Последнюю четверть века он чувствовал себя выпавшим из времени неудачником, однако его давно перестало волновать то, что с ним происходило: царская немилость и отставка, назначение членом Государственного совета, бессрочный отпуск — все это было не важно. С юности он готовил себя к небывалым подвигам, но то, чего ему удалось добиться, казалось мелким. И выигранное сражение под Кульмом, и даже Кавказ — он собирался покорять царства, пойти по пути Александра Македонского, а пришлось замирять непокорные племена и возиться с коварными, вечно готовыми к измене князьками. После отставки Ермолов словно закутался в вату, и то, что москвичи считали его своим кумиром, а царь волей-неволей вынужден его отличать, нисколько не утешало.
Его радостью были сыновья, он долго готовился к приезду Клавдия, примчавшегося в Москву из своего полка: велел лакеям проветрить одеяла в его комнате, наказал повару Михеичу запасти его любимых тетерок. А сын огорошил вопросом: ему, видите ли, хочется побольше узнать о матери. Алексей Петрович держал детей в строгости, бабьих нежностей не допускал. Но они выросли — не цыкнешь же на боевого полковника!..
По приезде сын сказал, что его представили барышне, на которой он не прочь жениться, и Алексей Петрович одобрил выбор — девушка принадлежала к хорошей фамилии. Клавдий продолжил: «О вас, батюшка, мне рассказывать не надо, имя героя Аустерлица, Бауцена, Кульма, Бородинской и Лейпцигской битв знает вся Россия.
Но что мне сказать о матери, если я и сам почти ничего о ней не знаю? Какой она была? Почему не поехала с нами?»
Алексей Петрович пожевал губами и отговорился тем, что надо-де собраться с мыслями и подумать, — а назавтра к нему явился сам генерал-губернатор и спросил, готов ли он принять Шамиля. Появился достойный повод отложить разговор.
У Алексея Петровича было пятеро сыновей: Виктор — от Сюйду, дочери Абдуллы, Клавдий и Север, которых ему родила кумычка Тотай, Петр, юноша дурного поведения, от Султанум Бамат-Кызы из Больших Казанищ и Николай, сын крепостной девушки, записанный его воспитанником и служивший в артиллерии. Первый ребенок появился, когда Ермолову было 42 года, — и неожиданно для самого себя он стал хорошим отцом.
Когда-то генерал был на редкость хорош собой, его дерзкое обаяние действовало безотказно — женщины влюблялись в него и в Петербурге, и в глухой ссылке, и в занятом союзными войсками Париже, и в Польше, на западной границе империи, где он командовал корпусом.
Петербурженки и провинциалки, польки и француженки — они появлялись и исчезали. Лица слились, имена стерлись, остались лишь пожелтевшие листки с глупыми признаниями да память тела. Старое, почти разрушившееся, оно еще помнило минуты наслаждений, и это его удивляло. Он не собирался заводить семью: еще в молодости, все взвесив, решил, что это ему не нужно. Ермоловы бедны, содержать семейство он не сможет, мелочные хлопоты отвлекут от великой цели.
Еще годовалым его записали в гвардейский полк, в 11 лет Алеша стал унтер-офицером, а в 14 — поручиком и отправился на войну. Там он понял, чего хочет от жизни. Женщина — одно из наслаждений воина, но упоение опасностью много выше. Его призванием была война, целью — весь мир: чем он хуже Наполеона? Алексей Петрович Ермолов был бесконечно честолюбив и очень дерзок.
В 19 лет он уже подполковник, но вскоре все меняется: Ермолов сидит в подземном равелине Петропавловской крепости и слушает, как над потолком плещется Нева, — подвел злой язык да причастные к заговору против Павла I друзья. Далее были ссылка, прощение и милость нового императора: такие люди Александру нужны, Алексей Петрович не ведает страха, он может обыграть любого врага. В 1812 году Ермолов — начальник штаба Кутузова, тот с ним не ладит, но не может без него обойтись.
