Во время их первой встречи Монк не сказал ни слова. Взглянул ей прямо в глаза, мотнул головой и отошел — за столиком его ждали друзья. Старые пиджаки, вытертые джинсы — на вид типичные лузеры. Среди них был и Гиллеспи — теперь он стал миллионером. А к ней подскочил Лу Данзигер, ловкий продюсер, ищущий инвесторов: ему сказали, что по джазовым клубам Нью-Йорка ходит сумасшедшая миллионерша, которой некуда девать деньги. Он представился и начал рассказывать о том, что ребята, получающие по 25 баксов за концерт, — настоящее золотое дно, среди них есть таланты и даже парочка гениев.
— …Все дело в раскрутке, мадам, а она стоит небольших денег. Сотня-другая на концерт, полторы тысячи на гастроли, тысячу журналистам — лучше платить прямо в руки, это заменит рекламную кампанию. Вы получите звезду, которая принесет вам больше денег, чем нефтяная вышка!
Она спросила его о Монке, но Лу лишь пожал плечами — этот парень не стоит внимания. Он сочиняет странную, рваную, ни на что не похожую музыку, да к тому же и псих. У Монка то и дело бывают неприятности с полицией. Недавно его арестовали за хранение наркотиков и лишили лицензии: теперь он не может выступать и живет на деньги жены. Та перебивается бог весть чем, работает в магазине, прибирает квартиры — денег едва хватает на еду. К тому же Монк — аутист, странно, что сегодня он решил появиться на людях. У него бывают вспышки ярости, этот придурок просто опасен: год назад он повздорил с одним журналистом и выбросил его из окна — хорошо, что был первый этаж.
— Как вы думаете, мадам, может ли такой человек добиться успеха?!..
Панноника дала Лу сотню, сказав, что это задаток, и попросила его раздобыть адрес Монка: он чем-то ее зацепил, к тому же ей захотелось стать добрым гением, спасительницей не понятого людьми музыканта. На следующий день она поднялась на пятый этаж жалкого, давно не ремонтировавшегося дома. Дверь открыла Нелли, Телониус лежал в соседней комнате: накануне он перепил, и у него была депрессия. Подниматься он не хотел, и когда Нелли растолковала ему, в чем дело, послал незнакомую благодетельницу ко всем чертям. Так состоялось их официальное знакомство.
...За эти тридцать лет случилось многое, у пропасти, в которую она рухнула, была масса закоулков, а дно обнаружилось лишь сегодня. Сперва она была спасительницей семейства Монк. Затем у них был брак втроем, потом Телониус достался ей одной… И сегодня Нелли чуть было не вцепилась ей в горло:
— …Похоронную процессию должна возглавлять семья!
— Черта лысого! Я посвятила ему всю жизнь, таскалась с ним как с писаной торбой — значит, и похороны мои!..
Когда-то Панноника их спасла: после ее первого визита на столе, под вазой с цветами, Нелли обнаружила чек. На эти деньги они могли жить месяц, но дня через два Панноника наведалась к ним снова: на этот раз Монк вышел в гостиную и приветствовал ее неразборчивым рычанием. Он был непричесан и небрит, его ломало, оттого что незнакомая, не нужная ему тетка вцепилась в него как клещ. Панноника сказала, что ведет переговоры с английскими продюсерами — почему бы ему не съездить на гастроли в Лондон? Нелли не верила своим ушам: ее родители были против этого брака, Монк казался им опасным психопатом, кандидатом в неудачники, его музыка — бредом. Он зарабатывал гроши, потеряв работу, сидел дома, пил, кололся, она тянула семью из последних сил… И вдруг к ним приходит холеная, элегантно одетая белая леди — раньше она таких и в кино-то не видела — и говорит, что ее муж — гений и вскоре об этом узнает весь мир.
Панноника казалась ей богиней, спустившейся с небес и каким-то чудом заглянувшей в их жалкую халупу, ревновать она и не думала: что общего между грубияном Телониусом и лощеной дамой из высшего общества? А нынешним утром Нелли готова была ее убить.
