом хочу выразить благодарность директору пансионата Владимиру Федоровичу Шматковскому и коллективу врачей за содействие. Захожу в кабинет директора. Владимир Федорович встает из-за стола, улыбается, это наша вторая встреча.

Он собран, энергичен, слова взвешенны, жесты точны. Кратко рассказывает о пансионате: «Построен в 1968 году, с тех пор вложено много труда, сил. В последние годы внедрено много технических новшеств. У нас хорошая медицинская база, здесь практически на двух ветеранов приходится один медицинский работник. У нас своя поликлиника, клиническая лаборатория, кабинеты функциональной диагностики, сенсорной терапии, психологической разгрузки, массажа, есть фитобар, залы лечебной физкультуры, подготовлены помещения для компьютерной грамотности, переоборудовали столовую». — «Я видел, впечатляет. Белые скатерти на столах, мебель из дерева, картины на стенах, официанты». — «Мы подготовились, как я и обещал, — Владимир Федорович передает списки долгожителей, затем вызывает врача: — Знакомьтесь, Наталья Ивановна Карпеко, она будет вам помогать. Желаю успехов, держите в курсе». Мы прощаемся. Я следую за Натальей Ивановной. Она с любопытством оглядывает меня, а я присматриваюсь к ней, отыскивая особые черты. Ведь врачи — ежедневные свидетели всех сложностей старости: немощей, болей, постепенной утраты способностей, памяти, истаивания личности, пока наконец не исчезнет и последний носитель ее — тело.

То, что они делают, — больше чем работа. Они могут не думать об этом, потому что привыкли, не принимать всерьез своей миссии служения, но это именно то, что они делают, — служение. Я рассказываю Наталье Ивановне, что именно намерен делать и зачем. Она улыбается, улыбка выражает естественный магнетизм красивой женщины. Идем по длинному коридору. На табличке рядом с номерами комнат имена проживающих. Кипит жизнь, снуют сестры с тележками, слышен натужный звук пылесоса, кого-то везут в кресле, кто-то идет сам. В открытые двери вижу: персонал перестилает кровати, протирает полы. «У вас что, сегодня субботник?» — «Нет, штатная уборка. У нас каждый день так». В холле телевизор, диваны, кресла, справа у стены — большой аквариум. Пока шли, мною овладело странное чувство: чего-то не хватает. Это должно тут быть, но этого нет. Наконец осознаю, в чем дело: нет запаха, который бывает в такого рода заведениях. За этим тоже работа. Наталья Ивановна представляет меня Ирине Евгеньевне Болдыревой, заведующей 6-м отделением милосердия. У нее приятное, открытое лицо. Вместе с Ириной Евгеньевной идем к проживающей здесь Серковой Марии Николаевне. Меня представили. Спрашиваю: «Науке послужите, Мария Николаевна?» — «Отчего ж не послужить, послужим». Я сделал оттиски рук. Прошу Марию Николаевну рассказать о себе.

Вот ее безыскусный рассказ. «Я родилась 26 августа 1923 года в Калининской области, Емельяновском районе, деревне Бутово. Родители работали в сельском хозяйстве, проще говоря, крестьяне. Семья большая, восемь человек детей, четыре сестры и три брата, я восьмая, последняя. У нас была школа, я окончила семь классов. Работала служащей в сельсовете. Началась война, нас бомбили, потом пришли немцы. Заняли чистую половину избы. Все говорили: «Матка, гут, гут». Мама очень боялась. Прятала меня в сарае. «Гут» да «гут», а потом, когда уходили, сожгли наш дом. Очень плохо без дома. Пережили все-таки. После прихода Красной армии мы записались в ополченцы. Нам дали винтовки. Объясняли устройство: гребень, стебель, рукоятка. Обучали стрельбе. Я хорошо стреляла — лучше многих. Из этих винтовок мы ни одного выстрела по врагу не сделали. Винтовки отобрали, направили на рытье окопов. Копали широкие окопы в лесу и маскировали. После войны ополченцев распускали в Москве. Я там и осталась. Пошла работать токарем на вагоноремонтный завод на Соколе. Роста была маленького, для токаря не очень подходила, однажды палец не туда засунула, чик — куска нет. В двадцать четыре вышла замуж и ушла работать на шелкоотделочную фабрику. Привозили суровье, мы его отделывали. Это было уже поближе к дому, потому что нам дали комнату на Усачева.

Потом переехали в Измайлово, пошла работать на прядильно-ткацкую фабрику. Там мы делали марлю. Так и проработала до пенсии 43 года. Муж работал плотником на фабрике. Я не курила, не пила. А муж курил и пил водочку: с получки и по праздникам. Умер от инсульта в 1975 году. Последняя я, все умерли, кто на фронте, кто сам по себе. В молодости я занималась спортом: гимнастикой, бегом, стрельбой. Потом замужество, дети, хозяйство, не до того. Питались тем, что дадут. В детстве было голодно, в войну так же. Выдавали по 550 граммов хлебушка. И сейчас ем все, что дадут. Мне все чаще деревня вспоминается. Луга наши, поля, лес, речка. Бегу по траве быстро так. Со мной мои друзья. Смеемся. Даже воздух тот чувствую. Такого уж нет воздуха. «Что хотите сказать людям, молодежи?» — «Берегите Россию. Это родина-мать!»

На левой руке линия жизни — правильной формы и хорошего качества. Но главное — какие взаимоотношения у линии жизни с двумя осями руки. Главная ось (рис. 2, белые стрелочки, главная ось — штрихованная линия) дважды пересекает линию жизни, это обещает ресурс в 95 лет. Но есть лучший показатель: вторая ось касается линии жизни на обеих руках (рис. 2, 4, штрихованная линия из-под безымянного пальца, зеленые стрелочки) — формальный ресурс 100 лет.

Обратите внимание на широкое разделение линии жизни на две идентичные по ширине ветви (рис. 2, 4, ветви даны оранжевым, красные стрелочки). Признак наблюдается на обеих руках, это хороший симптом долголетия. Если у вас на руках такой знак, можете себя поздравить. Но есть и нарушения: падающие линии от линии сердца образуют вилочки на обеих руках (рис. 2, 4, выделено желтым). Уголковое изменение линии жизни (рис. 4, примыкание зеленого отрезка линии жизни к оранжевой ветви снизу). Это может убавить несколько лет, но при правильном образе жизни прожить можно очень долго.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Ретроградный Меркурий расставил капканы: как сократить риск фатальной ошибки с 27 марта
В начале второго весеннего месяца Меркурий снова идет на попятную, путая планы и провоцируя конфликты между близкими людьми. Во время ретроградности планеты не стоит начинать новых проектов, а также вести важные переговоры. Подписание документов и вообще посещение государственных инстанций лучше отложить на потом.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог