Все женщины, оставившие след в душе и жизни Джека Воробья, вдруг соединились в одной — и это сходство, радость мгновенного узнавания и родства, смесь ностальгии и новизны совершенно его покорили. Юная мисс Херд показалась стареющему романтику совершенством и какое-то время удачно поддерживала эту иллюзию.
А ведь тревожные «звоночки» поступали с самого начала — стоило лишь прислушаться. Даже самые близкие — мать и подруги Эмбер — говорили о ней со смесью уважения и некоторой тревоги. «Моя девочка, — признавалась Пэйдж Херд, — с малых лет сама себе бросала вызов, словно на прочность проверяла: как высоко залезет, как далеко прыгнет, ничего не страшилась!» «Она совершенно бесстрашная и не боится рисковать, идет на все! У нее будто отсутствует чувство опасности, какие-то границы и пределы», — вторят подруги Эмбер.
Уроженка техасского городка Мэйнор с шестью тысячами населения, Херд с детства была папиной дочкой. Отец возил малышку на охоту и рыбалку, учил стрелять, посадил на лошадь — с тех пор Эмбер придерживается агрессивного, мужского стиля верховой езды. В доме царила железная дисциплина, двух дочерей не баловали: им внушали, что поставленной цели надо обязательно добиваться, любым способом. Уроки дети усвоили хорошо, во всяком случае Эмбер.
Она брала от жизни все, что могло пригодиться в дальнейшем: училась испанскому у рабочих из строительной компании отца, прослушала курс языка жестов в специальном колледже для слабослышащих и глухих (эта прихоть всех изумила, а между тем предусмотрительная девочка всего лишь получила ценнейший навык). В тринадцать, прибавив себе пару лет, устроилась спасателем на пляже, а потом уборщицей — и методично копила деньги: мечтала стать моделью и покорить мировые подиумы. В семнадцать Эмбер покинула отчий дом, и уже навсегда. Но бегать по кастингам в Нью-Йорке ей не понравилось, и вскоре буквально с одной сумкой Херд оказалась в съемной комнатушке на окраине Лос-Анджелеса. Отныне ее честолюбивой целью стало актерство.