— Юрий Александрович, поговорите с Гришиным.
— С Гришиным? Я обычно звоню Брежневу и решаю свои вопросы с ним.
В общем, протекция сыграла свою роль. Я начал работать.
Однажды Штейн попросил: «Мне Алексин все уши прожужжал про ваших Ромео и Джульетт. Поскольку вас выгнали из Дворца пионеров, давайте покажем спектакль в ЦДЛ?» Мы там сыграли при полном зале, где сидели знаменитые писатели: и Юрий Бондарев, и Сергей Михалков... В горком партии пошли письма деятелей культуры: что случилось со студией «Гайдар»? Свое недоумение по поводу закрытия театра выразил и сын Аркадия Гайдара Тимур. И глава горкома Гришин вынужден был на одном из бюро поставить вопрос: что будем делать со Спесивцевым, кто возьмет его в свой район?
«Я возьму, у нас пять театров, будет шестой», — откликнулся первый секретарь Краснопресненского райкома Игорь Борисович Бугаев. Мне говорили, что он племянник министра гражданской авиации, личного друга Леонида Ильича, и ничего и никого не боится. Но поскольку моя дурная репутация бежала впереди меня, при личном знакомстве он предупредил:
— В моем районе Трехгорная мануфактура и сахаро-рафинадный завод, и там и там работают одни бабы. Смотри у меня!
— Да бог с вами! У меня молодая жена.
В день, когда появился на свет наш сын Миша, я сидел в гостях у Олега Ефремова. Тот был в завязке — ставил спектакль. А я, дурак, его подначивал:
— Олег, ну выпей с нами!
— Слушай, у тебя жена на сносях, а ты тут развлекаешься.
И тут как раз позвонила Маша: «Слава, началось!» Я вскочил в такси и помчался, когда вошел в квартиру, увидел, что Машка лежит с поднятыми вверх ногами.
— Маша, ты что творишь? Ты почему так легла?
— Чтобы воды не вылились.
— Они должны выливаться, иначе утопишь ребенка!
Слава богу, успели вовремя, Мишка родился здоровым. Но признаюсь, по жизни мы его упустили, ни я, ни Маша им не занимались. Ее мама, когда мы к ней обратились, замахала руками: никакая я не бабушка, выкручивайтесь как хотите. И сына воспитывала улица, там он проходил свои университеты, по нашей стезе не пошел.
