Но вернусь к «Даме с собачкой». Только после триумфа в Каннах, мирового признания, восторженных отзывов таких корифеев, как Джорджо де Кирико, Марк Шагал, Ингмар Бергман, и приглашений отцу работать за границей, даже в Голливуде, отношение к картине несколько изменилось. Но в ту пору — а это самое начало шестидесятых — об этом у нас нельзя было и мечтать.
Об одном международном контакте вспоминаю с особым «сладострастием». Вдруг в нашу «собачью конуру» заявляется синьор Эннио Де Кончини — итальянский сценарист — со своей эффектной переводчицей (видимо, не только). Зрители старшего поколения должны его знать по некогда знаменитому сериалу «Спрут». Цель визита — предложить отцу экранизировать в Италии «Вешние воды» Ивана Сергеевича Тургенева. Переговоры уже клонились к счастливой договоренности сторон, когда Кончини, понизив голос, сообщил, что у него единственное условие: Джемма (героиня рассказа) должна быть в нескольких сценах... голенькой. В итоге итальянец отбыл на родину несолоно хлебавши, впрочем отведав угощения моей матушки.
Кстати, в хлебосольности моей маме не уступала наша ближайшая соседка по Комарово Вера Ивановна Мордовкина, супруга профессора Рысса, автора знаменитой «прописи Рысса» — едва ли не первых в СССР поливитаминов. Замечательная Вера Ивановна, всю войну проработавшая в госпитале блокадного Ленинграда, была диагностом от бога. Основываясь на своем знании едва заметных внешних проявлений болезни, а порой просто на интуиции, она ставила диагноз, как правило оказывавшийся верным. Когда папа познакомил Баталова с Верой Ивановной, та после дежурного рукопожатия с Алешей отвела отца в сторону:
— У него туберкулез.
— Как?! Откуда вы знаете? — изумился отец.
— У него по-особому влажная рука...
Через полгода в Ялте в разгар съемок у Алексея Владимировича действительно обнаружили туберкулез глаза. Съемки пришлось надолго приостановить.
Так вот, Вера Ивановна часто заманивала меня, первоклассника, в гости и угощала разными вкусностями, при этом наливая в маленькую ликерную рюмочку глоток «Хванчкары», «Киндзмараули» или «Тетры» — любимых вин Иосифа Сталина, практически недоступных простым смертным, которые Рыссу с женой присылали из Грузии благодарные высокопоставленные пациенты. Узнав об этих рюмочках, мать пришла в ужас, но была вынуждена выслушать целую лекцию об удивительных лечебных свойствах красного вина.
Эпоха шестидесятых — семидесятых была «эрой портвейна». Этот волшебный напиток обладал удивительным даром примирять и объединять бомжа и интеллигента, студента и работягу. Напиток, который, по моему тогдашнему выражению, «вострил ум и бодрил воображение», объединял и разные поколения — моих приятелей и компанию моего брата Володи, в которую входили дети Георгия Александровича Товстоногова — Сандро и Ника, братья Бабчины — дети знаменитого в Ленинграде нейрохирурга, Юра Пугач — будущий известный кинохудожник и муж Лены Соловей. Непременным участником комаровских «вечеров с портвейном» был талантливый молодой актер «Александринки» Гриня Буймистр, гениально исполнявший блатные одесские песни.