Дружба с Гарретами помогла Баксту более или менее благополучно пережить «пожар», охвативший Европу в годы Первой мировой войны. В феврале 1916 года в Нью-Йорке открылась его персональная выставка, лучшие универмаги рекламировали украшения, сделанные по его эскизам, труппа Анны Павловой выступала с оформленным им спектаклем «Спящая красавица» на сцене нью-йоркского зала «Ипподром». Но никакие творческие и финансовые успехи художника не помогли Баксту заполнить пустоту в душе, которую он чувствовал после распада семьи. Еще больнее сделала эту рану отвратительная история, разыгравшаяся вокруг Бакста в конце 1912 года. Силясь обрести хоть какое-то душевное равновесие после развода с Любовью Павловной, он снова сменил веру, вернувшись к иудаизму. Худший момент для этого шага трудно было представить. После убийства премьер-министра Петра Столыпина осенью 1911 года евреем-террористом Россия переживала невиданный разгул антисемитизма: по провинции прокатилась волна погромов, иудеи, не имевшие права жительства в столице, выдворялись за черту оседлости. Однако весть о том, что предписание покинуть Петербург в двадцать четыре часа получил всемирно известный художник Лев Бакст, ошеломила даже ко многому привыкшее российское общество. Выхлопотать Баксту право остаться в городе, где он вырос, где жили его бывшая жена и сын, не смогли даже высокопоставленные друзья. Лишь вмешательство министра иностранных дел позволило отсрочить высылку на две недели. Однако провести с родными Рождество, как хотел Лев Самойлович, не удалось. Многие считали, что после такого оскорбления Бакст вряд ли еще вернется в Россию. Так и произошло.
Но он по-прежнему не прекращал переписываться с друзьями и родными, оставшимися на родине. В 1922 году вытащил из советской России Андрюшу и его мать, замерзавших в разворованной квартире на Спасской. Оставалось лишь догадываться, сколько порогов пришлось обить Баксту, чтобы Любовь Павловна с сыном смогли уехать в Европу. Они поселились в итальянском Сан-Ремо, поблизости от младшей Любиной сестры Марии. И теперь уже не Лев ей, а Люба писала бывшему мужу письма с просьбой о деньгах, которых, конечно же, всегда не хватало.
Между тем Баксту шел уже пятьдесят седьмой год. Здоровье все чаще давало сбои. Еще в 1914 году случился первый приступ нервной болезни. Что было ее причиной: напряженная работа, тоска по родине и семье — сказать трудно. Недуг, проявлявшийся в мучительных мышечных болях, светобоязни и нервном возбуждении, терзал несколько месяцев. Спустя десять лет загадочная хворь вернулась — художнику стало плохо прямо на репетиции балета «Истар», к оформлению которого он приступил по просьбе Иды Рубинштейн. Премьера должна была состояться через несколько недель, но побывать на ней Баксту не удалось. Пришлось отложить и поездку в Италию, где как раз гостила у матери и брата его падчерица Марина Гриценко. Впрочем, состояние больного постепенно улучшалось и фатального исхода никто не ждал: он даже начал выходить на прогулки... Увы, одна из них по декабрьскому Парижу стала для Бакста роковой — простудившись, он умер на руках у преданной Марины, приехавшей повидаться с отчимом. Хоронили Бакста в канун нового, 1925 года на кладбище Батиньоль. Вспоминавшие эти похороны очевидцы утверждали, что множество людей в толпе были одеты в костюмы, некогда созданные по эскизам художника.
P. S. Юбилейная выставка, посвященная 150-летию Льва Бакста, все лето проходит в ГМИИ им. А.С. Пушкина.