После ухода Менглета из семьи я, похоже, стала для его дочери Майи врагом номер один: о том, что Архипова такая-рассякая, хищница-разлучница, она рассказала всей Москве. Ее слова передавали и мне, и Жорику, но друг с другом мы это никогда не обсуждали. Я пыталась найти себе оправдание: Менглет ушел ко мне не от малых детей — Майя уже взрослая, у нее самой семья, сын. Однако в глубине души понимала: в своих чувствах Майя права — любить меня ей совершенно не за что.
Спустя какое-то время Жора стал бывать в прежней семье — я этому нисколько не препятствовала. Потом Майя познакомилась и подружилась с моими младшими детьми. Когда Валентина серьезно заболела, ее лечил Миша, который к тому времени уже окончил мединститут и работал в кардиологической клинике. Отправляясь на гастроли или в отпуск, Майя просила: «Миша, пожалуйста, положи маму к себе — когда она под твоим наблюдением, я спокойна». В нашем доме Майя впервые появилась уже после смерти матери. Очень благожелательно общалась со всеми, только не со мной. Тогда меня это немного задевало, теперь уже нет.
В нашей с мужем комнате и сейчас, спустя почти пятнадцать лет после смерти Жорика, все остается таким, как было при нем. Кресло, в котором он любил сидеть, стол, за которым читал новые пьесы, даже портрет Алексея Денисовича Дикого на стене. Менглет очень любил своего учителя, считал его гениальным актером и режиссером, но это не мешало ему рассказывать о кумире смешные истории. Например такую: «В два часа ночи раздается телефонный звонок. В трубке — голос Дикого: «Менглет, приходи сейчас к памятнику Пушкина, разговор есть». Натягиваю штаны, куртку — и быстрым шагом на площадь. Алексей Денисович сидит на лавочке с расцарапанной щекой:
— Сейчас едем ко мне домой, и там говоришь моей жене, что последние три дня мы репетировали новую роль. А лицо мне поцарапала бродячая собака, у который ты меня едва отбил.
В сомнении чешу затылок:
— Так ведь не поверит...
— Твоя задача, — перебивает Дикий, — как раз и состоит в том, чтобы поверила. А я заодно проверю, какой ты артист.
Однако продемонстрировать актерские способности мне не довелось. Открыв дверь, Шура сразу все поняла — молча влепила мужу пару пощечин и захлопнула дверь. Опустившись на ступеньку лестничного марша, Дикий обреченно махнул рукой: «Все, Менглет, ты свободен. Можешь возвращаться домой».
