Утром они орали друг на друга, Панноника едва ей не врезала, но теперь, оставшись наедине с собой, она понимала, что конечно же Нелли ни в чем не виновата. Они обе были жертвами. Монк приворожил их и превратил их жизнь в ад. Панноника слушала его музыку, пила и пыталась понять, как это ему удалось. Огромный, мрачный, аутичный. Безмерно одаренный, эгоистичный, надменный. Нотам Телониус учился в школьном оркестре, играл на танцульках в дешевых клубах, сочинял для самого себя без надежды на успех — ему было плевать на то, что о нем думают. Телониус Монк существовал вне времени и цивилизации, он жил, подчиняясь желаниям, остановить его могло только приставленное ко лбу дуло. Ему нравились забытье, которое приносили наркотики, драйв от выступлений, хорошая драка и красивые женщины. Музыка была его судьбой, и она вела его за собой бог знает куда: во время коммерческих выступлений он забывал о том, где находится, и слушатели крутили пальцами у висков, а потом начинали свистеть.…
Ее и Нелли разнял сын Монка, Телониус-младший. Было решено, что во главе процессии они с Нелли поедут вместе, и за рулем будет Панноника. Семейство Телониуса разместилось в ее огромном «Бентли», она показала Нелли язык в зеркале заднего вида и нажала на газ. Впереди была процедура, заранее внушавшая ей ужас: речи над гробом, рыдания вдовы. Придется говорить и ей, волей-неволей она будет лгать. Не скажешь же, что музыка Монка ее заворожила и ей захотелось переиграть свою жизнь, что погоня за иллюзией привела ее в постель Телониуса, что ей так и не удалось спасти его от саморазрушения и гибели, и платой за ошибку стала ее собственная судьба.
…Панноника налила в стакан еще на три пальца виски и взглянула вокруг: скромная мебель, выцветшие обои, заваленный старыми журналами исцарапанный стол. Увидев ее берлогу, матушка пришла бы в ужас. Она сказала бы, что это напоминает ей бедный и тесный дом Ротшильдов во франкфуртском гетто — место, откуда они разлетелись по миру.
...В начале XIX века Майер Ротшильд, банкир, сколотивший состояние в смутные времена наполеоновских войн, отправил четверых сыновей на четыре стороны света. Соломон поехал в Вену, Натан — в Лондон, Калман — в Неаполь, а Джейкоб — в Париж. Проведенные в гетто века, когда при встрече с христианином евреям полагалось отступать к стене, сняв шляпу и опустив глаза, выработали в Ротшильдах волю к победе, острый ум и бесконечное терпение. Они стали главными банкирами своих стран, в XIX веке в Британии восторжествовал самый прозорливый из них. Натан Ротшильд распространил слухи, что Наполеон побил англичан при Ватерлоо, и сорвал огромный куш, воспользовавшись биржевой паникой. Он финансировал строительство Суэцкого канала, королева пожаловала его сыну баронский титул, внук Натана стал членом палаты лордов.
Английские Ротшильды облюбовали долину Эйлсбери в Бакингемшире — там выросли усадьбы Ментмор, Халтон, Халкотт и Астон-Клинтон. Драгоценные картины для них закупались сотнями, севрский фарфор и бронза — вагонами. В имении одного из дядей Панноники была цирковая арена, другой ездил в Виндзорский замок, к королеве, в коляске, запряженной четырьмя зебрами и пони. В их собственном парке, раскинувшемся на 80 гектарах, жили лани, кенгуру, страусы эму и казуары. В детстве она страшно боялась страусов, в поисках угощения преследовавших кареты и засовывавших внутрь экипажей жуткие головы с огромными клювами и выпученными глазами.
Отец Панноники Чарльз был прямым потомком Натана Ротшильда, и ее детство прошло в огромном замке. На кухне работал целый штат поваров, среди слуг был человек, разжигавший камины, и человек, горячим утюгом проглаживавший газеты, чтобы типографская краска не пачкала руки. Специальный слуга гладил цилиндры, другой заводил часы, третий полировал решетки — в усадьбе и парке, в конюшнях и в теплицах хлопотали сотни людей — это было маленькое государство. Жизнь в нем шла своим, раз и навсегда заведенным чередом. За Панноникой присматривали полтора десятка бонн, во время еды за ее спиной стоял лакей, купаться ей помогала горничная, в спальне ночевала гувернантка, на прогулках Паннонику сопровождал грум — она никогда не оставалась одна. Судьба девочки была расписана от начала и до конца: домашнее образование — выезд в свет — удачное замужество — заботы о детях и доме… Но этот сценарий дал сбой: Чарльз Ротшильд сошел с ума, и в их доме все пошло наперекосяк.
