— Родился я в 1961 году в Париже. Мама моя была нормандка, папа — алжирец. У меня трое братьев и две сестры. Один из братьев умер в 1988 году, так что нас теперь стало чуть меньше. Каждому ребенку родители дали от себя на память двойное имя — французское и арабское. Так что мое полное имя звучит как Саид (Сами) Робер Насери. Робером звали моего французского деда, отца матери, — я получил это имя в его честь. Он был кровельщиком в провинциальном городке Бомоне, причем очень удачливым. Его уважали за золотые руки и мастерство, называли «месье Крыша». В свободное время мой дед-нормандец ухаживал за немногочисленным домашним скотом и гнал кальвадос из аламбика.
Но настал печальный день, когда дела его пошли совсем плохо, он разорился и не нашел для себя другого выхода, как самоубийство. Повесился в своем ангаре… Бесславный конец, если учесть то, что ему удалось пережить. Во время войны дед с бабушкой вели настоящую подрывную деятельность — мимо их дома проходила главная дорога, по которой постоянно проезжали немецкие машины. Бабушка забрасывала ее гвоздями и острыми осколками. У врагов то и дело лопались шины, и они приходили в дедушкину мастерскую, чтобы он им их залатал. А однажды немцы все вычислили, посадили деда в мешок и живьем бросили в озеро. Как он тогда выжил, не знаю…
Моя мама в свое время уехала из того глухого местечка в Париж, и там, на вокзале Монпарнас, встретила моего будущего отца. Они влюбились друг в друга с первого взгляда и с того памятного дня никогда не расставались. Они родили шестерых детей! Мама была потрясающей красоткой — классической нормандкой, светлой шатенкой с небесно-голубыми глазами… — которые и мне перешли по наследству, и даже моему сыну. Брак француженки с алжирцем, да еще в разгар войны с Алжиром, был со стороны родителей смелым поступком, вызовом общественному мнению. Но им было все равно, они любили друг друга и были так счастливы… Папа работал маляром (а когда-то флористом, торговал цветами в Париже, близ церкви Сент-Эсташ), среди его самых ярких рабочих моментов было участие в косметическом ремонте Эйфелевой башни, например. Позже он собрал небольшую группу ремонтников, создал свою фирму, она приносила доход — так у нас получалось сводить концы с концами.
Вырос я в злачных местах, в районе печально известной улицы Сен-Дени — той самой, на которой стоят женщины в ожидании клиентов. Ютились мы в двухкомнатной квартире на последнем этаже в доме без лифта. Странно вспоминать, но я очень боялся засыпать в темноте, поэтому то и дело ложился под бок к братьям… Наше жилище здорово смахивало на богадельню: всем там находилось местечко, каждому доставался кусочек хлеба или доброе слово.
