Кроме того, Рид мог находиться в черном списке Моссад, так как всегда публично осуждал сионизм и не раз бывал в лагерях палестинских повстанцев. Был личным врагом диктатора Аугусто Пиночета и собирал деньги для чилийского подполья. Наверняка он раздражал ЦРУ своим заступничеством за президента Никарагуа Даниэля Ортегу и участием в боях против контрас. Существовали и другие влиятельные недруги.
Что же до самоубийства... Середина восьмидесятых была не самым благоприятным периодом в жизни американца. Умер его отец, потом Пэйтон Прайс. Отношения с женой становились все хуже. Она ревновала мужа к Вибке и запрещала видеться с дочерью Наташей. Но самое главное — Рид впервые за четверть века перестал чувствовать себя востребованным. Политика Горбачева в СССР привела к ослаблению железного занавеса, в соцстраны свободным потоком хлынул британский и американский рок, и Дин с его музыкой оказался в тени. Шла на убыль его популярность и в Южной Америке. Это ли не повод для отчаяния и принятия рокового решения?
Трудно сказать, как сложилось бы будущее Дина Рида. Но его совершенно невозможно представить всеми забытым дряхлым стариком, пишущим мемуары о славном прошлом. В 1992 году, после того как рухнул железный занавес и ГДР исчезла с карты мира, Рут Анна Браун потребовала рассекретить архив Штази, касающийся ее сына. Неизвестно, передали ли ей все документы, но из тех, что стали доступными, наибольший интерес представляет предсмертное письмо Дина Рида. Оно было написано на обороте сценария его последнего фильма и найдено на приборном щитке белой «Лады».
Вот некоторые фрагменты: «Моему другу и генералу Эберхарду Феншу. Я сожалею, мой друг. Ты для меня являешься примером, как и многие истинные социалисты Чили или Ливана. Моя смерть не связана с политикой. И пусть наши враги, фашисты и реакционеры так ее не расценивают!
Я хотел в воскресенье спокойно приехать к тебе с Ренате. Но этим вечером, как только я вернулся домой со студии DEFA и сел перед телевизором... Ренате принялась дразнить меня, что я просто шоумен...
Я попросил оставить меня в покое, но она кричала снова и снова, что я просто несчастный американский шоумен. Она изводит и издевается надо мной уже много лет, потому что болезненно ревнива ко всем тем людям, которых я люблю или которые любят меня... Я принял ее сына Сашу и люблю его как родного. Но Ренате уже пять лет набрасывается на меня, как только я хочу увидеться с Наташей. Она и Вибке должны быть моими врагами. Но я отказываюсь ненавидеть ту, которая была мне женою. <...> Я бы предпочел умереть в Ливане или Чили — в сражении с врагами, с теми преступниками, которые повсюду пытали и убивали моих друзей. Но сейчас мне это также недоступно. <...>
Я так жалею, что не погиб вместе с моим другом Виктором. (Виктор Хара, чилийский певец, убитый в 1973 году в первые дни путча. — Прим. ред.) Но у каждого своя судьба. Я много сражался и пытался обратить мои силы и талант ко всем, кто нуждался в моей помощи. Я надеюсь, что моя жизнь имела какую-то ценность для моих друзей в Никарагуа, Чили, Аргентине, Уругвае и для палестинского народа. <...>
Передай мою любовь, пожалуйста, моей маме, которую я очень люблю и которая была для меня идеалом. Рамоне, моей дочери, Наташе, моей дочери, и Саше, моему сыну.
Обнимаю тебя.
Дин Рид. 12/6/86».
Казалось бы, точка над «i» поставлена. Однако в свете появления этого документа следует рассмотреть и еще одну версию случившегося.
