Серафим задумался. Он безумно привязан к матери, моей дочери. Когда его привозили ко мне, я к вечеру и мультики включала, и как могла развлекала, а он все вздыхал и спрашивал: «Когда мама вернется?» Часам к десяти уже сидит скукожившись. Однажды я ему:
— Какой ты счастливый, Серафим, потому что к тебе мама придет. А ко мне моя мамочка — никогда.
И Гена тоже не придет, о чем я умолчала. Внук подумал и спросил:
— Тебе грустно?
— Да.
И он серьезно так произнес:
— Я понимаю тебя.
Ему года два с половиной было.
Да, до смерти Гены у меня была одна жизнь, а теперь — другая. Сейчас я всем ветрам открыта. В кино снимаюсь редко: предлагают каких-то непонятных теток или бабок играть, я отказываюсь. Хорошо, что Сергей Урсуляк позвал в свой «Тихий Дон» на роль Ильиничны, матери Григория Мелехова. Это были полтора года счастья! Меня выдернули из обыденной жизни, и я с радостью моталась в станицу Вешенскую, где мы жили и рядом с которой снимали. Партнер Сережа Маковецкий называл меня по роли — Ильинична. Как завидит, кричит: «Моя Ильинична идет!» Такой юморной, ему перед съемками никак не могли приклеить искусственную бороду — гримерша вместе со всеми хохотала. Летом я, надев поверх купальника сарафан, а на ноги шлепанцы, бегала, как в молодости, купаться — теперь уже на Дон. Сидела с ребятами и девчонками из съемочной группы на берегу реки, у костра. Со всеми актерами, даже с теми, кто моложе лет на сорок, подружилась. До сих пор переписываюсь с ними эсэмэсками.
Своего возраста я совсем не ощущаю, хотя мне в ноябре стукнуло семьдесят. Недавно сказала Серафиму:
— Помнишь, когда ты был поменьше, сказку рассказывала?.. — и называю ее. — Хочешь опять послушать?
Внук, которому всего шесть лет, ответил:
— Бабушка, это все — старинка.
Наверное, и мое прошлое — старинка. Конечно, я уже «еду с ярмарки». И все-таки, как говорится в эпиграфе к одной книге стихов, «Ярмарка кончилась. Но жизнь-то — нет!»