— Еще как, — улыбнулась Мадонна, и рука потянулась к телефону: такой трогательный момент надо запечатлеть...
Снимок в «Инстаграме*» вызвал бурю негодования: «Певица заставляет приемных детей массировать ей ноги!», «Звезда усыновила двух темнокожих рабов». Мадонна не на шутку разъярилась, даже собиралась судиться. Ее пыл охладил Дэвид: «Не расстраивайся. Эти люди — дураки и, наверное, очень несчастны». Такой маленький и такой мудрый.
...Мадонна вышла к детской площадке в парке. Залюбовалась играющими ребятишками. Она была не самой плохой матерью: не сильно ругала за проделки, всегда поддерживала. Конечно, у Мэдж были свои жесткие правила, главные из которых — только здоровая еда и никакого телевизора. Уж она-то знает, что там могут показывать. Злую шутку с Мадонной сыграла ревность к Джеки Эйнсли — новой жене Гая. Когда рожденные ею один за другим дети подросли, Джеки решила наладить контакт с отпрысками мужа от первого брака. И буквально околдовала мальчишек.
— Джеки такая клевая! — воскликнул Рокко после очередного визита в Лондон. — С ней можно говорить на любые темы.
— А со мной?
— С тобой нет, ты же мама. Я даже с папой не все обсуждаю, вот Джеки — другое дело.
Мадонна, которая всю жизнь отвоевывала место на звездном небосклоне, вдруг испугалась, что какая-то британская выскочка вытеснит ее с небосклона собственной семьи. И начала вести себя как стареющая дива — навязывала Рокко свое общество, пыталась лезть с задушевными разговорами, без конца писала о нем в социальных сетях... Собственными руками замесила ту нехорошую атмосферу, в которой варилась последние полгода.
Она уже направлялась к выходу из парка, когда зазвонил телефон. Это была Лурдес.
— Мамочка, привет!
— Привет, милая.
— Только что звонила Рокко — спросить, как вы там. Он говорит, нормально общаетесь. Я очень рада!
— Ох, Лола... Если бы все было так просто! Рокко в Лондоне хорошо, но разве я смогу его здесь оставить? Ведь это значит, что мы будем очень редко видеться.
— Зато Рокко сказал, что хоть ты его, конечно, достала, он тебя все равно любит.
— Знаю. Но я должна подумать... Еще и этот суд!
Самое обидное, что Мэдж было некого винить, кроме самой себя. Точнее, своего скверного характера и стремления получать все здесь и сейчас. Именно из-за этого Ричи был решительно настроен дать ей отпор в суде. Гай настаивал: Рокко должен жить с ним. И даже обратился за поддержкой в организацию «Отцы за правосудие». Однако все прекрасно понимали, что это была реакция на ее агрессивные требования, чтобы сын немедленно вернулся в Нью-Йорк. Но ведь Мэдж просто погорячилась... Кажется, это понимал и Рокко, и сам Гай, и даже судьи, которые то и дело откладывали слушания. Британский судья нашел лазейку в законе и перекинул дело на головы своих американских коллег, что затянуло принятие решения. Заседание должно состояться в Нью-Йорке первого июня.
