— Тут вот какое дело, Иван Абрамович. Я получил вызов на дуэль...
— Что-что? Вызов? — изумился Морозов. — Полноте. Какая дуэль в наши дни?
Матвей Сидорович принялся рассказывать. Приятель слушал внимательно, не перебивал. Только все больше хмурился.
— А ведь дело-то нешуточное, — заметил он тихо. — Серов — человек прямой и честный, слов на ветер бросать не будет. Когда видит несправедливость, становится непреклонным и пойдет до конца.
— Выходит, противник у меня серьезный? — фабрикант постарался вложить в вопрос иронию, но вышло наигранно.
— Да, Матвей Сидорович. Характер у Валентина Александровича сложный и на редкость бескомпромиссный. Общительный и остроумный в кругу друзей, он делается решительно неудобным, когда затрагивается чье-то достоинство. Врубель — его близкий друг еще со времен ученичества в Академии художеств. Так что замять историю вряд ли удастся.
— Так что же — секундантов искать?
— Это вы зря. Неужели сможете стрелять в Серова?
— Бог с вами, Иван Абрамович, я и пистолета-то в руках не держал. Какой из меня дуэлянт?
— А Валентин Александрович — охотник, да и вообще, как всякий художник, руку имеет твердую. Стоит ли рисковать? Но даже если допустить на минутку, что он каким-то чудом промахнется, а вы попадете... Какая после этого вас будет ждать слава — новоявленного Дантеса?
Говоря это, Морозов незаметно пододвинул к Кузнецову расстегаи и икру. Маленькие пирожки, горячие и масленые, действительно были бесподобны. Но фабрикант ел машинально, не ощущая вкуса. Характерным постукиванием по столу подозвал полового и, к немалому удивлению Ивана Абрамовича, заказал водки. Матвей Сидорович был из старообрядцев: нравов придерживался строгих и алкоголя всегда сторонился. Видимо, на сей раз и впрямь не мог совладать с волнением. Он разлил ледяную «смирновку» по рюмкам, выпил залпом, поморщился:
— Но как отказаться от дуэли? По городу тут же поползут слухи: Москва — известная сплетница. Скажут, Кузнецов струсил, спасовал. Еще и конкуренты не преминут воспользоваться, в итоге пострадает мое дело...
