Тот, кто в 1919 году не пытался уехать в Москву с Николаевского вокзала, прямиком попадал в преддверие ада, — настоящим же адом были набитые до отказа холодные ободранные вагоны. Бывший артист императорских театров, солист «Мариинки» Иосиф-Михаил Кшесинский уезжал в Москву к дальней родне. При виде клубившейся на перроне злобной разношерстной толпы он оторопел. Мешочники и бабы в старых салопах, солдаты в кожанках и поношенных шинелях, видавших лучшие времена пальто — вагоны штурмовали и бывшие, и нынешние. У подножек кипела потасовка, над головами взмывали костыли, корзинки и чемоданы. Незадачливый путник сдвинул на затылок шляпу и присвистнул — оказывается, к поезду лучше было приходить загодя, часов этак за пять. Танцовщик скривился и уже был готов нырнуть в толпу, когда его деликатно тронули за рукав:
— Здравствуйте, господин Кшесинский.
Бывший артист императорских театров обернулся и остановился в изумлении: перед ним стоял невысокий, по-солдатски стриженный мужчина в старой шинели — Иосиф-Михаил помнил его в шитом золотом придворном мундире…
Кшесинский, пожав протянутую руку, промямлил:
— Здравствуйте, Владимир Аркадьевич…
Вскоре все уладилось: кассир Теляковский посадил артиста Кшесинского в особый вагон, который должны были прицепить к московскому поезду. В Москву ехала агитбригада, в ней Теляковского знали — в артистических кругах Петербурга и Москвы не было сколько-нибудь заметного человека, которому Владимир Аркадьевич не оказал услугу. Кшесинский отправился в Первопрестольную, как комиссар: с собственной койкой, кипятком в титане и вооруженной пулеметом охраной на вагонной площадке. А кассир Теляковский побрел на службу, ловко обходя кучи мусора и размышляя о превратностях судьбы...
21 год назад он, молодой полковник-конногвардеец, выпускник Николаевской академии Генерального штаба, был назначен управляющим московской конторой императорских театров. Его бывший командир, барон Фредерикс, стал министром двора и переманил к себе многих однополчан. У Теляковского были артистические наклонности: он неплохо рисовал, прекрасно музицировал, и министр об этом знал. Словом, на московские театры Владимира Аркадьевича назначили не просто так, а с дальним прицелом. Но сам он об этом пока не догадывался.
И вот по-кавалерийски прямо держа спину, одетый в непривычный штатский костюм господин Теляковский входит в московскую контору, расположенную в доме номер 8 по Большой Дмитровке, и поражается царящему там беспорядку. В комнате полно чиновников, стоящие вдоль стен шкафы ломятся от папок со служебными бумагами, на столах чашки с недопитым чаем, недоеденные бутерброды и переполненные пепельницы, окурки валяются даже на полу — в конногвардейских конюшнях, наверное, чище, чем здесь. Владимир Аркадьевич раскланивается и идет в свой кабинет, брезгливо морща нос, — запах табака пропитал все, от портьер до портрета государя. Так началась его театральная служба...
