В том, что на домик с крылечком, свой собственный (дачи всегда снимали), не хватает, Веничка упорно винил Носову.
— Столько за «Москву — Петушки» было переводов, на десятки языков в мире переведена эта вещь! А сколько добавлялось за постановки «Вальпургиевой»? — раздражался он.
Я успокаивала:
— Продам любимую картину, если, к примеру, не хватит на крыльцо.
Умиротворенный Веня засыпает. Я не сразу, но тоже проваливаюсь в дрему. Слышу:
— Наташка, — говорит, — мне приснилось, что не хватило на лестницу, а дом двухэтажный. Пришлось прыгать на асфальтированную, почему-то изрытую землю!
10 апреля — страшный день. Вене очень плохо. Жду «скорую помощь», чтобы ехать в Онкологический центр. Никто не понимает, куда делась Галина. Нервничаем. Чтоб поддержать Веню, подтруниваю, что теперь точно в Абрамцево уворуют все его драгоценные стройматериалы. Ерофеев оживляется — рассказывает доктору, как однажды там сперли даже скамейку!
Носова приехала в больницу с нотариусом. Вене протягивают доверенность на права издания его произведений и получение гонораров. Несколько секунд он невидящим взглядом смотрит на белый листок, подписывает и швыряет на пол. Галина счастлива. Мы — я и доктора — все отворачиваемся.
9 мая 1990 года. Больница. Веня спит. Галя уехала по делам. Приезжает Лён (поэт, философ). Во весь голос обсуждает в палате, где Веничку лучше отпевать и хоронить: «Лучше центр, Ваганьковское, Любимов пробьет». Не слышит, к счастью, не слышит... Вечер. Он все еще в беспамятстве. Галя в сверхвозбужденном, страшно нервном состоянии, вслух читает строчки из «Вальпургиевой ночи»: «Это счастье с беленою на устах! Это радость с пятаками на глазах! День победы!» Накануне приезжали сестры Нина и Тамара, Веничка-младший. Потом мы остались втроем — он, я и Галя. Она судорожно переставляет цветы и причитает в полный голос, какую страшную она прожила с Ерофеевым жизнь. То плачет, то смеется, то вспоминает первого своего мужа. Наконец ушла подремать в коридор. Позже вернулся Венедикт-младший. Очнулась от резкого дыхания. Веничка лежал лицом к стене, я не видела его глаз. Перегнулась через него, заглянула и все поняла. Попросила Веню-младшего позвать Галю. Она вошла в палату, ничего не понимая. В 7 часов 45 минут 11 мая Венедикта Ерофеева не стало.
После похорон поехали на Флотскую. Галя определила меня в свою большую комнату, поставила перед кроватью портрет Вени и свечу. Мы раньше мало говорили о том, что будем делать без него. А вот Клавдия Андреевна, мать Галины, частенько заводила разговоры на эту тему:
— Наташка, ты с Галей не ссорься! У тебя тоже детей нет, обе вы без детей! Вот помрет Веничка, что будете делать?