А у них в роду была чудная княгиня Евдокия, бабушка Сергея, тоже живавшая в Кузьминках. Она прославилась своими причудами. Ее брак оказался очень несчастливым, и долгие десятилетия супруги проживали в разъезде. Говорили — цыганка нагадала ей, что княгиня умрет ночью. С тех пор она стала вести ночной образ жизни. Свои приемы и балы Евдокия Ивановна начинала далеко за полночь, чтобы смерть не застала ее врасплох. Днем она спала, а глубоко ночью в своем салоне принимала избранных друзей. В свете ее называли... и князь Сергей произнес что-то по-французски. Сашенька ничего не поняла и сильно расстроилась. «Княгиня ночи, или принцесса ночи, — перевел он и, увидев ее огорченное лицо, добавил: — Ты очень на нее похожа, у нее были такие же чудесные черные волосы и глаза. Редкая была красавица, в нее молодой Пушкин тогда влюбился», — рассказывал Сергей Михайлович.
Так она впервые услышала эту фамилию — Пушкин. Муж пояснил, что-де был такой хороший поэт, его потом дурные люди убили — давно это было.
…Однажды князь Сергей Михайлович решил «выписать цыган» для развлечения своих гостей. Цыганами он буквально бредил с тех пор, как в детстве прочел поэму Пушкина «Цыганы». Тогда он со всей серьезностью объявил своей матери, что женится только на цыганке. Та только рукой махнула, ее мальчик рос слишком впечатлительным, повзрослеет — не вспомнит.
В тот вечер друзья не могли узнать Сергея Михайловича — тот швырял танцующей Сашеньке под ноги сторублевые ассигнации, не хуже цыгана залихватски ударялся вслед за хором вприсядку. После танцев и песен Сашенька стала обходить гостей с большим подносом. По краям подноса стояли бокалы с шампанским, в середине оставалось свободное место для денег. Она подавала гостю бокал, тот выпивал, а после клал на поднос сколько захочет. По традиции цыганка должна в благодарность за подарок поцеловать гостя в губы и поклониться. Поднос дрогнул в руках Сашеньки, когда настала очередь потчевать удалого молодого хозяина. «Выпей, дорогой, выпей, бриллиантовый, за мое здоровье!» — потупив взор, прошептала она. Хозяин пьет, она поднимает на него бездонные темные глаза, глядит через хрустальное стекло бокала. Когда их взгляды встретились, оба поняли, что ничего уже не будет как прежде.
Никому, конечно, и в голову не могло прийти, что вслед за этим последует какое-то продолжение, ну перебрали веселые господа, с кем не бывает. Да почему бы и нет — все молодые и неженатые… Но наутро князь Голицын уже приехал в табор и принялся умолять хозяина хора и старого дирижера, уважаемого цыгана Федора Соколова, отдать ему солистку Сашеньку. Позвали отца девушки. Тот выслушал горячечный бред князя и даже плюнул в сердцах: «Мы, цыгане, детьми своими не торгуем! Она тебе не какая-то продажная!» В таких хорах молодых цыганок держали строго — никаких гулянок и шашней. Артистка — она артистка и есть. Хочешь — смотри и слушай, да плати за удовольствие. А вольностей девушки по отношению к себе не допускали. Сашенька стояла за закрытой дверью, все слышала и дрожала от страха — она едва ли могла сказать, чего боялась больше — что отец согласится или что откажет пылкому гадже.
Когда сговорились, князь Сергей по цыганской традиции увез Сашеньку из табора на тройке. Цыгане шептались, что он всем — барону табора, Соколову и родителям — заплатил сумасшедшие отступные. А Голицын обезумел от счастья — за свою Земфиру он был готов с радостью выложить все состояние.
Сергей Михайлович и Сашенька обвенчались в 1866 году и с тех пор постоянно проводили летние месяцы в его подмосковном имении в Кузьминках, в этом старом дворянском гнезде. Ох и натерпелась страху Сашенька, когда к ним в гости в их первое лето 1866 года пожаловали необычные иноземные гости! В тот год весть о счастливом спасении императора Александра II после неудачного покушения террориста Дмитрия Каракозова разлетелась по миру. Конгресс в Вашингтоне принял резолюцию об уважении и симпатии американского народа к русскому царю-освободителю. В Россию приехала официальная делегация во главе с помощником госсекретаря адмиралом Густавом Фоксом. Эту делегацию вместе с американским послом в России генералом Клеем и принимали князь Голицын с молодой женой в своем «русском Версале». Правда, Сашенька в подготовке не участвовала, все время просидела в спальне, трясясь от страха. Сергей Михайлович, видя ее состояние, все взял на себя, а ей наказал при гостях только молчать и улыбаться, а когда настанет подходящее время, ей надо будет спеть. Густав Фокс и все до одного члены делегации были очарованы хозяйкой усадьбы и ее дивным пением под аккомпанемент гитары, украшенной пышным бантом. Американцы через переводчика наговорили ей тьму комплиментов, а Густав Фокс заметил, что, должно быть, в Кузьминках отбоя нет от гостей — вероятно, сюда вся Москва рвется, все хотят быть приглашены в салон прекрасной княгини Голицыной. Александра Осиповна тихо отвечала, опустив глаза, что как только закончится их медовый месяц, наверное, все так и будет.
