— Хочешь, чтобы на почте все знали, что это письмо от народного артиста? — допрашивал я отца.
— Я постоянно в разъездах, а в театре письма копятся, не пропадут, — объяснял он.
Я же по-детски обижался и всегда назло писал ему на домашний адрес. Задумывался: если бы папа был инженером, мне что, в институт или на завод пришлось бы писать?
Если сам забывал вовремя поздравить отца с днем рождения, он надувался как ребенок. Но никогда не отчитывал, говорил: «Не имею права делать тебе замечания, потому что не воспитывал». Иногда поучал, но так, что я не мог отделаться от ощущения: папа принижает мои умственные способности... Однажды пришел к нему в гости — взялся меня угощать.
— Угадай, что ты ешь? — спросил с хитрым прищуром.
— Курицу.
— А вот и нет — это нутрия. Знаешь, что из них делают шапки?
Я не знал.
— Как, по-твоему, выглядит нутрия? — не унимался отец.
— Вроде большой крысы...
— И как ты можешь это есть?! — всплескивал он руками.
Интересный такой: он дал — я ем! Причем не удивлюсь, если сам же ее веслом и прибил на очередной рыбалке. Кстати, на рыбалку, как и на футбол, отец меня ни разу не брал. Любил ездить в одиночестве. Однажды в Завидово зимой чуть не погиб: поскользнувшись на льду, сломал о край ящика три ребра, не мог от боли нормально дышать и несколько часов карабкался на высокий берег реки. Кое-как добрался до машины, доехал до первого милицейского поста и там потерял сознание. Семьдесят пять ему уже было... А силой и выдержкой оставалось только восхищаться.
И это правдивая история в отличие от многих других — отец любил присочинить для красного словца. Рассказывал на концерте в Доме кино байку, как к нему на рыбалке подъехал полковник на черной «Волге» и, не узнав артиста, попросил: «Шеф, продай рыбы для начальника!» Когда же выяснилось, что это порученец Ельцина, отец сказал: «Бери, ничего мне не надо». Тот взял улов, а потом вернулся с ящиком пива — в благодарность. Когда я вырос, подружился с пресс-секретарем Ельцина и хотел подарить ему кассету с записью этой байки. Отец начал злиться, нервничать и наконец признался: «Я все придумал!»
Его не особенно заботило, какую я выберу профессию — папа всего в жизни добился сам и того же ждал от детей. Директор моей школы очень хотел, чтобы Весник вел у нас театральный кружок. Евгений Яковлевич согласился. Пришел на пару занятий, увидел, что сын не горит, и бросил это дело. Решил: к чему метать бисер перед свиньями? Я, кстати, родился в год Свиньи... Маму, напротив, очень волновало мое будущее, она хотела, чтобы я стал артистом. Как-то отправила к педагогу Щукинского училища Юрию Авшарову. Тот меня послушал и поинтересовался: