Жизнь на яхте давала членам царской семьи возможность напрямую общаться с одетыми в матросские форменки и офицерские тужурки подданными, забыв про условности придворного этикета. Причем настолько свободно, что порой случались курьезы. Как-то Николай попросил члена команды что-то передать великой княжне Татьяне, но тот отказался выполнить просьбу императора:
— Виноват, Ваше Величество, но не могу этого сделать!
— Почему?
— Мы с великой княжной поссорились и уже три дня не разговариваем.
Николай взял молодого человека под руку и добродушно предложил:
— Пойдемте, я вас помирю.
«...До обеда на палубе сидела, и наконец мое любимое С. пришло. Слишком мне было весело, страшно весело С. видеть», — записала в день морской прогулки Ольга.
Торопливо заполнив корабельный журнал и сдав вахту дежурному офицеру, лейтенант Воронов помчался туда, где больше всего любила собираться царская семья. На просторной палубе, покрытой досками из белого тиса, вместо фальшборта были установлены поручни из медных стоек с деревянным планширем — на него во время качки надевали мелкую сетку из нержавейки для безопасности пассажиров. Парусиновые тенты создавали тень над расставленными повсюду плетеными столами и стульями. Императрица, как обычно, была занята шитьем, супруг ее читал газету, девочки увлеченно фотографировали друг друга и членов команды, а цесаревич Алексей снимал пробу матросского обеда: эту миссию он всегда выполнял с большим удовольствием.
Молодежь решила повеселиться и затеяла танцы под звуки духового оркестра, доносившиеся с нижней палубы. Павел пригласил Ольгу, а мичман Николай Родионов — Татьяну. «И опять лейтенант Воронов в роли Ольгиного кавалера», — с досадой подумала императрица. Не ускользнуло от ее внимания и то, как дочь вспыхнула, увидев направляющегося к ней лейтенанта. После танцев принесли балалайку для цесаревича — Алексей, водивший тесную дружбу с матросами, выучился у них игре на нехитром народном инструменте.