А в медицине разбираюсь уже значительно лучше, чем в балете и гимнастике. Говорю тебе: если ты смелый человек — выступай! Ребенок будет здоровым, мама — счастливой, а профессор — довольным. Что еще? Если трусиха — сиди, начинай уже сейчас умирать со страху!» Я вышла из клиники и громко смеялась, слышно было на всем бульваре. Я могла перекричать колокола, что звонили на стоящей рядом пятиглавой церкви. И мысленно повторяла: «Спасибо, профессор!» И вот я, как партизан, готовилась к чемпионату. О беременности кроме меня знал только мой супруг, даже маме не сказали — она заставила бы меня бросить тренировки. Я нормально себя чувствовала, ничего у меня не болело, ничего видно не было. Хотя, конечно, приходилось очень тяжело. Как-то уже перед самыми соревнованиями я, измученная на разминке, сказала своей подружке и коллеге по команде Тамаре Маниной: «Господи, скорей бы все это закончилось!» У меня эта фраза просто вырвалась. А она говорит: «Ну да... И ты чемпионка мира?!» Я отвечаю: «Томка, вот поверь, я об этом сейчас абсолютно не думаю!» Она, естественно, мне не поверила. Но у меня действительно о победе никаких мыслей уже не было. Самое главное, на что я настраивалась, — сделать все то, что готовила на тренировках, чтобы не подвести свою команду.
И тем не менее я победила. А через пять месяцев родилась Таня. Поэтому она считает, что ту золотую медаль завоевала вместе со мной... А профессор Лурье умер за несколько дней до начала чемпионата, я узнала об этом уже после окончания соревнований. И не успела поблагодарить его во второй раз и в третий. Вот так получилось: ребенок здоров, мать счастлива, а профессора — нет.
Через два месяца после родов я уже пришла на первую тренировку. До сих пор не могу забыть этого ощущения: я элементарного переворота вперед сделать не в состоянии. Мне было страшно! Я просила, чтобы с обеих сторон меня два тренера поддерживали и переворачивали. Так было первый раз, второй, потом остался один тренер, а затем я потихоньку начала прыгать сама. На брусьях то же самое — я повисала на нижней жерди и совершенно не могла удержать уголок. Восстановление шло с огромным трудом! Поэтому когда летом на Спартакиаде народов СССР меня поставили в команду Украины, некоторые гимнастки возмущались. У нас команда была очень сильная, человек восемь претендовало попасть в шестерку, а поставили меня. Так те, кому не повезло, говорили: «Ну конечно же — у Латыниной тренер Мишаков, он свою, естественно, продвигает!» Но самое главное, я очень хорошо выступила — лучше всех из украинской команды. И все тут же закрыли рот на замок. А я начала уже очень серьезно тренироваться и готовиться к Олимпиаде. Дочку приходилось оставлять с мамой. Да и муж мой к тому времени уже давно перевелся из Баку в Киев, в Днепровское пароходство.
