— Казалось, что Софико Чиаурели и возраст — понятия несовместимые. Такой она оставалась энергичной...
— Чего стоил только мамин полет на парашюте в шестьдесят пять лет! Софико всю жизнь мечтала прыгнуть с парашютом и уже думала, что этому не сбыться... А тем летом мы отдыхали в Кобулети на море и видели, как курортники взлетают в небо на «крыле» и их на веревочке тащит за собой катер. «Лечу!» — решительно заявила мама. Однако ремень снаряжения не сошелся у нее на животе, но ради исполнения мечты любимой актрисы его пообещали надставить к завтрашнему дню. На такое представление сбежался посмотреть весь пляж, отдыхающие за маму очень переживали. А рулевой старался показать ей как можно больше, и на какое-то время они совсем скрылись из виду. Зрители заволновались: «Где Софико? Может, уже в нейтральные воды вошла?» Но обошлось. Мама была счастлива! Экстремалка она у нас с юных лет. На лошади сидела прекрасно, снималась без дублера. И внешне, казалось, всегда будет молодой...
Знаю, грузинские девочки иногда произносят такую молитву: «Господи, дай мне в жизни любви, счастья и быть красивой, как Софико Чиаурели!» Мамина красота была от Бога — специально для этого она ничего не делала. Не знала слова «диета»... Напротив, обожала вкусно поесть — собирала застолья. Очень любила красиво одеться. Во все поездки брала с собой маленькую швейную машинку: приедет на кинофестиваль, а вечером за шитье — за ночь могла себе платье на выход сострочить.
Когда Софико узнала про свою болячку, не сдалась — она собиралась ее победить! Операцию маме делали у нас, а облучали во Франции — помогли ее коллеги-французы. Я всегда был рядом. В гостинице балкон выходил на театр «Комеди Франсез». Софико вышла на террасу, глотнула воздух Парижа и вдруг видит — прямо напротив висят два баннера с ее изображением: «Никуша, вот вы меня не цените, а посмотри, как Франция зато встречает!» Так совпало, что в городе как раз проходил показ фильмов Параджанова.
Тогда в Париже мы отметили мамино семидесятилетие. Арендовали ресторан, приехали друзья... Но Софико грустила, что не может провести этот день в любимом доме на Пикрис-горе. И тогда мы организовали телемост с Грузией: зрители были обеспокоены здоровьем любимой актрисы. «До чего дошел прогресс — можно путешествовать не отрываясь от стула!» — шутила Софико.
Последний раз мама встретилась со своими поклонниками через полгода на творческом вечере в Театре имени Марджанишвили — так она с ними попрощалась. Тогда же на аллее рядом с театром заложили звезду с именем Софико Чиаурели. Маме тот выход в свет уже дался непросто, но жаловаться она не привыкла. Когда оказалась в больнице и патриарх попросил разрешения ее навестить, ответила: «Я не могу вас встретить в лежачем положении. Приходите дня через три».
Через три дня ее не стало. Софико знала, что ее ждет... Когда я пришел к маме в последний день, она меня ждала: «Слава Богу, что ты здесь, я могу сегодня уйти».
С Софико Чиаурели прощался весь город — мы с трудом прорвались через эту толпу на кладбище.
А я помню маму только живой. Что-то с ней обсуждаю, советуюсь. Посадил у нас на даче гранат — Софико очень его любила. И теперь, сидя на террасе нашей дачи и глядя на холмы Грузии, говорю: «Мама, видишь, гранат расцвел». Она не отвечает, но порой кажется, что Софико рядом и слышит меня...
