А Амаль Аламуддин строила свою жизнь по стандартам не Лос-Анджелеса скорее Лондона, Нью-Йорка и Вашингтона. Ее пропуском в счастливую жизнь был не мужчина-звезда, а собственный интеллект, скорость реакции, умение анализировать и сила характера. Привлекательная внешность (да и вообще принадлежность к женскому полу) на этом пути была только подспорьем — и то, если умело этим воспользоваться. Еще совсем недавно молодой красивой женщине подобная карьера не могла присниться даже в самом чудесном сне. Таких вершин удавалось достичь только избранным, и за этим обычно стояла сложная комбинация удачных факторов — очевидный для всех талант, успешное продвижение в карьере, громкие дела, безупречная репутация, смелость, личное обаяние и, конечно, банальное везение. Амаль Аламуддин повезло. Во всех отношениях.
Несколько поколений ее семьи считались цветом ливанской интеллектуальной элиты. Да что там, бабушка, на секундочку, стала первой женщиной — выпускницей Американского университета Бейрута. Родители Амаль также достигли впечатляющих успехов. Отец Рамзи Аламуддин был профессором того самого Американского университета, преподавал теорию бизнеса. Мать Бария — редактор-международник арабской газеты «Аль-Хаят», популярного ежедневника с трехсоттысячным тиражом. До этого она была диктором ливанского телевидения, брала интервью у Фиделя Кастро, Тони Блэра и Билла Клинтона, считалась первой красавицей Бейрута и удостаивалась сравнений ни много ни мало — с самой Элизабет Тейлор.
В 1980-м, когда Амаль было два года, ее семье пришлось покинуть родину. В Ливане шла гражданская война, конца и краю ей не было видно, и большинство представителей бейрутской интеллигенции выбрали эмиграцию. Аламуддины отправились в Лондон. Деньги были, вопрос о трудностях выживания не стоял, приоритеты оставались неизменными: у детей — Амаль, ее сестры и двух братьев — будет все самое лучшее, в первую очередь образование.
Амаль училась со страстью и целеустремленностью, которые окружающих даже немного пугали. Оксфорд, потом юридический факультет Нью-Йоркского университета, специализация в международном праве. Родительская ли интуиция или собственное чутье тому причина, но с юных лет она почему-то была уверена, что именно на этом поприще ей уготован феноменальный успех. Если о ком-то и можно сказать: грызет гранит науки — то это о мисс Аламуддин.
Однокашники осваивали первые рубежи взросления, устраивали вечеринки, пропадали в ночных клубах, курили первые сигареты и переживали первое похмелье, крутили романы, ссорились и мирились — словом, жили полной жизнью в своем представлении. Амаль они искренне и не без жалости считали синим чулком: надо же, мол, какая красотка и умница пропадает, чахнет над книжками и рефератами. Она была хороша собой, оригинальна, привлекательна, и немало мужчин хотели с ней встречаться. Амаль вроде бы и не возражала — человек она рациональный и дисциплинированный, личная жизнь должна быть у каждого, в этом пункте тоже надо поставить галочку. Увы, все ее отношения нельзя было даже романами назвать. Короткие и утомительные, они всегда заканчивались одинаковыми мужскими претензиями: «ты слишком много работаешь», «учеба у тебя на первом месте, а когда же развлекаться?», «ты не уделяешь мне внимания»... Это было правдой. В возрасте, когда кажется, что жизнь представляет собой сплошное искушение, Амаль совершенно искренне предпочитала оставаться дома или сидеть в библиотеке, пока приятели отрывались на вечеринках и валяли дурака. Учила языки — и в результате теперь свободно владеет английским, французским и арабским. Единственные дискуссии, которые ее интересовали, были посвящены особенностям громких процессов, тонкостям адвокатской казуистики и проблемам прав человека.
